Большая волна любви

– Ничего особенного, просто ты решил с дверью пободаться.

– Я так понимаю, она меня сделала? – Он снял бейсболку, провел рукой по ушибленному месту и, посмотрев на ладонь, заметил кровь на пальцах. – Причем основательно. Черт, как же башка болит, – прошептал он и сжал голову у висков.

– Тони, не гони, голова пройдет, а царапина до свадьбы заживет, – пошутил Михаил. – Главное, мы выжили в этом аду.

Несмотря на всю серьезность ситуации, парни общались в привычной манере, продолжая юморить и подкалывать друг друга.

– Все закончилось? – Тони огляделся вокруг, но, ничего не увидев, в недоумении посмотрел на товарища. Он только открыл рот, собираясь что-то спросить, как Михаил опередил его.

– Я еще не знаю, – ответил он. – Но, судя по тому, что машину больше не колбасит, надеюсь, это действительно так. Ты пока посиди, а я посмотрю, куда нас занесло.

Михаил осторожно приоткрыл дверь. Вода тотчас устремилась в появившуюся лазейку, а он попытался покинуть салон. «Хонда» стояла на какой-то поверхности. Еще не до конца понимая, где она «припарковалась», Михаил выставил сначала одну ногу и, убедившись, что ступает на твердую поверхность, вышел. После мореплавания машина выглядела так, словно какой-то умелец изменил ей дизайн с помощью кувалды.

«Не понимаю, как мы остались целы», – подумал Михаил.

– Русский, что там? – спросил Тони.

Михаил чуть не потерял дар речи, когда понял, что «Хонда» стоит на крыше разрушенного здания. Аккуратно ступая, он подошел к краю и посмотрел вниз. Как ему показалось, до земли было метров десять, не меньше. Оглядевшись по сторонам, Михаил застыл в оцепенении, не в силах пошевелить ни одной конечностью.

Перед ним предстало жуткое зрелище, глядя на которое он невольно вспомнил картину «Последний день Помпеи».

Солнце клонилось к закату, в его кроваво-красном свете Мацусима выглядела не лучше древнеримского города, погребенного под слоем вулканического пепла. По одежде Михаила стекала вода, но в тот момент он не чувствовал холода. Завороженный страшным видом, он стоял в ошеломлении и смотрел на полностью затопленный город, на торчащие из-под воды высоковольтные линии электропередачи, верхушки деревьев, фонарные столбы и крыши домов. На соседней многоэтажке, завалившись набок, «пришвартовался» белоснежный катер. Вдалеке виднелся пожар, столбы черного дыма взмывали ввысь. Повсюду плавали автомобили, разбитые шлюпки, обломки строений, тела людей и животных. От увиденной картины Михаила охватил ужас. Ему стоило больших усилий справиться с тошнотой, комом подкатившей к горлу.

«До чего же коварна вода. Сначала помогает человеку выжить, а потом с легкостью убивает его».

Руки так и чесались взять карандаш и запечатлеть то, что осталось от одного из красивейших городов Японии. Он полез во внутренний карман куртки и вытащил оттуда утонувший телефон и промокший блокнот. Пролистав размытые рисунки, похожие на кляксы, Михаил чуть не взвыл от досады. Он дорожил каждым из них, но больше всего ему было жаль тот, на котором была изображена Юми…

– Майкл, что там? – Голос Тони вернул его в реальность.

– Тут, тут… – бормотал он, не в силах выдавить из себя ни слова.

– Русский, ты можешь нормально объяснить, что ты там увидел? Что с городом?

– Его больше нет. – Михаил покачал головой.

Он постоял еще с минуту, глядя на то зло, что сотворила стихия, потом обошел машину и открыл дверь со стороны Тони.

– Долго ты собираешься тут сидеть? Выходи.

Друг сделал попытку привстать, но снова обессиленно рухнул на сиденье.

– Не могу, – скривился он и схватился рукой за левый бок. – У меня тут что-то болит.

Тони откинулся на спинку кресла, поднял куртку вместе с футболкой и, ощупав больное место, посмотрел на окровавленную руку:

– Майкл, я ни фига не вижу, а наклониться не могу, боль адская. Посмотри, что там у меня?

Михаил присел на корточки и, увидев между его ребер рваную рану, из которой сочилась кровь, мысленно присвистнул: «Ох, ничего себе».

