Тафгай 5

Глава 18

Вторая пропущенная шайба ввергла в шок почти всё горьковское стационарное больничное отделение, где проходили курс лечения сердечники и астматики, пострадавшие из-за летних пожаров.

— Мой свояк врать не будет! — В полной тишине, потому что притих даже комментатор Озеров, сообщил всем больным здоровенный детина в пижаме. — У него кореш в Останкино техником работает, они этот сигнал ночью из Канады принимали. Он так и сказал разгром.

— Да заткнись ты со своим корешом и свояком! — Первым очнулся фрезеровщик Трофим Данилыч. — Из-за твоей родни телевизор не слышно!

— Да, 2: 0, — тяжело вздохнул за экраном Николай Озеров. — Но играть ещё много времени.

— Точно! — Хохотнул детина. — Времени много, они нам сейчас полную авоську банок набросают.

— А чё вы хотели-то? — Встал большой знаток хоккея с задних рядов. — Кузькина не взяли, Фирсова Толю не взяли, Рагулина тоже не взяли. Тарасова с Чернышёвым выгнали. Сопляков одних в Канаду привезли. Вот и получили по хлебалу!

— А я протестую! — Заступился за сборную Данилыч. — Эти сопляки в очной встрече ЦСКА четыре раз умыли! И сейчас они…

— Ну-ка умолкните все! — Встал санитар с первого ряда. — Если сейчас не прекратите Николай Николаичу мешать комментировать хоккей, вырву штепсель, ясно?!

Угроза остаться без единственного развлечения в больнице, подействовала на спорунов отрезвляюще, и народ перестал ссориться и на время притих.

После второй пропущенной шайбы, сидя на скамейке запасных, я невольно оглянулся на весёлого и цветущего руководителя нашей делегации Георгия Рогульского. Тот, заметив мой взгляд, подмигнул мне и показал, как правильно пальчиками отсчитывать деньги, после чего теми же денежными пальцами показал мне фигу. «Рано радуешься сволочь, — подумал я и тоже улыбнувшись, подмигнул и без того весёлому чиновнику. — Посмотрим, как ты после финального свистка запоёшь!».

— Вы чего творите?! — Гаркнул на нас, стоя в одной рубашке, Всеволод Бобров. — Успокоились! Держим ураганный темп и быстро комбинируем. Это в футболе поле 100 на 50 метров, и там надо много бегать, в хоккее другие скорости и здесь надо быстро соображать!

— Кто соображать срочно не начнёт, уши надеру! — Рявкнул я. — Капуста, Як и Хельмут это вас в первую очередь касается. — Я погрозил кулаком хоккеистам, которые выходили на лёд прямо сейчас, после пятёрки Петрова.

Затем бросил взгляд на табло ледового дворца, которое показывало одиннадцатую минуту первого периода. Именно сейчас в той истории, что мне была известна, первую шайбу должен был отквитать спартаковец Зимин с передачи Якушева и Шадрина. Но сегодня с Сашей Якушевым играли Капустин и Балдерис, а Зимин с Шадриным остались в далёкой Москве, поэтому я непроизвольно встал с лавки. «Неужели я так накрутил историю, что нам грядёт полный крантец?» — мелькнуло в голове.

— Чего встал Тафгаев? — Спросил меня Всеволод Михалыч, когда тройка Капустин — Якушев — Балдерис закрутила лихую и стремительную атаку на ворота Кена Драйдена.

— Воздуха что-то не хватает, — пробормотал я, чувствуя, как громко и сильно стучит моё неспокойное сердце.

«Бум! Бум! Бум!» — заухало в голове, когда канадцы выбросили шайбу из своей зоны. Я ещё раз мельком глянул на время, которое здесь отсчитывалось большими электронными цифрами — 11:25! «Ну, же, мужики! — крикнул я про себя. — Давайте родненькие!». Внезапно Сергей Капустин, подхватив шайбу в средней зоне, рванул по левому краю, ворвался в зону атаки. Откинул шайбу назад на синюю линию, где следом накатывал защитник Юра Ляпкин, который шмальнул не глядя по воротам Драйдена. Шайба срикошетила от кого-то из игроков в красной форме, и улетела в правое закругление площадки, где её словно поджидал Александр Якушев. Резкий пас вдоль ворот, щелчок непонятно откуда взявшегося не на своём фланге Хельмута Балдериса! «Ну, же!» — взорвался мой мозг, ведь табло уже отсчитало 11 минут и 40 секунд, и я непроизвольно зажмурился.

