Страница 29 из 40
За годы или десятилетия, минувшие с появления зеленокожих на Гар-Бан-Гаре, они плотно застроили исполинскую воронку. Словно некий титанический рой насекомых, орки неспешно прокопали в ней ходы, возвели башни из металлолома и проседающие мостки. Чужаки не придерживались какой — то генеральной схемы, просто медленно и бездумно возводили ярусы беспорядочных зданий, загромождая чашу наподобие того, как заиливается пруд. Она преобразилась в ячеистый улей из железа, камня и странных грибковых наростов, светящихся в темноте. Осознав, что проигрывают войну, ксеносы еще надежнее укрепили каждый сантиметр Кровавой Пасти — набили лабиринт туннелей бандами ворчащих, толкающихся бойцов и расставили орудия у многочисленных входов. Когда объединенные силы Легиона и Имперской Армии осадили воронку, она кишела шумной жизнью и едва не лопалась по неровным швам. Внутри пенящейся спорами котловины ждали в тесноте и вони непокорные враги.
У чаши встретились четыре группировки, расположившиеся согласно планам окружения, принятым несколько месяцев назад на капитанских мостиках далеких звездолетов. С севера подошло основное формирование Лунных Волков под началом Гастура Сеянуса из Четвертой роты, сопровождаемое 92-й и 15-й когортами Солнечной ауксилии. Восточную сторону заняли части Гияхуня, недавно прибывшие из — за пределов системы. Они почти исключительно состояли из закаленных в боях братств V легиона, ранее проводивших кампании на ленных планетах Гар-Бан-Гара. Две колонны сомкнулись с величайшим из воинств под командованием самого Хана — громадным соединением Белых Шрамов и подчиненных им армейских полков. Именно оно быстрее всех прорвалось от плацдармов у зон высадки в глубь горного региона на востоке. Позже всех прибыл Хасик, гнавший подчиненных ускоренным темпом, чтобы успеть к точке сбора до приказа о наступлении.
Объединенные силы имперцев — безбрежное море пехотных соединений и боевых машин цвета слоновой кости — разместились широким кругом, перекрыв все подходы к Кровавой Пасти. Как только подтянулись артиллерийские батареи, начался мощный обстрел внешнего края чаши минами и зажигательными фугасами. Звенья легионных бомбардировщиков, атаковав центральную часть комплекса, вывели из строя основные зенитные установки и уничтожили последние орочьи истребители, способные подняться в воздух. Вскоре над запылавшей воронкой свилась колоссальная башня из грязно-черного дыма, которая напоминала какую — то гротескную колонну, соединяющую землю и небо.
Начальная артподготовка продолжалась больше шести часов. Под тщательным жестоким огнем отдельные участки грунта растрескались или сплавились в запачканное сажей стекло. Цель оказалась настолько огромной, что в ее середину били даже орбитальные лазеры: пронзая густую паутину мостков и построек, они выжигали глубокие ямы в недрах Кровавой Пасти.
Но одни дистанционные атаки не принесли бы победу. Чужаки могли неопределенно долго укрываться в своей гигантской твердыне, глубоко уходящей в грунт. Имперские стратеги давно уже выучили на горьком опыте, что единственный способ надежно убить зеленокожего — свалить его в ближнем бою, ведь орки не раз выбирались почти невредимыми из зон бомбежек и рад-заражения.
Поэтому Хан вызвал старших офицеров в подземный командный пункт менее чем в десяти километрах от ближайших орудийных позиций, чтобы отдать распоряжения перед заключительным — и необходимым — наземным штурмом.
На совещание пришли тридцать с лишним войсковых командиров, почти все — ханы или капитаны легионов, и более двух третей из них — Белые Шрамы. В числе прочих явились Гастур Сеянус — высокий и внушительный боец с серебристыми глазами, старший по званию из Лунных Волков, — а также Цинь Са, Хасик и Наранбаатар. Когда в бункер вошел Гияхунь, все трое с искренней радостью улыбнулись ему.
— Наконец — то он вернулся, — произнес Хасик на хорчине, крепко пожимая руку другому нойон-хану.
— Пора кончать с этой войной, — ухмыльнулся Гияхунь. — Даже я уже устал от нее. Слишком долго не ел хорошего мяса!
— Нам нужно покорить еще не одну планету, — спокойно заметил Цинь Са.
— Думаю, их мы оставим тебе, брат, — сказал Хасик.
— Ты так не шути, а то он примет вызов, — предупредил Гияхунь.
