Страница 22 из 35
— Ваша светлость, зачем же с утра пораньше так пугать? — недовольно протянула я. — Вы и так забыли прочитать ребенку сказку, а теперь пытаетесь испортить ему утро. Не слишком ли много для одного короткого дня?
— Хантель! — рявкнул папаша и зло зашипел. — Тебе сколько раз повторяли, что в девять лет уже надо быть самостоятельным. Как ты собираешься учиться фехтованию и закалке, если не можешь уснуть без дрянной сказки?
— Рот закрой, — зашипела я на него в ответ, — не смей кричать на ребенка! Ему всего девять, а у него уже сколько матерей было? А сколько из них его любили? А теперь? Что ты вообще за отец такой, раз даже не знаешь, в каких условиях живет твой сын? Никогда в жизни я не считала кого-то хуже моего папаши, но, поздравляю, нашелся еще больший отброс, чем он.
— Она хорошая! — тоненькие ручки обвили меня за шею, грозя задушить. — Не кричи на маму, она меня любит. Я не хочу, чтобы она уходила. Эта только моя мама, у тебя есть твоя Ламеса, вот пусть она тебе и рассказывает сказки, а мою не трогай!
Я аж просияла от признания, меня наконец-то оценили по достоинству, не папа, так сын. Хоть кому-то в этом чертовом замке я пришлась по душе. Прижав к себе ребенка поплотнее, я поцеловала его в макушку и замурчала песенку, обратно убаюкивая. Я так долго хотела себе нормальную семью, что сердце готово было выскочить из груди от чувства тоски и обреченности. Но теперь я знала, что у меня есть реальная причина остаться тут хотя бы на несколько месяцев.
— Вот только сейчас мне нужно с ней поговорить о более серьезных вещах, чем твои жалкие желания, — фыркнул мужчина. — Привыкай быть взрослым и самостоятельным, тебе уже девять. Я в твоем возрасте умел стрелять из лука и укладывал на лопатки рыцарей. А не ныл в юбку, чтобы меня пожалели.
— Я сейчас выйду, только заткнись и не порть ребенку психику, — я сверкнула глазами и попыталась сдержать рвущееся наружу раздражение. — Ложись спать, малыш, еще рано, солнышко только-только встало.
— Нет уж, ты прямо сейчас поднимаешься и отправляешься в свою комнату, — рыкнул он. — Чтобы ноги твоей больше не было в спальне моего сына!
Никто из нас двоих даже пискнуть не успел, когда этот самодур дернул меня за край ночной сорочки, закинул на плечо и, не слушая возмущенных воплей, понес на выход. Я сначала пыталась вырваться, но, получив смачный шлепок по заднице, быстро прекратила все попытки к сопротивлению. Черт его знает, что еще в голове у этого маньяка, вдруг и вправду решит убить и спрятать труп под кроватью. Висеть вниз головой было неудобно, так как я практически не имела возможности следить за дорогой и подмечать, в сторону чего мы, собственно, движемся.
— Что ты вообще себе позволяешь? — взвилась я практически до потолка, когда он сбросил меня на мою же постель.
— Что ты забыла в комнате моего сына? — он навис надо мной, пытаясь угрожать.
— Выполняла твои обязанности, кретин ты конченный, — едва не орала я на него. — Сказку ему рассказывала, про которую ты благополучно забыл, кувыркаясь со своей мымрой и даже не заботясь о том, чтобы ребенок не мог вас застукать. Ты ведь со своей любовницей проводишь больше времени, чем с родным сыном? Как только совесть не мучает?
— Зато знаешь, о чем теперь шепчутся слуги? — вкрадчиво вопросил он у меня.
— О том, что ты идиот? — даже не скрывая собственного раздражения, спросила у него.
— Слуги шепчутся, что жена променяла меня на моего собственного сына, — рявкнул он на меня.
— Тебе, что, завидно? — без тени иронии спросила у него. — Тогда казни всех этих идиотов, ибо твоему сыну девять и ему нужна мать, а не проститутка, которой являются все твои подстилки. Заботься о том, кто не может сам о себе позаботится. Ты хоть знал, что твои дорогие слуги наплели ему? Что его мать утопить пыталась, сразу после родов! Ты это нормальным считаешь? Крошечному ребенку рассказывать о подобном? Да на твоем месте я бы уже давно их головы на штыки бы развесила! Никто не смеет обижать детей, они самое святое и хрупкое в нашем мире. Хотя, прости, я же забыла, вы гребаные драконы без капли жалости и сострадания!
