Чужая

Не ожидая от себя, Айя с таким волчьим аппетитом набросилась на еду, не обращая внимания на ворчания Шорса, что никто ж не отнимает, и чтобы она ела спокойнее. Девушка только кивала, запихивая в рот очередной кусок и отпивая большой глоток из кружки.

Оставшееся утянула с собой на чердак.

Зарылась в стог сена и выудила из его недр свое сокровище — небольшой красный рюкзак, с брелоком звездочкой на массивной защелке. Прижала его к груди, вдыхая аромат кожзама и давно забытой, кажущейся теперь нереальной прежней жизни.

Забралась на свой стог, плотнее кутаясь в огромный плед-подачку, сделала большой глоток из ополовининной кружки, чувствуя, что уже давно и хорошо пьяна. А внутри все росло и росло приятное щекочущее тепло, в голове шумело и накрывало забытое, дурманящее ощущение легкости.

Затаив дыхание, Айя расстегнула рюкзак, как-то сдавленно всхлипнула. Первым на глаза попался рабочий пропуск с ее давно выцветшей фотографией и полустертыми данными. Никольская Майя Александровна…

В боковых карманах притаился какой-то хлам: старые чеки, карточки, гелевая ручка без колпачка и блистер с мятной жвачкой. Безнадежно запутанные наушники. Сбоку притулился вишневого цвета кошелек и косметичка, расческа. Упаковка с капроновыми колготками, лифчик, который девушка сняла и спрятала, попав в этот мир. Квитанция со счетами за коммуналку, пакетик с золотым колечком, серьги и цепочка с крестиком, что Майя также сняла и припрятала. Зарядка от телефона и он сам — вот, собственно и все столь дорогое Айиному сердцу богатство. Тоненькая нить, связывающая ее с домом. С верой в то, что она прежняя, это не выдумки ее изможденного сознания. Что есть шанс…

Надежда…

Сделала еще глоток и дрожащими руками вытащила когда-то привычный гаджет. Любовно приласкала тонкими пальцами гладкую, глянцевую поверхность и, затаив дыхание, нажала маленькую кнопочку сбоку. Экран ярко вспыхнул, приветствуя хозяйку. Пару мгновений, и Айя уставилась на свою круглощекую, улыбающуюся фотографию на дисплее. Улыбнулась сама себе, подмигнула, смахивая застилающие глаза слезы. Бросив быстрый взгляд на батарею в углу экрана, что транслировала шестьдесят один процент, зарылась в галерею с немногочисленными фото. Последними из сделанных были новый маникюр и маленький котенок на плюшевом сиреневом пледе. Несколько нелепых селфи после наращивания ресниц. Коктейли в клубе и улыбающиеся, раскрасневшиеся лица девчонок, ее близких подружек. Какой классный тогда был вечер, беззаботный…

Дальше фотки какой-то еды и итогового отчета за квартал с работы, а потом, наконец, и улыбающееся мамино лицо, с мелкими лучиками морщинок у глаз. Ее светлые волосы и такие родные руки.

Не выдержала — разрыдалась.

Заряд упал на пару делений, и Аяй вздрогнув, поспешила выключить телефон. Надо беречь. Прошлое надо беречь. Больше всего девушка боялась забыть. Забыть свою прежнюю жизнь и самые родные и любимые черты. Забыть их… И себя.

Хотя, ее самой уже не осталось совсем. Он все забрал, раздавил и смял, запачкал и выбил своей плетью…

Вздрогнула, поспешила сложить все в рюкзак и шустро спрятала его под подушку. Сделала несколько глотков и уставилась в стену напротив. Думала, собиралась, решалась. Под действием алкоголя, казалось, может горы свернуть, доказать всему миру свою правоту и свернуть шею одному беспощадному ублюдку.

— Чтоб ты провалился, скотина! — выкрикнула в пустоту, погрозив ей пальцем. — Ненавижу ублюдка! Разодрала бы и скормила твое прогнившее сердце уличным псам, мерзкий упырь! Откромсала бы твой поганый член и засунула тебе же в зад, чтобы понял, каково оно, сволочь! Сволочь! Бездушный монстр! Какой ты к хуям господин?! Тварина ты поганая! Ненавижу!

Зло сплюнула на пол и снова отпила из кружики. Тогда Айе казалось, что будь Нирхасс рядом, она бы не побоялась высказать ему это все в бесстыжие, холодные глаза! И будь, что будет!

Вот так служанка провела один из зимних праздников.

А дальше, казалось, сама вселенная встала на сторону Айи.

