Печать правосудия

— Привет, — пискнула Диана, чем вызвала улыбки солдат.

Они носили черную спец форму, ботинки, каски со шлемами. Девять бойцов были вооружены короткими автоматами, а десятый — налегке. Командир отделения. Мы встретились с ним глазами, он показал презрение, будто смотрел не на человека, а на плевок на своем ботинке.

Я сел рядом с Соколовой, та прижалась ко мне. Не очень-то комфортно чувствуешь себя под взглядами десятка головорезов.

Из всего увиденного назревал вполне резонный вопрос: нахера здесь понадобился я? Ну и Соколова? Хотя она залетела сюда чисто случайно — это факт.

Шумякин ввалился в машину последним, закрыл дверь:

— Поехали!

Командир морских котиков нажал кнопку на рации:

— Помчали гуси-лебеди!

— Принято, — донеслось шипящее в ответ.

Я посмотрел на Шумякина, тот пожал плечами. Какие к черту гуси-лебеди?

— И куда мы едем, товарищ подполковник?

— Выбивать дерьмо из наркоторговцев, — ответил Шумякин и проверил обойму пистолета.

— Значит, всё-таки война…

… … …

На место мы приезжаем тихо. Без мигалок, конвоя и даже без писка резины об асфальт.

— Ты, — Шумякин показывает на Диану, — в последней группе! А ты, — палец указывает на меня. — Держись за мной!

— Понятно, — Диана сглатывает слюну, цепляется руками в шлейки бронежилета.

— Командуйте, майор, — говорит Шумякин вояке.

— Гоп-стоп, выскочили на свободу, котики!

Я смотрю на Шумякина, тот пожимает плечами.

Щелчок открывающейся двери, яркий сет в глаза, бойцы вываливаются через основной, мы с Шумякином — через боковой. Три десятка морских котиков штурмуют загородный коттедж.

Четыре человека уже лежат лицами в землю, одна группа бойцов окружает дом, другие занимают позиции перед парадным входом. Из дверей с криком «какого хера вам надо!» выбегает азиат, но тут же получает пулю в ногу, катится с крыльца.

Мы застаем их врасплох. А как иначе объяснить столь стремительную и успешную операцию? Мы приехали прямо в сердце банды Сынов Си и положили всех за три минуты. А разговоров-то было.

— Воробушки, внутрь по трое… Полетели!

— О Боже, он это специально? — спрашиваю я Шумякина.

— Наверх!

Где-то справа звучит несколько глухих звуков — спецы работают с глушителями. Пара разбитых стекол, грохот выбитой двери, предупреждающие крики.

Трое бойцов, собравшись в боевой наконечник, бегут к запасному входу. Мы с Шумякиным — следом. Дверь открыта, на первом этаже ребята в масках вяжут ещё двоих.

— Хлоп-топ, не тормозим ребята, выносим посылочки!

С лестницы на второй высовывается мужик, сначала мелькает его голова, а затем на нас смотрит дуло автомата.

— На пол! — орёт Шумякин.

Громыхает очередь, спецы останавливают пули бронежилетами, кого-то цепляет по ногам. Мы захлебываемся на подъёме, собирается пробка.

— У нас ранение! Нужна помощь!

— Назад!

Двое бойцов, что попали под основной залп, ложатся на лестнице. Шумякин и третий тащат их вниз, а я болтаюсь позади — слишком тесно.

Спустя пять секунд я слышу щелчок доведенной обоймы. Ещё миг и по нам снова откроют огонь.

Всплеск силы. Я опускаю Шумякина на пол, становлюсь ему на спину, прыгаю. Как раз вовремя. Раскаленное дуло автомата обжигает руку, я утаскиваю его вглубь комнаты вместе с бандитом, вскакиваю на ноги, вырубаю прикладом между глаз.

Наши бойцы заваливаются через окна. Внизу раздаются команды по оказанию первой помощи раненым, комнату заполняет женский крик. Три девушки забиваются в угол, орут.

Бойцы пакуют ещё троих, бегут дальше — на третий этаж.

Вскоре выстрелы стихают.

Через пять минут по коттеджу ходит орава вооружённых людей в масках, осматривает содержимое комнат.

Следуя хвостиком за Шумякиным, я прохожусь по второму и третьему этажам. В северной части коттеджа на третьем этаже находится комната-лаба. Оттуда эксперты выносят приборы для варки и пакеты. Основное действо происходит на третьем этаже в соседней комнате.

