Печать правосудия

Живучий, зараза.

Стоять. Я словил его за шлейку рюкзака. Тот потянул на себя. Мы замерли в перетягивании каната. Бросай рюкзак и беги, дебил! Нет? Ну как знаешь.

Мысленно я посчитал до трех, рванул на себя, приложился в бороду, схватил его за горло, прибил спиной к стене, дважды приложил головой о стену. Он поднял руку, но я тут же перехватил её и сжал.

Карманник дышал через раз. Он побелел, из носа потекла кровь, в глазах собрались слезы. Из-за полностью израсходованной силы его потряхивало.

В этот миг я ощутил свое превосходство. Нет, не в том плане, что я — крутой, а ты — грязь из-под ногтей. Силовое превосходство. Я сжимал его руку и чувствовал, что способен его заглушить. Кажется, и он в этот момент что-то. Страх потерять силу читался у него в глазах. Он задергался ещё сильнее, но его движения походили на предсмертные судороги. Он и сам больше не верил в свою способность сопротивляться.

Его рука похолодела, а затем вдруг стало горячей. Скопившаяся сила потекла в разряженное пространство моей руки. Я наливался силой, а карманник увядал и слабел.

Через пятнадцать секунд наполнение остановилось. Воришка к тому времени почти отключился. Если в нем и остались силы, то лишь едва заметные крохи. Теперь его нельзя было назвать даже рассеянным, не то что аппером со способностью. Он стал почти пехом. Пехом с остатками силы на уровне статистической погрешности.

Вот так это и работает.

Канал из его руки в мою напоминал трубу, и я должен был его перекрыть — самая сложная часть. Это и называется — наложить печать. Вспоминая наставления Скора, я отпустил часть энергии назад и задержал её на стыке. Теперь нужно было сфокусировать внимание и…

Раздались выстрелы. В полуметре от меня в забор прилетели две пули, нас осыпало бетонной крошкой. Потеряв фокус, я не удержал печать. Сила, точно из пробоины, почти мгновенно перетекла обратно в тело карманника.

— Отпусти его! — крикнула Соколова, подходя к нам с пистолетом в руках.

Упс. Я разжал руку. Карманник рухнул на землю, запутался ногами в проволоке. Его повело, он сполз в лужу отработанного машинного масла.

— Ты чуть его не убил!

Соколова вернула пистолет в кобуру, оттолкнула меня, нащупала у воришки пульс. Убедившись, что преступник будет жить, он вскочила и уставилась на меня:

— Совсем с ума сошел?! Ты чем думал, вообще?! Ты хотел его прикончить за украденный кошелёк?!

Мде. Пускай я преследовал совсем другие цели, но парнишка и в правду едва не умер. Только сила, которую я не смог удержать, его и спасла. Если бы у меня и получилось наложить печать, вряд ли её можно было бы назвать успешной. С таким же успехом пацану можно было прострелить голову. И ведь я этого почти не заметил. Охваченный властью над силой карманника, я чуть его не прикончил.

— Немного перестарался.

— Немного?!

Вор закашлялся. Сила вернулась в тело, помогла восстановиться. Его ноги по-прежнему лежали спутанными в проволоке, а рукав от кисти до плеча пропитался маслом. Он моргал, пытался вспомнить, что с ним произошло.

— А это что?!

Диана присела на колени, закатала рукав карманника. На правой руке у того остался обожженный отпечаток моей руки. След, состоящий из волдырей и запекшейся кожи, в котором явно различались пальцы и ладонь. Сама рука похудела в полтора раза, сквозь бледную полупрозрачную кожу виднелись синие и фиолетовые вены.

— Что это?! — Соколова уставилась на меня.

— Без понятия, — солгал я, поглаживая свою ладонь, целую и гладкую.

… … …

Джинг вошел в зал стрип-клуба и потер голову. Капельки, оставшиеся после дождя, осыпались на пол. Его интересовала в дверь с надписью: «Вход только для персонала». В руке он нес гремящую железом сумку «Фермерские продукты».

Он пошел через толпу мужиков с купюрами в руках. Чаще случайно, а иногда и ради забавы он толках мелких людишек. Достающие в лучшем случае ему до плеча, они извинялись, послушно кивали, освобождали проход.