Девушка медленно, но шла на поправку, а это значило, что скоро придется возвращаться к работе и к нему… Служанке этого более не хотелось. Да одна мысль об этом наполняла ее всю ужасом и отвращением. А от осознания, что этот монстр вновь ее коснется, к горлу подкатывала тошнота. Айя понимала, что больше не выдержит, не сможет…

И как-то, ближе к вечеру, Шорс вернулся в конюшню какой-то встревоженный и немного на взводе. Старик то и дело вздыхал, курил одну за одной свои ядреные самокрутки и по второму разу принялся вычесывать Малинку.

— Деда, ты чего? Случилось что? — не выдержала Айя, видя, как Шорс в очередной раз полез за кисетом с табаком.

— Случилося, — прикурил конюх, втягивая в себя горький дым, — Загорье опять лютует. Поднимается. Сумасшедший король со своими сыновьями снова воду мутят, поднимают людей на смуту. Простить видать никак не могут Правящему Дому назначение нашего хозяина господином Северных земель. Чего доброго, войну поднимут. Оно-то понятно, что воевать- то особо не с кем и делов тамоча на пару дней, а только мирный люд все равно поляжет. Нехорошо все это, Айка, очень нехорошо. Господин наш сегодня, говорят, в Хасарон за отрядом своим отбывает, а оттуда сразу к Загорью, успокоить разбушевавшихся. Кабы они до нас раньше не добралися.

Айя задумалась, притихла и посмотрела на Шорса с надеждой. В ее голове все складывалось как можно лучше. О других девушке в тот момент не думалось. Этот вспыхнувший надеждой взгляд не укрылся и от старика. Он недовольно пыхнул в густые усы и нахмурил брови, глядя на несчастную девчонку.

— Чего с тобой? Чего ты удумала, девка?

Служанка подозрительно оглянулась вокруг, и наклонилась ближе к Шорсу.

— Деда, я решила уйти, — прошептала девушка, сама не веря в свои слова.

Конюх подавился вдохом и закашлялся, стуча себя в грудь кулаком.

— Да ты чего, сдурела что ли? — зашептал он, так же опасливо косясь по сторонам. — Ты знаешь, что с беглыми делают? Да их на месте пришибают и на псарню, кормом свозят. Хочешь собачьим дерьмом стать? Ты это брось, Айка! Не дури.

Девушка знала, что сбежавшим пощады нет, а еще она знала, что долго от такой жизни не протянет. Нирхасс или убьет ее за очередное неудобное слово, или придушит в порыве своей больной страсти. Уж лучше попытать счастья и в случае неудачи покинуть это поганое место борющейся и свободной, а не безмолвной, невольной шлюхой под разошедшимся садистом.

— Деда, а ты знаешь, что он со мной делает? Рассказать? Да он и так меня прибьет, это вопрос времени. Да ты и сам это прекрасно знаешь…

Старый конюх только тяжко выдохнул и потрепал девчонку по всклоченным волосам. Он понимал, что Айя права. Ассуры ранее никогда не обращали своего внимания на женщин из рода людей. Это низко. Это недостойно. Это грязь. Хозяин не оставит в живых девочку. Но, вместе с тем, Шорс помнил, что на его веку еще никому и никогда не удалось сбежать. Таких, пытавшихся, было немного, но ни у кого не вышло. И участь их была незавидной.

Старик не знал, что делать.

— Если он отбывает сегодня, то я уйду в ночь, — прервала размышления конюха Айя, — это мой шанс, деда. Господин теперь будет занят делами куда более важными, чем какая-то беглая чернавка. А мне только бы успеть добраться в торговый порт…

Говорила, и сама себе не верила. Порт был далеко — в нескольких днях пути и это верхом. Лошадь она не возьмет, чтобы не создать проблем Шорсу, а выпавшие снега замедлят ее еще сильнее. Но это ничего! Попытаться все же стоит. Ей бы только дойти до торговой деревушки или городка, а там можно затеряться среди толпы или примкнуть к обозу, идущему в большой город с портом.

Как много «если» и «только бы», но Айя все решила. Решила еще там, в свете кровавой луны, воя от боли под ударами его плети. Ее более ничего не удержит в этом месте, ни страх, ни глупая вера в то, что во всем этом есть какой-то замысел и ей необходимо оставаться в месте, где она явилась в этот мир. Где есть вход, там есть и выход. Нет его здесь, это девушка теперь поняла. Глупо ждать и надеяться. Тем более, когда судьба дает такой шанс.