Страница 54 из 56
Страшное рассказывали о судьбе населения в оккупированных городах. Как будто роботы перерабатывали население на биоконцентрат, а тех кто смог избежать страшной участи стать топливом для их биореакторов переделывали в страшных киборгов — для этого захваченные заводы и фабрики превращались в натуральные скотобойни, где бездушные машины вырезали органы из несчастных и вставляли вместо них электронно-механическую начинку. После такой операции человек уже не оставался сам собой, он превращался в бездумного исполнителя воли коммунистической партии — начинал прославлять оккупационные войска и оказывать им всяческую поддержку.
Старый негр немного помолчал и тихо добавил: “конечно после того как всё закончилось, нам рассказывали, а некоторым и показывали (тут он коснулся своих невидящих глаз) что всё это неправда. Что никаких заводов по превращению людей в киборгов нет, и мирная жизнь на территориях занятых красной армией обеспечивается не силой, а созданием общества равных возможностей, отсутствием дискриминации по любым признакам и наличием чётких социальных гарантий. Но пока мы всего этого не знали и были страшно озлоблены на оккупантов. Эта злоба помогала нам забыть о пастухах, что могли нажатием кнопки отправить любого из нас к праотцам, о супер солдатах которые своими роторными пулемётами прошивали насквозь жилые дома подчистую уничтожая прятавшихся там жителей.
Но для меня война закончилась только после тех трагических событий связанных с помешательством президента и внезапной смертью всего конгресса. Конечно, говорили в тот момент всякое — и про то что рядом с залом заседания конгресса видели супер солдат, и то что президент ещё перед началом войны начал вести себя неадекватно и занялся чуть-ли не чёрной магией, принеся в жертву дьяволу половину всех заключённых в тюрьмах и всех пациентов психиатрических лечебниц, но то что о его болезни объявил какой-то пацан называющий себя вице-президентом — это факт. Вот только его программа “40 шагов к победе” никак не помогла — красные попёрли особенно густо, как будто бы у них открылось ещё несколько тысяч заводов, и на этом всё… меня взяли в плен и я уже который год сижу в том чёртовом центре реабилитации!”.
Старик внезапно схватил стоящий на столике рядом с ним стакан с водой и швырнул его в стену. Глядя на это молодой чернокожий паренек в синей школьной форме с пионерским галстуком только покачал головой и поставил жирный минус в последней графе заполняемого им отчёта. Аккуратно собрав осколки стекла, он попрощался с дедом и вышел из комнаты, печально мотая головой.
Глава 26
Проснувшись от звонка будильника, я, лёгким усилием воли сбросил с себя сонную хмарь — очередная попытка сна в отключенном от глобального нейрооблака состоянии обернулась для меня кошмарами. Во сне я вновь и вновь переживал последние месяцы войны. Судорожную подготовку к экзаменам, бесконечные заседания в комитете комсомола и “ночные смены” — так я называл свою работу над нейрооблаками определённых групп людей и нейропостранствами вполне определённых индивидуумов. Моя (теперь уже без скидок на то что родился тут именно реципиент) страна опять участвовала в войне. В войне на выживание, и для благополучного исхода требовалось консолидация всего общества. Конечно, могло показаться что люди имевшие память о недавно закончившейся мировой войне объединятся в единый фронт и разорвут врага на мелкие кусочки, но почему-то этого не произошло. Когда начали взлетать ракеты с ядерными зарядами заграждения, часть советских граждан бросились крушить магазины и выносить оттуда мешки с крупой и консервами, часть (преимущественно родом из южных республик) принялись заниматься насилием и совсем уж неописуемыми действиями, так что вернуть всем ясность сознания и прекратить совсем уже безобразные действия стоило мне довольно дорого. Но времени отлёживаться и пытаться прийти в себя не было. Требовалось срочно форсировать производство комплектов телеуправления для техники, самой техники, всех сопутствующих компонентов и товаров народного потребления. Это была тяжелейшая задача. И если бы не мои последователи, я б не справился.