Шоу с огнями, кольцами, пеной и мокрыми майками он видел по десять раз каждое. Сейчас он лишь отмечал взгляды охранников. Каждый был занят своим делом. Все как на подбор ростом сто девяносто плюс китайцы с отличной физ подготовкой и навыками боевки. При виде Джинга они опускали глаза в пол, кланялись, бормотали неразборчивое «Рад видеть вас, господин Джинг».

Он вошел в подсобку, протиснулся в тесном коридоре, приложил чип-карту к замку. Загорелся зеленый огонек, Джинг подумал:

«Однажды чип не сработает, загорится красный огонёк, это будет означать, что жить мне осталось несколько минут».

Он пригнул голову и вошел в штаб-квартиру Сынов Си. В дальнем углу на черном кожаном диване в форме буквы «П» сидел Ксан Си. В трех метрах от него возле закрытого фонтана, падающего с потолка, на коленях стоял человек.

«Очередное пятничное застолье» — подумал Джинг.

Охранник проверил его металлоискателем, тут же извинился за предоставленные неудобства и показал рукой к боссу.

Огромное тело Джинга отражалось в зеркальном потолке и в глянцевой черной плитке. Будто не один человек шел по залу, а двигалась целая толпа. Тем не менее внимания Джинг не удостоился. Куда более интересные события разворачивались возле босса.

Ксан сидел на краю дивана, сильно подавшись вперед. Ещё немного и он сползет на корточки, чтобы быть на одном уровне с человеком, который стоит на коленях.

Как обычно Джинг остановился в двух метрах от дивана, дождался разрешающего кивка от Ксана. Всё понятно: можно остаться здесь и ждать, когда позволят говорить.

— Так на чем мы остановились?

— Мистер Ксан, — всхлипнул мужик. — Дайте мне ещё неделю.

— Ещё неделю?

— Я верну всё плюс проценты. Моя жена сломала ногу, и я вынужден был смотреть за детьми.

Босс был одет в стилизованный под кимоно черный пиджак и потёртые джинсы. Джинг часто задавался вопросом: сколько Ксану лет? Должно быть около сорока, но выглядел на двадцать пять. Сомнения вызывали лишь его то ли пепельные, то ли седые волосы. Какой-то молодой старик в кимоно и джинсах. Так на него влияла способность.

Джинг опустил глаза, посмотрел на шар в руках Ксана. Удивительно. Как шар не развалился за столько лет? Серебряная полая оболочка с черными окалинами по краям. Если бы не пламя, его можно было бы спутать с елочной игрушкой.

— Долг не очень большой, — сказал мужчина. — Я могу продать квартиру. Хотите? Я пристрою детей на время к сестре, а квартиру продам, деньги будут у вас уже после завтра. Хорошо? Господин Ксан, хорошо?!

Босс перекинул шар в правую руку. Пламя затрещало, всколыхнулось, вырвалось сквозь прорези. Огонь скользнул по ладони, просочился между пальцами, вернулся обратно в шар.

Мужик просил, приводил логичные аргументы, но его исход был предрешен. Ни одна пятница ещё не закончилась по-другому.

Ксан подошёл к мужчине:

— Протяни руки.

— Умоляю!

— Пожалуйста, протяни руки.

— Господин Си, я прошу вас!

— Не бойся, — тихо сказал Ксан.

«Они знают, что произойдет дальше, но всегда делают то, что он просит. Сила Сынов Си настолько велика, что лишь своим присутствием ломает волю к сопротивлению» — подумал Джинг.

Мужчина протянул руки, Ксан положил в них шар. В руках врага артефакт вспыхнул, пламя вырвалось наружу, охватило руки, тело, голову и сожрало беднягу в считанные секунды. Предсмертный крик оборвался всполохами и треском.

Припав позвоночником к фонтану, на земле сидел обугленный скелет. Под потолком включились вытяжки. В помещение вбежали пять работников в белых комбинезонах, принялись убирать останки. Ксан взял из рук сожжённого шаг и сел на диван.

— Что у тебя?

Джинг положил сумку перед Ксаном, вывернул содержимое. Три ствола с эмблемой Сынов Си на рукояти.

— Юшен пожелал выйти из клана, — сказал Джинг. — Ему не понравилось, что никто не отомстил за смерть его брата.

— Захотел с нами расстаться? — Ксан поднял брови.

Джинг кивнул.