Мужик без верхней одежды с татуированным торсом орет и спрашивает у спецов, знают ли они, кто он такой. Я предполагаю, что он достаточно известен в бандитских кругах, если в отличие от остальных бандитов до сих пор стоит на ногах, а не долбит мордой пол.

— Обники, твари ссучие, вы по беспределу к нам на хату завалили! Вы хоть одупляете, перед кем потом мазу тянуть?! — говорит он на жаргоне, и тут что-то щелкает у меня в голове.

Это не китайцы…

Смотрю по сторонам и отмечаю некоторые лица арестованных. Азиаты, но не китайцы. Казахи. Все говорят на чистом русском, без тени акцента. В суете штурма я не обратил на это внимания. Коттедж слабо защищен, а вся операция заняла пятнадцать минут. К тому же, Шумякин к операции не готовился. Обники провернули её спонтанно, возможно приказ поступил всего пару часов назад.

Тогда какого хрена мы здесь делаем?!

Отодвигаю морского котика в сторону, подхожу ближе к бандиту, читаю на торсе русские надписи.

Что происходит? Это не клан Сынов Си…

— Я на шконку больше не лягу, черви мусорские! — кричит бандит. — Отсосите!

Его кулак подсвечивается. Пальцы накаляются, будто вольфрам в лампочке, слепят глаза. Я стою ближе, чем остальные и приготавливаюсь отразить удар. Но он не рвётся в бой, он засовывает кулак в рот. Что, бля?!

С расстояния в два метра я отчетливо вижу, как сгусток силы отделяется от руки и прокатывается по пищеводу к желудку. Чем ниже он опускается, тем ярче светится. В районе солнечного сплетения сгусток искрится так, что просвечивает бандита насквозь.

— ВСЕ НА ПОЛ! — орёт кто-то за спиной.

Бандит достаёт кулак, улыбается… Взрыв.

… … …

Очнулся я на полу в незнакомой комнате под поцелуи сладко пахнущей девушки. Что-то мешало мне открыть глаза, и я смотрел через миллиметровые щелочки. Я не спешил. Девушка целовала меня немного неумело и время от времени прерывалась. Однако прикосновения её губ были слишком хороши. Вскоре я уловил её чередования, присоединился к поцелую, обнял за шею и добавил язык, чтобы показать примером, как это делать правильно.

— Ты охренел, Майоров?!

По морде прилетел звонкий шлепок. Я открыл глаза, осмотрелся. Склонившись надо мной стояла испуганная, растерянная и немного озлобленная Соколова.

Значит содрогания её тела над моим телом и нелепые вздохи — это было искусственное дыхание? А я-то подумал!

— Контузило, кажется, — ответил я и привстал.

— Контуженный, блин! — она прихватила меня за голову, помогла подняться. — Я подумала ты всё… Напугал меня, идиот!

От комнаты на третьем этаже мало что осталось. Снесло перегородки, поломало мебель, вынесло стекла, перевернуло все вверх дном. Поэтому мне сразу и показалось, что я в незнакомой комнате. Или даже во сне. Помимо меня пострадали ещё двое бойцов. Сейчас над ними колдовали настоящие лекари, а не сержанты с годовым курсом оказания первой помощи. Значит их потрепало сильнее, хотя я стоял ближе.

Удивительно, но после взрыва на стенах, полу и даже на мне не было ни кусочка останков бандита. Он использовал способность. Чистое, как слеза, самоуничтожение. Эффектно и довольно красиво. Жаль, что только на разок, да и самому не посмотреть.

Мои руки, ноги, голова остались на месте. Это радовало. А вот силенок осталось немного. Похоже, на автомате я выпустил всплеск, чтобы уберечься от взрыва. Но точно знать я не мог. Последнее, что помнил — ярчайший всплеск силы в животе у казаха.

Казахи…

Где, мать вашу, Шумякин, который всё это объяснит?!

— Бок-скок хватит сидеть, сынок! — подошёл ко мне командир. — Ручки в ножки и на коечку отлёживаться!

Его словечки прикончат меня быстрее взорвавшегося бандита. Я закрыл глаза и притворился мертвым.

Глава 18. Поздравления

Прихрамывая на правую ногу, я прошел по коридору и пнул ногой дверь в кабинет Шумякина. Та отлетела в сторону, долбанулась ручкой о стену. Сидящий в приемной Курочкин поднялся над столом, вылупил глаза.