Фарватер Чижика

И — зовут на обед. По принудительной связи. Здесь, на теплоходе, время определяет желудок.

Иду, конечно.

Утром за столом нас было двое, я и господин из Оснабрюка. Да и в зале немало мест пустовало. После вчерашнего бара многие отлёживались: по случаю начала тура всем, оказывается, наливали пиво бесплатно и бессчётно.

Но к обеду бюргеры и бауэры поправились и пришли наверстывать упущенное за завтраком.

— Вас вчера мы в баре не видели — то ли с упреком, то ли с завистью сказал Шмидт.

— Я с алкоголем осторожен, — ответил я.

— В бар ходят отдыхать, разговаривать, завязывать знакомства, алкоголь же — дело пятое, — сказал Шмидт, и поморщился. Болит, болит головушка.

— К тому же пиво было бесплатное, — добавила госпожа Шмидт.

— Это только вчера, — сказала госпожа Бауэр. — А дальше придется платить, и, нужно сказать, цены в баре кусаются, как щуки. Большие баварские щуки.

— Не такие уж наши щуки кусачие, — возразил господин Шмидт. — И потом, есть ведь старый баварский метод, — он достал из внутреннего кармана пиджака плоскую фляжку граммов на семьдесят, не больше. Две унции.

— Именно, именно, — согласилась госпожа Бауэр и, видя мое недоумение, объяснила:

— Когда мало денег, мы идем в бар и берем бутылку пива на весь вечер. И всё. Сидим, пьём, веселимся. А чтобы веселье было горячим, приносим с собою шнапс вот в таких фляжках. Оно, конечно, не положено, ходить в пивную со своим шнапсом, а что делать? И вот мы пьём, пьём, пьём весь вечер одну разнесчастную бутылку пива, и нам хорошо, — открыла она Большой Немецкий Секрет.

— Дёшево и сердито, — заметил я.

— Дёшево и весело, — поправила меня госпожа Бауэр. — И, кстати… Господин Чижик, какую бы водку вы порекомендовали для покупки в ваших магазинах? Здесь, в корабельном буфете она стоит уж больно дорого, и господин Шмидт прав, баварские щуки — милые рыбки по сравнению с буфетными ценами.

— Водку? «Столичную». Ещё можно «Московскую».

— Интересно. Столица ведь Москва, не так ли? Получается, и та, и другая водки — столичные. Или московские, — сказала госпожа Бауэр, записывая названия карандашом в блокнотик.

— А как же другие русские водки? — поинтересовался господин Шмидт. — «Пшеничная»? «Сибирская»? Собственно «Русская»?

— Если хотите хорошую водку, берите «Столичную» или «Московскую», — стоял на своём я.

— Я вас понял. А вино? Какое бы советское вино вы посоветовали, исключая ваше шампанское, разумеется.

Интересно, чем ему наше шампанское не угодило? Или, напротив, он совершенно уверен в его замечательных свойствах?

— Если хотите хорошее… Если хотите хорошее, берите «Столичную», или «Московскую», — не отступал от выбранного курса я.

— В России что, совсем нет приличного вина?

— Есть, и превосходное. Только вы вряд ли найдёте его в местных магазинах. Наверное не найдёте. Так что выбор простой — «Столичная» или «Московская».

— А коньяк? Бренди? Ром?

Ром… Наша ликёрка имени Парижской Коммуны производит ром «Капитан Беринг». Смесь свекловичного спирта и сливового морса. В пузатеньких бутылках с роскошным фрегатом на этикетке. Расхватывается моментально. Сувенир из Черноземска. А рядом на полках стоял ром кубинский, бланко и негро, и никто его не берет. Потому что наш ром по пять рублей, а кубинский — по шесть и восемь.

— «Столичная». Или «Московская». Не пожалеете.

— Ну да, ну да…

За такой познавательной беседой и проходил наш обед. Интересно, герои Ремарка в «Трех товарищах» постоянно пьют ром, да не простой, а выдержанный. Интересно, откуда они его берут, этот ром? Ром гонят из сахарного тростника. Сахарный тростник растет в тропиках и рядом. Следовательно, речь может идти только об импорте. Но это дорого — импортировать ром, с деньгами у веймарской республики было худо. Совсем худо. Так что либо это был эрзац-ром, вроде нашего черноземского. Или же — авторский произвол Ремарка?