Последователи у меня объявились неожиданно. Вернее неожиданным оказалось их объявление. Как сейчас помню: Однажды вечером когда я уже закончил корпеть над учебниками и принялся за очередную настройку своего нейроусилителя в дверь квартиры раздался звонок. Открыв дверь обнаружил за ней Катю Синицыну и Алину Котельникову.
— Мы всё знаем! — с порога выпалила Катя.
— Даже не отпирайся у нас неопровержимые доказательства! — многозначительно произнесла Алина вертя в руках плотно набитую папку с из серого картона. Содержимое её грозило вот-вот вывалиться наружу преодолев слабое сопротивление верёвочных завязок.
— Но ты не переживай, мы тебя никому не выдадим, — с серьёзной моськой заявила Синицына.
— Так что нам надо поговорить, и вообще некрасиво держать девушек за дверью!
Пока я оторопел таращился на них, Алина хитро улыбаясь вошла в квартиру отодвинув меня с прохожа.
— Даня к тебе девочки пришли? — спросила выглянувшая в коридор мама, — вы проходите, мы вам мешать не будем. Занимайтесь спокойно.
Похоже она не слышала разговора перед дверью и решила что они пришли готовиться вместе со мной к экзаменам.
Попробовав подключиться к нейропространством девушек, чтобы узнать, что происходит, потерпел неудачу. Вернее подключиться удалось, но там бушевал такой вихрь эмоций, что нейрообраз каждой из них стал практически неразличим на фоне окружающего хаоса. Потому мне ничего не оставалось как провести их в свою комнату. Усевшись на кровати и усадив гостей напротив себя на стульях у стола приготовился слушать.
— Даня, — серьёзно начала Алина, — в последнее время вокруг меня происходят странные вещи. Да и не только вокруг меня, вокруг всех нас. Все эти изменения в быту, поведении людей, в новой технике повсеместно появившейся вокруг, да в конце концов в войне, что ведёт наша страна, и в которой ты принимаешь самое активное участие.
— Да-да! Не отпирайся, — тут же активизировалась Синицина, — все эти шагающие платформы и модули дистанционного управления техникой я впервые увидела у вас в радио кружке, и первая статья про них в журнале “Радио” вышла на основе письма в редакцию Паши Дьячко — ученика нашей школы из параллельного класса который ходит вместе с тобой в радиокружок.
— Да и та поездка на подмосковную дачу, — тут Алина сделала загадочный вид, — посл того как тебя схватили и пытали в КГБ, была не спроста! Я через комсомольский актив и шефов выяснила куда мы ездили, вернее к КОМУ!
— Все материалы мы собрали в этой папке, — опять влезла в разговор Катя, — и выяснили всю правду, так что можешь не отпираться! Мы знаем ВСЁ!
— Ну если вы ВСЁ знаете, то зачем пришли ко мне, — задал им вполне логичны вопрос. Не представляю что они там себе напридумывали, но было бы интересно узнать их теорию, потому что я-то о себе точно ничего не знаю. То что местные кажутся мне странными и я от них отличаюсь, это я понял давно. Но вот в чем моё отличие, кроме тяги к справедливости (которая в прочем хоть и редко, но встречается у аборигенов) и возможности использования психической энергии, мне до сих пор непонятно. То что я на каком-то подсознательном уровне знаю больше других, испытываю странные симпатии или антипатии к предметам, животным или явлениям вполне обыкновенным для других, в принципе является отличительной чертой. Но так же зачастую свидетельствует и о психических расстройствах (я немного изучал этот феномен когда наткнулся на психиатрическую лечебницу и изучал возможности использования пациентов этого учреждения для какой-нибудь полезной миссии).
— Мы пришли в первую очередь затем, чтобы ты не думал что мы тебе враги, — разумно заметила Алина, — с твоими возможностями ты скорее рано, чем поздно получил бы информацию о нашем знании. И дальнейшие твои действия нам кажутся вполне предсказуемыми — всё что противостоит тебе будет уничтожено, — зябко передёрнула плечами девушка.