– Что там? – переспросил приятель.

Язык не повернулся сказать ему правду.

«Если Тони узнает, он начнет паниковать. А паника нам сейчас ни к чему», – подумал Михаил.

– Да так, небольшая царапина, – как можно спокойнее ответил он. – Видимо, кожу стесал, пока мы кувыркались.

Он бегло осмотрел салон, пытаясь понять, как мог пораниться товарищ, и заметил в обшивке двери сквозную дыру размером с пятирублевую монету, глядя на которую нетрудно было догадаться: ее что-то пробило. И эта самая дыра находилась на одном уровне с раной друга. Видимо, именно тогда Тони и задело. Наверняка это случилось в тот момент, когда «Хонду» кинуло на корабль и друг потерял сознание. Все это время он находился в грязной воде, а это было чревато заражением крови. Михаил понимал, что Тони надо срочно везти в больницу. Вот только как это сделать, когда находишься на крыше здания, а вокруг затопленный город и нет связи?

– Что-то слишком больно для небольшой царапины, – понуро произнес Тони, словно прочитав его мысли, и опустил одежду.

– Давай я помогу тебе выйти из машины, – предложил Михаил. – Надо одежду просушить да подумать, как нам теперь отсюда выбраться, иначе будем ночевать на крыше.

– Ты хочешь сказать, что нас занесло на крышу? – вытаращил глаза Тони.

– Не хочу, а уже говорю. Цепляйся за мою шею.

Тони сделал, как велел друг, и с его помощью выбрался из машины.

– Офигеть, – протяжно произнес он, в растерянности озираясь по сторонам. – Вот это мы сгоняли на Мацусиму, – пробормотал он и несколько минут ошарашенно смотрел на то, что осталось от города. – Не знаю, как ты, русский, а я эту поездку запомню на всю жизнь, – наконец придя в себя, сказал он.

– Я тоже, – согласился Михаил.

– Эх, как жаль, что у меня нет фотоаппарата, – вздохнул с сожалением Тони. – А даже если бы и был, что толку? – спросил он. – Он утонул бы, точно так же, как и телефон.

Пока приятель глядел на весь этот ужас, Михаил открыл двери машины, чтобы салон просох. «Вдруг и правда придется ночевать в ней», – подумал он и обратился к Тони:

– Давай отойдем вон туда. – Михаил кивнул в сторону уцелевшего ограждения крыши. – Пока там посидишь.

Тони попытался сделать шаг, но потерял равновесие, закачался и не упал только потому, что товарищ вовремя подставил плечо.

– Черт, боль такая, что идти не могу, – скривился Тони, держась рукой за бок.

Недолго думая, Михаил обхватил его за спину, приподнял и дотащил до места.

– Американец, ты вроде худой, но до чего же тяжелый, – усмехнулся он, помогая тому сесть. – Говорил тебе, ешь поменьше гамбургеров, а ты лопаешь их ведрами.

– Русский, ты иногда как скажешь что-нибудь, – хохотнул товарищ и поморщился от боли. – Интересно, я когда-нибудь привыкну к твоим выражениям. Да и разве три гамбургера – это много? – По-прежнему держась за бок, он оперся спиной на ограждение и вытянул ноги. – Мои друзья в Америке по пять, а то и по шесть съедают за один присест, – он грустно вздохнул. – Эх, а мы ведь так и не поели. А теперь уже и не хочется.

– Ничего, скоро захочется, – бросил Михаил и направился к машине. Он забрал аптечку и вернулся. – Сними куртку и майку, их надо выжать. Заодно обработаем твою болячку.

Освободившись от мокрой одежды, Тони покрылся мурашками и стал похож на корку апельсина.

– Как же холодно! – воскликнул он. – С утра такая замечательная погода была, а сейчас такое чувство, будто зима вернулась.

– А что ты хотел? Март на дворе, – ухмыльнулся Михаил, забирая у него вещи. – В Москве в это время еще снег идет. Хотя у нас он может и в мае пойти, а бывает, что и в июне.

– Как вы живете в таком холоде? – удивился Тони. – У нас в Орегоне даже зимой температура ниже плюс десяти не опускается.

Михаил выжал куртку и футболку друга и развесил их на ограждении.

– Да так и живем. – Он пожал плечами и, посмотрев на Тони, спросил: – А как люди живут на Чукотке или на Аляске?