Кстати, с довоенной Германией наша страна торговала. В том числе и водкой. «Столичной». Шла на ура. Вагонами. Потому нечего нос воротить, дорогие немецкие туристы. Покупайте советское, не прогадаете!

— Дорогие гости! Нас ожидает экскурсия по древнему городу Угличу! Начало экскурсии в шестнадцать часов московского времени!

Мы неспешно завершили трапезу, времени хватало. Хватало даже на то, чтобы, выйдя на шлюпочную палубу, сделать ещё пару кружочков, оценивая погоду. Сентябрь пока тёплый. Не бабье лето, но около. И небо дождя не обещает, но не обещает и обратного. Плащ надевать не стану, но зонтик возьму. Зонтик у меня раскладной, японский, «три слона», куплен в «Березке». Повышенной дождезащиты. На легкий дождь. А припустит — спрячусь, в город же идём, а не в поле картошку собирать. Как там наши-то?

Из наших, то есть из нашей группы в поле — никого. Хотя курс, как обычно, отправили биться за урожай. Но наши уже бились. Летом. В сельхозотрядах. И потому могут отдыхать — так уж заведено. Отдыхают не все. Многие продолжают работать. Но не на картошке, нет. На картошке не заработаешь толком, хоть сотри руки до плеч. Строительство — другое дело. Сентябрь, несданные объекты — коровники, птичники, свинарники и прочие нужные строения — требуется срочно, немедленно, до морозов! Тут-то наши и приходят на помощь. С доплатой за срочность. Не нравится — ну, ищите других, согласных. Но обычно договариваются. Еще школы ремонтировать можно. Штукатурить, красить, крышу латать. Всегда есть занятие. За школы платят хуже, чем за свинарники, но лучше, чем за картошку. По уму, нужно бы в августе школами заниматься, но и в сентябре не поздно — ученики-то все на полях, собирают картошку и прочие продукты сельского хозяйства. Бьются. Мальчиши-кибальчиши.

А я? А мне, Лисе и Пантере межзональный турнир засчитывается, как работа в сельхозотряде. С освобождением от колхоза. Потому я и на «Марии Ульяновой». А Ольга с Надеждой сельхозотрядами занимаются. Ну, или займутся. На уровне горкома комсомола. Или даже обкома. Всё выше, и выше, и выше!

В назначенный час теплоход пристал к пристани, и мы чинно сошли на берег. Даже закачало с отвычки, на берегу-то. Группами по тридцать шесть человек мы разошлись по «икарусам» с гордыми табличками «Интурист». Шесть столов — тридцать шесть человек — один автобус с гидом.

Получалось, правда, не очень. Гиды языками не владели. Или владели так, что как бы и не владели вовсе. Гидами подрабатывали местные учителя немецкого языка. Чем богаты, господа немцы, чем богаты.

Впрочем, наш гид, вернее, наша гид, говорила громко (через матюгальник), чётко, и лишнего не болтала. Краткие пояснения для путешественников. Кому нужно больше — мог приобрести за рубль двадцать пять копеек небольшую книжечку «Углич вчера, сегодня и завтра», на глянцевой бумаге, с хорошими красочными фотографиями. Как журнал «Англия». У неё же, у гида. Видно, продажа книжки входила в её обязанности, может, она получала премию при выполнении плана, потому взывала к публике.

Публика откликалась вяло.

Тогда я купил четыре книжечки, для почина. На пять рублей. Одну себе, три других — соседям по столику. Презент, мол. От загадочной русской души.

Подарок они взяли, данке, и, вслед за мной, книжечку купили еще пятеро, порадовав нашу проводницу. Вот что значит пример.

Автобус довез нас до местного кремля. Походили, посмотрели, послушали. Заглянули в палаты угличских князей, услышали коротенькую историю о царевиче Дмитрии, осмотрели место, где царевич играл в ножички.

А потом нас повезли в универмаг. Часы — гордость Углича, сказала экскурсовод и посоветовала купить лучшие образцы советской часовой промышленности.

Я ради интереса тоже посмотрел. Нет, покупать не собирался. Просто из врожденной любознательности. Лиса и Пантера себе часы купили в Биле, я же не только купил «Ролексы», но вчера и подарил их, маменьке и Галине. На совместном обеде. С Лисой и Пантерой. Почти семейном, да.

Часы им понравились.

Угличские часы, «Чайка», внешне ну никак не хуже швейцарских. На мой вкус, понятно. А механизм, что механизм… Механизм хороший! И корпуса на любой карман. Вплоть до золотых.