Страница 4 из 5
Страх перемен и боязнь начинать все сначала сидят во мне крепко с самого детства. Я окончила школу (11 классов) в пятнадцать лет, накануне шестнадцатилетия, и самым большим моим страхом было не поступить в институт в тот же год. Плевать, что я могла бы целый год думать о том, куда я действительно хочу пойти учиться, и спокойно готовиться к поступлению. Поступление в институт в семнадцать лет, на год позже своих одноклассников, которые и так старше меня и дают фору в целый год, виделось мне полным провалом. Я подала документы в два вуза, не прошла нигде по баллам и поступила на платное отделение в банковский институт на экономический факультет «Финансы и кредит». Что могло быть банальнее? Не хочу сейчас вспоминать ошибки молодости, просто хочу показать, что моя боязнь перемен или вот таких вот отклонений от графика была необоснованно высока именно в молодости и в итоге стала главной причиной того, что я так никем и не стала. Разве что экономистом, ничего не смыслящим в финансах.
Когда мне было девятнадцать, мой папа, живущий в США с 1991 года, добился для меня получения грин-карты. Я ее никогда не хотела. О ней мечтал мой старший брат, а досталась она мне. И я не воспользовалась ею. В девятнадцать лет я перешла на четвертый курс банковского института, параллельно работала в «Сбербанке» (пробивала коммуналку пенсионерам в спальном районе, пока меня как молодую и перспективную не перевели в новый филиал на Арбате напротив Театра Вахтангова), мечтала работать в центральном отделении банка, а еще у меня появился первый молодой человек. Все это богатство я не могла просто так оставить и начать жизнь сначала в чужой стране, пусть даже в той, которая навсегда останется моей несбывшейся мечтой, в стране, где у меня есть поддержка в лице родного отца.
Сразу хочу оговориться, что по американским меркам папа у меня не богач и не обладает влиянием, чтобы устроить мою американскую жизнь так, как мне того хотелось бы. Мне пришлось бы действительно добиваться всего самой с нуля, начинать с низов. Хорошо хоть, не с мытья полов, все-таки у меня было разрешение на работу, а значит, я могла бы устроиться в тот же банк, чтобы не сильно терять в статусе. Но все это виделось мне сложным, я не готова была начинать с нуля в чужой стране. Теперь я часто ругаю себя за тот страх и думаю, что могла бы выучиться там на кого-нибудь толкового – например, на врача. Да и вообще, очень интересно, как все сложилось бы, кем бы я стала в Лос-Анджелесе к тридцати двум годам.
Конечно же, главным фактором, который препятствовал моему переезду, была мама, которая оставалась в России. Но во-первых, я могла бы просто попробовать пожить в другой стране, а во-вторых, при удачном раскладе перевезти туда маму. Но в девятнадцать лет казалось неподъемным взять ответственность не только за свою судьбу, но и за судьбу близких. Может, я всегда искала отговорки для глобальных перемен, а может, следовала чутью.
Однако в двадцать лет я легко распрощалась с осточертевшим мне банком и устроилась финансистом в большую зарубежную транспортную компанию. Там я быстро переквалифицировалась в менеджера по работе с клиентами, что более перспективно и интересно в западной компании, чем работа с цифрами и таблицами, а еще встретила своего начальника, который стал моим постоянным работодателем на долгие годы. В общем, я стала менеджером транспортной компании, логистом. Сначала занималась контейнерными перевозками, а после декрета – тяжеловесными. Из декрета я вышла в пустой офис, где стала чуть ли не первым человеком компании после гендиректора, и задержалась там на одиннадцать лет, аккурат до следующего декрета. К тому времени это уже была новая компания, которую основал мой старый директор.
Неужели я так и не стала Кем-то за это время? По правде говоря, я была и всем, и никем. В мои обязанности входило все – от заказа канцелярии до общения с топ-менеджерами ведущих нефтегазовых гигантов и руководителями регионов. Было много интересных проектов, встреч, командировок, но и много рутины, которая никак не способствовала моему росту. Я не видела себя через десять – двадцать лет, не чувствовала себя лучшей в чем-то, хотя свою работу делала хорошо. Но иногда «хорошо» – все равно что «никак». А быть Кем-то – это быть если не лучшим, то уж точно узнаваемым в своем деле. Это делать что-то конкретное, с большой любовью и отдачей, с готовностью и возможностью направлять и наставлять начинающих последователей, постоянно учиться и становиться лучшей версией себя, а главное – хорошо зарабатывать на этом. В идеале – достичь того, чтобы твое имя стало брендом и с легкостью обеспечивало успех всем твоим начинаниям и хороший доход.
