Виола

И было в этом что-то таинственное и вместе с тем опьяняющее, как сами фиалки, похожие на многогранные аметисты, перед которыми я благоговел, точно мальчишка!

Признаться, я не спал всю ночь, одурманенный ароматом бархатных фиалок, и всё думал об этой прекрасной незнакомке, чьи ресницы так покорно склонялись над озером слов. Её бездонные глаза были повсюду.

Казалось, я видел её во сне, а неожиданно пробудившись, вновь искал с ней встречи!

Глава 5. Два месяца спустя

Но она исчезла, рассеялась, как мираж или тень, которая скользит по стене и блекнет, если её хозяин переходит в иное место.

Она казалась мне лиловой грёзой, которая вдруг забрела на чуждую ей территорию и, побыв одно мгновенье в нашем реальном, но тусклом мире, испарилась, подобно благоуханному фимиаму. Но при этом она таила в себе куда больше реального, чем окружавшая меня явь. А спустя два месяца, в конце июля, я наткнулся на любопытную афишу:

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ ВИОЛОНЧЕЛЬНОЙ МУЗЫКИ VIVACELLO!

НЕ ПРОПУСТИТЕ! ТАКОГО ВЫ ЕЩЁ НЕ СЛЫШАЛИ!

Так я оказался на концерте в одной петербургской филармонии, где выступала виолончелистка со знакомым, как мне показалось, лицом и в ярко-лиловом платье. Её дивную причёску держала прелестная заколка в виде цветка такого же цвета, как и платье.

Виртуозная игра девушки вселяла уверенность: рядом с ней я чувствовал себя настоящим маэстро.

«Откуда эти звуки, откуда эта, точно льющаяся с небесного кувшина сладкозвучная и до самозабвения упоительная музыка, такая знакомая и вместе с тем неизвестная, такая печальная и всё же не без надежды?» – с замиранием сердца спрашивал я сам себя и не находил ответа. Она исполняла известное произведение «Ave Maria», перед которым я благоговел и порой не мог сдерживать слёз…

Какое-то сладкое воспоминание не давало мне покоя, и я уже постепенно начал воскрешать что-то в памяти… Поднимать из самых глубин её то, что напоминало мне прекрасный, но потерянный рай.

«Это она… – осенило меня, – это в самом деле она!»

И в эти минуты… и в эти самые минуты она вдохновила меня на подобные строки:

Мой ангел, свет небесный,

коснись меня, коснись…

сыграй былую песню,

чтоб слёзы пролились!

О юных, о влюблённых,

в таинственном саду,

и пусть неясный сон ты -

но рад я и тому.

Волнуют ароматы

с вечерней тишиной,

зарделись и гранаты

с улыбкой неземной.

Тебя пред аналоем

услышу с высоты,

звучание виолы,

незримой красоты.

Однако вскоре она почему-то резко прервала игру и удалилась со сцены. Я побежал к фойе и, к счастью, успел застать её у самого выхода – девушка как раз набросила на плечи лиловую накидку, торопясь уйти.

Вокруг было много людей, но я не замечал никого, кроме неё. Затем, едва успев осознать свои действия, я буквально подлетел к ней, как обычно подлетают мотыльки на манящий их свет.

– Можно вас?! – с волнением вскрикнул я сквозь проходящую мимо нас толпу.

– Да, конечно! Вы что-то хотели?.. – не без удивления произнесла девушка тихим приятным голосом.

– Ваше выступление было очаровательным! Не поверите, но это любимое моё произведение, впрочем, как «Пассакалия» и «Адажио», которые, вероятно, вы также исполняли. Но почему вы ушли со сцены?!

В этот момент она опустила глаза и на её лице вспыхнул лёгкий румянец:

– Благодарю вас! Это долгая история…

– Прошу прощения, но вы меня не помните?..

Казалось, я пытался угадать ответ прежде, чем он слетит с её удивительно очерченных губ.

– А мы знакомы?!

– Нет, – несколько растерявшись, ответил я. – Но мы с вами виделись… Этой весной… в одном книжном магазине.

