Страница 28 из 54
– Утонула? Кто, кто утонул?
– Девочка утонула.
Люди бежали со всех сторон к тому месту, где только что лежал Кромуэль. И он тоже побежал, еще не понимая ясно, но уже чувствуя тяжесть непоправимого несчастья.
Утонула. Утонула девочка. Она, Изольда, утонула. Он бежал, спотыкаясь, обгоняя бежавших рядом.
– Изольда, Изольда утонула, – повторял он бессмысленно.
Он, задыхаясь, подбежал к толпе, стоявшей кругом, протиснулся, сильно толкнул кого-то и с ужасом наклонился над лежавшей на мокром песке девочкой. Но это была не Изольда. Черные, короткие, мокрые волосы падали ей на лоб, маленький нос странно побелел, лицо было спокойно, как-то особенно спокойно, и даже открытый посиневший рот не нарушал выражения покоя и какой-то особенной ясности и чистоты. Ее черное трико еще не успело просохнуть, и вода стекала с него на песок. Худые детские ноги были стыдливо сжаты, руки широко раскинулись.
Не Изольда. Кромуэль поднял голову, взглянул на небо, вздохнул и вдруг, чувствуя какое-то радостное освобождение, громко засмеялся. И сейчас же растерянно оглянулся, но никто не слышал его смеха.
– Доктор, доктор, вот доктор!
Господин в сером костюме встал на колени около девочки и прижал ухо к ее мокрой груди. Все смотрели на него. Может быть, еще спасут? Но господин в сером костюме покачал головой и встал, счищая песок с колен:
– Ничего не поможет. Разрыв сердца.
– Умерла? – Из-за чьего-то плеча совсем близко вынырнула голова в зеленой резиновой шапке, натянутой на уши.
Большие светлые глаза сузились от любопытства и ужаса.
– Умерла?
Изольда. Это она. Он нашел ее. Он пододвинулся к ней и взял ее за локоть. Она посмотрела на него все с тем же любопытством и ужасом.
– Умерла? – снова спросила она.
Рука ее дрожала. Она стояла рядом с ним, совсем близко, в ярко-зеленом, еще влажном трико, от волнения поджимая то одну, то другую ногу.
По пляжу со стороны скал бежала женщина. Она бежала быстро и неровно, ее белое платье поднялось на коленях, из-под него были видны розовые подвязки с металлическими пряжками. Туфли на высоких каблуках увязали в песке. Она бежала, выбиваясь из сил, прижимая к груди клубок шерсти с длинными блестящими спицами, словно в этой шерсти и спицах было все ее спасение.
Толпа расступилась перед ней.
Кромуэль взял Изольду за локоть:
– Пойдемте. Вам не надо этого видеть.
Она покорно дала себя увести.
Около купальни он сел на песок. Она села рядом с ним:
– Ее должны были спасти! Как же ее не спасли? – Губы ее дрожали. – Это ужасно.
– Да, это ужасно. А вы осторожно купаетесь? Обещайте мне быть осторожной.
Она не удивилась, что этот незнакомый мальчик просит ее что-то обещать ему.
– Обещаю вам, но ее должны были спасти, – сказала она быстро. – Ей было только двенадцать лет. Она отлично плавала. Отец ее вчера вечером приехал из Парижа.
Она обхватила колени руками. Ногти ее маленьких загорелых ног были ярко налакированы.
«Зачем это?» – подумал он смутно.
Она все еще смотрела в ту сторону, где лежала мертвая девочка. Он видел только ее голову, обтянутую зеленой шапочкой, и кусок загорелой щеки.
– Это ужасно, – снова заговорила она, но голос ее звучал уже спокойно. – Вы англичанин? – Она обернулась к нему. – А я русская. Как вас зовут?
– Кромуэль.
– Кромуэль? Это в честь того? – спросила она, вспоминая что-то, и показала рукой назад, будто там, за ее плечами, стояли прошедшие века.
– Да, в честь того.
– Ваши родители, должно быть, хорошо знали историю?
– Должно быть. – Он улыбнулся. – А вас как зовут?
– Меня – Лиза.
Он покачал головой:
– Нет, вас зовут Изольда.
– Изольда? Кто это такая?
Он протянул ей книгу:
– Вот тут про вас написано. Возьмите прочитайте.
– Про меня? – Она открыла книгу и прочла заглавие: «Тристан и Изольда».
– Нет, – сказала она тихо. – Это не про меня. Изольда была королева. Но я все-таки прочту. Спасибо.
Они сидели рядом на песке. Солнце уже совсем зашло.