— Гооол! Б…ь! — Заорала в полной тишине вся наша скамейка запасных.

— Ты чего Тафгай, на обеде съел какой-то местной ерунды что ли? — Похлопал меня по плечу, стоящий рядом Всеволод Михалыч. — Расслабься, 2: 1! Ха-ха-ха! Темп мужики держим, темп!

— Шайбу с передачи Якушева № 15 забросил Хельмут Балдерис № 19, — объявил на чистейшем великом и могучем языке диктор в канадском ледовом дворце «Форум».

— Отлегло, Михалыч, — сказал я, попытавшись изобразить улыбку.

В Московской квартире хоккеистов, где сегодня командовал исключительно «женсовет», которому иногда подмяукивал черный кот Фокс, первая радость от ответной шайбы сменилась через несколько минут напряжённым ожиданием. Ведь на канадском льду наша сборная в очередной раз осталась в численном меньшинстве. Судьи из США Ли и Гагнон вдруг вспомнили про свисток, когда Борис Михайлов совершил банальную подножку, пропуская до этого откровенную грязь от профессионалов. Первую минуту меньшинства девчонки Света, Алёна и Вера сидели как на иголках, вскрикивая несколько раз словом «держи», когда канадцы бросали по воротам Виктора Коноваленко.

— Девки, моего Борисика выпустили! — Взвизгнула Алёнка. — Не понимаете? Эх вы, а ещё хоккеистки! Светкиного Ивана в меньшинстве выпускают почти всегда. Он вбрасывание хорошо берёт. А моего Бориску только для хитрости какой-нибудь.

— Чего же сейчас будет-то? — Пробормотала Светка.

— Вбрасывание в зоне сборной СССР, — ответил Светлане комментатор Николай Озеров. — Иван Тафгаев выигрывает шайбу на точке у Бобби Кларка. Её подхватывает Борис Александров. Рывок в среднюю зону! Однако канадский защитник в самоотверженном прыжке выбивает шайбу в сторону. Но тут её перехватывает Тафгаев и снова пас на Александрова! Ещё рывок, выход один на один, бросок, гооол! Гол, товарищи! Это гол! 2: 2!

— Даааа! — Завизжали девчонки и принялись прыгать и обниматься на тесной советской кухоньке.

— Вот так надо наказывать американских арбитров за некачественное судейство, — добавил Николай Озеров. — 2: 2 и это совсем уже другая игра. Молодцы.

«Вроде вторую шайбу как-то не так отквитали, — подумал я, попивая горячий чай в раздевалке после первого периода. — Её должен был положить Володя Петров. Но теперь уже какая разница, когда вся история пошла шиворот на выворот. Главное счёт такой, какой и должен быть. И кстати, зачем менять то, что уже и так хорошо?».

— О чём задумался? — Подтолкнул меня в бок, счастливый после заброшенной шайбы «Малыш».

— Ты «Вишнёвый сад» Антон Палыча Чехова прочитал? — Спросил я Бориса, чтоб он раньше времени не радовался. — Книжку, которую я тебе ещё весной подарил. Чё, улыбаться перестал? Думаешь, я не знаю, что ты этим шедевром литературы тумбочку в комнате подпёр?

— Я что ли виноват, что пол в квартире кривой, — пробубнил Александров, и тут же нагнулся, чтобы перешнуровать шнурки.

— Мужики! — Потребовал нашего внимания Всеволод Михалыч. — Я вам сказал, что в хоккее надо быстро соображать?

— Было дело, — ответил Валера Харламов.

— А то, что темп надо держать, сказал? — Опять обратился к хоккеистам Бобров.

— Михалыч, давай короче! — Махнул рукой я.

— Если коротко, то хватит чаи гонять, пошли на второй период, — сказал старший тренер. — И главное держим темп. Быстро бежим и точно пасуем!

— Правильно, — поддакнул Коля Свистухин, который сегодня, как и Евгений Мишаков выходил исключительно в меньшинстве.

И команда уже без предстартового мандража, заметно повеселев, пошагала на выход из раздевалки.