Двери командного пункта вновь разъехались. Смех постепенно умолк, все повернулись ко входу и поклонились.
Каган пригнул голову, чтобы пройти внутрь. Он уже облачился для битвы, и доспех с золотой отделкой по краям переливался в свете натриевых люменов. В отличие от брони других бойцов в бункере, латы Хана выглядели почти невредимыми. На другого командира воины посмотрели бы искоса, решив, что он избегал тяжелых схваток, но только глупец обвинил бы в чем — то подобном примарха. Джагатай сражался так, что даже приблизить к нему клинок считалось за достижение, не говоря уже о том, чтобы нанести удар.
— Снова все то же самое. — Каган иронично улыбнулся, обращаясь ко всем присутствующим на готике с сильным акцентом. — Очередной мир на грани падения. — Он взглянул на Гастура. — Рад, что ты добрался, капитан. Тем самым ты почтил моего брата, ведь тебе выпала нелегкая дорога.
Сеянус склонил голову:
— Успех — честь для нас, господин.
— Хасика я тоже рад видеть, — заметил Джагатай. — Как всегда, он последним прибыл на сбор.
Нойон-хан также поклонился:
— У нас возникли трудности с шаманами, Каган.
— Но, очевидно, они решены.
— Мы нашли способ.
— Хорошо. Пусть их переймет каждый, — Боевой Ястреб посмотрел вверх, потом обвел глазами тесное помещение. — Мы знаем, что впереди тяжелый бой. С хейнами не бывает просто: это их мир, и чужаки не отдадут его без сопротивления. Восхищайтесь ими за стойкость, как я.
Все внимательно слушали его. Хан ни разу не повысил голос — он, как обычно, говорил почти с ленцой, но уверенным и твердым тоном. Он никогда не выкрикивал приказы: просто выдыхал их, и этого хватало.
— Каким бы великим мастерством или хитроумием мы ни обладали, взять воронку без кровопролития невозможно, — продолжил Каган. — Даже имея бесконечный запас времени, которого у нас нет, мы не сумели бы заморить врагов голодом или выпустить им кровь из тысячи выверенных порезов. Поэтому мы войдем в их гнездо и будем драться с ними внутри. Такая работа не под силу другим. Бремя наступления понесем мы одни.
Воины согласно забормотали. Хотя вспомогательные части хорошо показывали себя во время долгой кампании, непоколебимо поддерживая легионеров в сотне масштабных боев, сейчас дела обстояли иначе. Танки не пройдут в туннели, а у обычной пехоты в таких условиях появятся серьезные проблемы. Космодесантников, напротив, создавали для операций в подобной обстановке, будь то катакомбы чужой планеты или узкие коридоры ударного крейсера.
— Маршруты атаки распределены, и вы наверняка уже с ними ознакомились. Все врата необходимо захватить одновременно, все проходы внутрь — атаковать совместно. Мы будем давить хейнов от края к центру, но имейте в виду: они не забыли, как набираться мощи от своего проклятого рева, так что нам обязательно понадобятся грозовые пророки. Наши отряды будут рассредоточены, и любое промедление обернется большими потерями. Я хочу быстро завершить битву, поэтому возглавлю натиск в центре. Срубим чудовищу голову, и тело издохнет. Хасик, Гияхунь, вы пойдете со мной и кэшиком легиона. Сеянус, твое присутствие тоже весьма желательно.
Гастур вновь поклонился:
— Как прикажете, господин. С удовольствием сопровожу вас.
— Враги уже взбудоражены, — сказал Хан, предвкушая битву, и на его хищном лице появилась ухмылка. — Они понимают, что осталось недолго, и заранее распаляют себя. Надо превзойти их в остервенелости. На Чогорисе говорят: «Чтобы добыть зверя, стань зверем». Поразмыслите над этим в недолгие минуты до начала боя.
Хасик одобрительно улыбнулся и взглянул на Гияхуня. В воздухе сгущалось нетерпение, жажда закончить дело.
— Я велел, чтобы вы восхищались ими за стойкость, но не слишком. Человек может восхищаться тем, кого убивает, без чувства вины. Разите без злобы и наслаждайтесь не тем, что отнимаете жизнь, а своими смертельными ударами. Вы — воины, и, что самое главное, гордого древнего рода. Ныне мы предадимся насилию только для того, чтобы забыть о нем в другие дни. Вот чем мы отличаемся от тех, кого намерены истребить. Со временем битвы уйдут в прошлое, и нечто иное будет веселить нас.