Унылый рост на основной работе угнетал, но больше я нигде и ничем не могла заработать даже ту несчастную сумму, которая позволяла мне чувствовать себя неплохо. Уж точно не писательством, которое, так или иначе, все еще требовало новых и новых вложений. Нет, если ничего не делать, а просто писать книги, то кушать оно не просит, но если думать о тиражах, о продвижении… После вложений в первый тираж «Затмения» я не готова была продолжать бездумно тратить деньги на самиздат. А новое решение пока не приходило.
Смею предположить, что мое писательство вкупе с поползновениями в сторону карьеры телеведущей поколебали веру работодателя в меня, как и намерение повысить мне зарплату, хотя я абсолютно никуда не собиралась уходить. Я могла бы найти аналогичную должность в той же сфере за бóльшие деньги, но включились мои нерешительность и неготовность к новому. К тому же офис находился рядом с домом, я почти не тратила время на дорогу и успевала переделать массу личных дел и побыть с сыном – это было для меня важнее, чем лишние несколько тысяч. Просто досадно, что так вышло – мои безобидные увлечения и хобби не только не обогатили меня, но и вышли боком в финансовом плане.
Я блестяще окончила курс в «АкадемииТВ», защитила диплом на русском и английском языках и успешно прошла практику на телеканале, у меня собралось достойное портфолио, но резюме я так и не оформила. Вообще, с нашего курса только одна девочка устроилась на ТВ. Она пришла в «Академию» сразу после школы, ее папа работал на крупном телеканале, имел связи, и она пошла вроде как волонтером и долгое время работала за опыт. Мне такой расклад точно не подходил – даже в восемнадцать лет я уже стремилась зарабатывать.
Спустя непродолжительное время меня все-таки пригласили на ТВ, но в качестве гостя – бывший выпускник «Академии» вел авторскую передачу на спутниковом телеканале «Синергия ТВ». Он пригласил меня как телеведущую и писательницу. Именно тогда, осенью 2017 года, я поняла, что стала значимым человеком, что я могу позиционировать себя так, как этого хочется мне, пусть даже с опережением на полшага реального положения вещей.
В ту осень произошло еще несколько судьбоносных встреч, со временем определивших вектор моего дальнейшего развития.
Первые единомышленники в сети
Я только начала потихоньку отходить от телевизионной лихорадки, как наткнулась в «Инстаграме» на аккаунт человека, призывавшего всех и каждого написать книгу. Я была в ужасе. «Что ты делаешь? Остановись!» – хотелось кричать мне. Нас и так слишком много, я уже десять лет не могу пристроить книгу в издательство (кто же мог подумать, что спустя год я уже сама начну приводить авторов в издательство чуть ли не за ручку?). Но все равно энтузиазмом я зарядилась. Человек всего лишь говорит о том, как круто написать книгу и что с ней делать дальше, а у меня уже целых три с половиной написанных книги! А я сижу и ничего не делаю, теряю время.
Этого человека зовут Артем, и он оказал большое влияние на меня и, пожалуй, на десятки таких, как я. Тогда еще только начали появляться прямые эфиры в «Инстаграме». Именно там я впервые наткнулась на вдохновляющую речь Артема. Дело было в конце августа, накануне книжной ярмарки в Москве на ВДНХ. Артем зазывал туда подписчиков на свое выступление. Но я тогда еще не ходила по книжным мероприятиям и попала на ярмарку в тот день только потому, что мой сын выступал там в составе ансамбля народного артиста и поэта Ильи Резника. В самый последний момент я сообразила, что дело будет происходить на крупном книжном мероприятии, а это значит, что у меня есть возможность встретить представителей издательств, редакторов – людей, доселе недосягаемых для меня.