– О, я, кажется, припоминаю! Вы тот самый знаток английской литературы! – с той же улыбкой произнесла она.

– Ну что вы!

Глава 6. Загадочное имя

Потом я узнал её имя, такое особенное, по-медовому сладостное. Виола! От одного этого имени кружилась голова. Оно будто дурманило мозг диковинными благовониями, звучало как прекраснейшая из соловьиных трелей. И вместе с этим мимолётным блаженством чувствовалась какая-то неизъяснимая тихая грусть, тоска по некогда утраченному…

Даже упоминание о нём обладало странной, магнетической властью надо мной. Я был как лунатик, что идёт на призыв луны, внезапно скинувшей туманные одежды. Будто посреди бесплодной и серой пустыни многоэтажных домов вдруг возник мифический Эдемский оазис, где нагая сияющая красота выше любой очевидной правды!

О да, я просто благоговел перед ней! Этот профиль Артемиды, эти огромные бархатные глаза лани, нежные, прекрасно очерченные губы, в уголках которых таилась поразительной красоты улыбка, сверкающие белизной зубы, щёки, рдеющие, как дамасская роза – весь её облик доводил меня до исступления. И между тем в ней чудилось нечто неуловимое, сочетание женственности и невинности, совершенства и какой-то незавершённости. То, что ускользает от глаз ненастоящих людей и от чуждого ей мира, в котором эти люди существуют…

После этого мы направились в сквер неподалёку от филармонии. Как сейчас помню: был прохладный летний вечер, вдалеке играла скрипка, а мы стояли в свете бледных фонарей и молча глядели на друг друга. Внезапно она решилась прервать молчание:

– Вы не против, если я немного расскажу о себе?

– Вовсе нет! – возразил я, удивившись её лёгкостью в общении, и вместе с тем заворожённый её образом.

– Почему-то я уверена, что могу вам довериться… Я это чувствую!

– Да, разумеется! Вы можете уже рассказывать!

– Ах да! Не буду вас больше томить… Я начинаю! Итак… меня зовут Виола… – со звонким смехом произнесла девушка, – начало неплохое, не правда ли?!

– Замечательное! – уверенно и столь же торжественно подтвердил я.

Она приняла вид чрезвычайно серьёзной леди, опустилась на ближайшую скамейку, дождалась, пока я тоже присяду возле неё, и только после этого продолжила:

– Я родилась здесь, в Петербурге. Жила с бабушкой… Да, моя любимая бабушка, это ей я обязана тем, что стала музыкантом! А вот про родителей я мало что знаю, только то, что мама умерла при родах, а отец выбросился из окна многоэтажки, когда мне едва исполнилось тринадцать. С годами я становилась всё больше похожа на маму – наверное, ему было нестерпимо это видеть. Да, он совершил это на моих глазах! Хорошо, что хоть наша соседка позвонила бабушке. С детства я росла замкнутой девочкой, ни с кем не дружила. По правде сказать, в школьные годы меня за это часто унижали. Но я вовсе не мучилась от того, что меня не принимали в классе. Мне помогала молитва. Да, я очень много молилась. По вечерам, в храме, когда там уже никого не было. Знаете, с тех пор мало что изменилось… А после школы, как и мечтала, окончила музыкальный колледж, поступила в консерваторию… Потом окончила и её, начала выступать. Впрочем, это вы уже знаете!

– Сочувствую вам, Виола… А знаете, откровенно говоря, я всегда мечтал о девушке с таким именем, как у вас… – я перебил её и, встав со скамейки, подошёл к ближайшему дереву, от которого слышался тихий шелест. – Да-да! – уверенно воскликнул я, снова оборачиваясь к ней. – В моём воображении даже сложился портрет такой девушки… Вот, убедитесь сами: невысокая, стройная, с золотисто-каштановыми волосами и с глазами небесной лазури. Да, и как ни странно, она представлялась мне именно в таком лиловом греческом платье, как сейчас на вас… Ну, и конечно же, любящая классическую музыку и столь же высокую литературу… Словом, сочетание внешней и внутренней красоты.