– Дайте мне папиросу, пожалуйста, – попросила она.
– Вы разве курите?
– Конечно.
Она опрокинулась на спину и скрестила тонкие ноги. Дым от ее папиросы поднимался прямо в небо. Теперь она не была похожа на Изольду. Она скорее походила в своем ярко-зеленом трико на кузнечика.
– Нет, я совсем не королева, – повторила она. – И я очень современная. Что вы так смотрите на меня?
– Пойдите оденьтесь. Уже холодно. Вы простудитесь.
Она сейчас же встала.
– Хорошо, – послушно сказала она.
Но ему стало страшно, что он снова потеряет ее.
– Я подожду вас. Что вы делаете вечером? Вас ждут?
– Нет. Но я пойду домой обедать. Я очень голодна.
– Но раз вас не ждут, вы можете поехать обедать со мной. Поедемте. Мой автомобиль тут.
– Автомобиль? Собственный?
– Да. Мне весной подарили за экзамены.
– Какой марки?
– «Бьюик».
– «Бьюик», – повторила она и рассмеялась от удовольствия. – Собственный «бьюик». Я сейчас.
Она побежала по лестнице купальни, перепрыгивая через ступеньку.
Он остался ждать ее. Мимо медленно пронесли на носилках мертвую девочку.
Кромуэль рассеянно смотрел на носилки, на плачущую женщину. Ведь это его не касается. Это чужое горе, а он нашел Изольду.
Он отвернулся. Конечно жалко. Ужасно жалко. Но сейчас у него нет жалости. Сейчас он задавлен, оглушен, ослеплен счастьем.
Дверь купальни хлопнула. Из кабинки вышла Лиза. Кромуэль пристально смотрел на ее ноги в шелковых чулках, на ее накрашенные губы и распущенные волосы.
– Нет, вы не Изольда. И напрасно у вас распущенные волосы, раз вы мажетесь.
Она покраснела:
– Я вам не нравлюсь? Дайте мне ваш платок. – Она быстро вытерла рот. На платке осталось красное пятно. – Ведь вы англичанин, пуританин, квакер. – Она рассмеялась. – Но пусть. Я хочу вам нравиться. Так лучше?
2
Белое разорванное облако медленно летело по пустому темному небу. Лиза подняла голову.
– Смотрите, оно совсем будто ангел. – Она помолчала немного. – «По небу полуночи ангел летел», – прочла она нараспев. – Вы не понимаете?
Он внимательно смотрел на дорогу, стараясь обогнать автомобили.
– Нет, не понимаю. Это по-русски? Да?
– Вам не интересно, что это значит? Это русские стихи, но автор их по происхождению был шотландец, как вы.
– Отчего же не интересно? Но я стихов, даже английских, не люблю.
Лиза сидела рядом с ним. Ветер трепал ее длинные волосы.
– Как пахнут ваши волосы. Они закрывают мне глаза. Я не вижу дороги. Мы сломаем себе шею из-за ваших волос. Не убирайте их, прошу вас. Как они пахнут.
Лиза тихо смеялась:
– Они пахнут морской водой. Мне весело. Я не боюсь.
Они опять замолчали, ее колено касалось его колена. Она прислонилась плечом к его плечу.
– Вот и Биарриц. Неужели мы сейчас расстанемся? Хотите, поедем в Шато-Баск?
– Нет, – испугалась она. – Туда нельзя.
– Почему?
– Нельзя. Там поет… – Она остановилась. – Там поет моя родственница, – прибавила она смущенно.
Но он был англичанин и не стал расспрашивать.
– Так куда же мы поедем?
– Не знаю. Не в рестораны. Послушайте, хотите на маяк? Влюбленные всегда ездят на маяк. А ведь вы влюблены в меня?
Он серьезно посмотрел на нее:
– Да, я влюблен в вас, Изольда.
– Правда?
Теперь автомобиль медленно ехал по окраинной темной улице. Было тихо и пусто, и фонари не горели, и дома с закрытыми ставнями казались спящими.
– Вы правда влюблены в меня? Как хорошо, как я рада.
Лицо ее стало задумчивым, почти грустным.
– Но знаете, если вы влюблены в меня, я должна вам сказать. У меня уже есть друг. Он сейчас в Париже.
Кромуэль отодвинулся:
– Ах вот как.
Но Лиза быстро взяла его за руку:
– Нет, вы меня не поняли. Это ничего не значит. Вы можете быть влюблены в меня. Вы мне очень нравитесь. – Она робко взглянула на него. – Поцелуйте меня.