— Мы втроем подумали, что с тобой что-то случилось, когда не нашли тебя утром в спальне, а постель и камин были ледяными, — вдруг тихо и боязно произнес Никалент.
— Слушай, тему-то не меняй, — язвительно протянула я. — В своих рыцарей-драконов я еще поверю, те знают, я с головой не дружу, могли и ринуться на поиски. Но чтобы ты обо мне волновался! Да я быстрее поверю в то, что Альянс захватит этот мир.
— Издеваешься? — он так обиженно это произнес. — Ты моя жена, и я о тебе беспокоюсь!
— Это ты надо мной издеваешься? — рассмеялась я в голос. — Сам назвал меня рабыней и приказал молчать в тряпочку. Даже не надейся и помни, что я тебе тогда сказала в первую нашу встречу. Я превращу твою жизнь в настоящий ад, чего бы мне это не стоило. И Хантеля не позволю обижать, теперь у него есть я, и твоя подстилка лишится головы, если еще раз попробует его отравить. Не забывай, я чистильщик, и она сдохнет, а ты не докажешь!
— Дьявол, ты совсем уже головой поехала, — Никалент обреченно вздохнул. — Разговаривать с тобой бессмысленно, ты просто дура, которая готова верить сопляку и вытирать ему сопли. Он уже перешел порог детства, теперь он мужчина, а значит, должен быть сильным. Остальное тебе сообщат потом!
— Эй, ты куда пошел? — яростно взвизгнула я, не сдержав эмоций. — Я еще не закончила!
Язык мой — враг мой! Никалент резким движением схватил меня за волосы и дернул на себя, заставляя встать на колени и, запрокинув голову, смотреть ему в глаза. Вторая рука дракона до боли сжимала мое горло, не давая даже полноценный вздох сделать. Острые драконьи ногти вспарывали кожу и оставляли неглубокие бороздки. Я сдавленно зашипела от боли и, не сводя с него настороженного взора, попыталась призвать чары. Но, прежде чем у меня в руке появилась полноценная иллюзия стилета, он выпустил меня из мертвой хватки. Я безвольной куклой упала на кровать и судорожно закашлялась, чувствуя, как горят горло и легкие от нехватки воздуха.
Глава 8
Грудь распирало от желания, но я послушно стискивала зубы, понимая, что это будет самой главной ошибкой в моей жизни. Нельзя было издавать ни одного звука. За дверями в поместье шел какой-то очередной нелепейший праздник, к которому я не имела никакого отношения. Мне даже не удосужились объяснить, что там вообще за балаган и по какому поводу гуляния. Все, что мне оставалось делать — развлекать себя самой. Точнее, лежать и пытаться не стонать в то время, как проворный язык Авалеса ласкал меня и заставлял магию бежать быстрее.
В последние полторы недели мне приходилось магичить столько, что я едва не искрилась. Заметив это, приставленные ко мне драконы начали при любом удобном случае тискать меня по углам и целовать до одурения. Помогало… Слабо, но лучше, чем вообще ничего и поехавшая окончательно и бесповоротно я. А уж когда на проверке им даже предъявить ничего не смогли, хотя какая-то крыса донесла на нас, мы вовсе махнули на все рукой. Господин был не против, а на остальных чихать с высокой колокольни.
Вот и утащил он меня в мою же спальню, сказав, что в суматохе гуляний, которые будут идти три дня и две ночи без сна и отдыха, нас никто не хватится. Я сперва не поверила, а потом позволила ему задрать мои юбки практически до талии и с комфортом расположиться между моих широко разведенных ног. Пальцы раздвинули мокрую плоть и юркий язык проник глубже. Я же тихо застонала и выгнулась, широко распахивая глаза и утыкаясь в изучающий взор мужа над головой.
— Черт! — вскрикнув в голос, я накинула на парня иллюзию, молясь всем богам, чтобы под моим подолом нельзя было рассмотреть его лицо.
— Я смотрю, ты времени зря не теряешь, — хрипло произнес Никалент, опаляя меня придирчивым взглядом. — Сними с него иллюзию, я все равно знаю, кто это!
— Ты сам сказал, — уклончиво ответила я ему, — что я могу с ними спать, поскольку тебе не интересна. Так что никаких претензий.