Печать правосудия

— Ты же говорил, что мы просто заберем подарок?

— Отвали.

— Аха-ха-ха! Я лишь чуток его помял, — Пауль обошел Корчика по кругу, будто разглядывал подстреленный на охоте трофей. — Но ты, Ник, конечно, молодец!

— Дышит, — сказал Бубль.

Проверив пульс, я похлопал Корчика по лицу. Через несколько минут тот начал приходить в себя.

— Ладно, — сказал я, усаживая пострадавшего на скамейку. — Посидит немного и оклемается.

— Горинов нам этого не простит, — сказал Бубль.

— Пошлите!

Глава 2. Арт

Дурная весть застала Шумякина по пути в аэропорт. Его ждал четырехчасовой перелет, после которого он собирался две недели валяться на пляже и потреблять по системе «всё включено». Отпуск он запланировал еще год назад, трижды ходил к Коломову, чтобы тот подписал заявление. С отпусками на государственной службе все сложно, особенно в ОБНИС — отделе по борьбе с незаконным использованием способностей.

И вот всё накрылось медным тазом. Случись это на пару часов позже, Шумякин уже летел бы в самолете и изучал, как будет на Испанском: «Здравствуйте, не хотите познакомиться?». Седина только пробивалась на висках, а на карточке лежала неприличная сумма отпускных; у него были все шансы склеить иностранку и не одну. Как быть теперь? На отпуске можно ставить крест. «Всё включено» откладывается как минимум на год. Или ещё больше.

Коломов что-то сказал про печатника? Неужели им прислали одного в отделение? В последнее время они вели только подготовительную работу по поиску нарушителей и передавали информацию в центр. Теперь работы станет намного больше.

— Разворачивай! — приказал Шумякин водителю. — Едем в офис!

Машина остановилась на стоянке, которая была сплошь изрисована желтым, а в каждом углу стояли знаки «Остановка запрещена» с припиской: «Кроме служебного транспорта». Шумякин вышел из машины и оказался перед небольшим прямоугольным четырехэтажным зданием. От стоящих рядом зданий оно отличалось сплошным черным фасадом непрозрачных окон. Небольшим оно казалось только для обывателей. На самом же деле здание ещё на два этажа уходило под землю, а последний исследовательский этаж и вовсе тянулся на сотню метров. Чем же они так отличились, что им выделили собственного печатника?

Шумякин прошел через раздвижные двери, направился к лифту. Подняться на четвёртый этаж по лестнице не составило бы труда, но он не хотел сбивать дыхание перед встречей с начальником. Тем более, тот был не в духе.

Подполковник постучался в дверь, получил разрешение войти. Коломов сидел спиной к стеклянной стене. Оно и понятно. Любоваться нечем. Парковка, кусочек сквера, банк.

— Товарищ полковник, — сказал Шумякин.

— Подожди! — сказал Коломов, разглядывая бумаги.

Несколько минут он переворачивал листы, хмурил брови, морщил лоб; Шумякин стоял возле двери.

— Ты сейчас кого-нибудь ведешь? — наконец спросил полковник.

— Ну-у-у-у…, — Шумякин всегда кого-то вел. Нарушения на каждом углу, в буквально смысле. Стоит хоть на пару сотен метров отойти от офиса, хорошенько посмотреть и найдешь зацепку. Законы законами, но способности использовались повсеместно. Печатников на всех не найдешь. И сейчас Шумякин задумался: о ком именно спрашивает полковник? Вероятно, ему нужно дело с доказательствами. Хочет проверить на что способен новый печатник. — Пару дней назад поступил анонимный звонок. В торговом центре открылась кулинария; люди туда толпами ходят. Есть основания полагать, что владелец использует силы для изменения вкуса или…

— Твою мать, Шумякин! — крикнул Коломов и уставился на подполковника черными глазами из-под густых бровей. — Какая нахер кулинария?! Ты на солнце перегрелся в своей Доминикане?!

Шумякин не стал говорить, что вылететь так и не успел и что в Доминикану не собирался. Когда у Коломова краснели щеки, лучше молчать. Шумякин молчал и в то же время презирал себя, что ему приходится работать с таким неуравновешенным куском…

— Читай! — рявкнул Коломов и кинул бумаги на край стола.

Подполковник взял документы. Прочитал первых два абзаца, всё стало понятно. Объяснялось и раздражение Коломова (хотя этот выходил из себя по любому поводу), и его интерес к апперам, которые находятся в разработке.

Шумякин опустил глаза вниз документа. «Приказываю в кратчайшие сроки найти печатника, сформировать оперативное звено, проверить работоспособность на реальных нарушителях и прислать отчет». Документ был подписан заместителем министра внутренних дел по борьбе с незаконным использование способностей.

— Где же мы им печатника найдем? — Шумякин уставился на полковника.

— Завтра в восемь, чтобы на столе у меня лежали предложения, — Коломов постучал пальцем по столешнице. — Свободен!

… … …

По лицу разливалось приятное покалывание; боль уходила. Я лежал в специальной койке. Ноги чуть ниже уровня головы, руки на подлокотниках, вокруг — безупречное спокойствие. Фита обладала талантом. Едва поступила на первый курс, но без малого могла заменить полноценного лекаря.

Из-под черных тканевых полуперчаток выглядывали её белые незагорелые пальцы со стриженными ногтями — одно из требований университета. Работа лекаря-аппера с пациентами предусматривала близкий контакт.

— Уберу гематомы, — сказал она и прикоснулась пальцами к моему распухшему носу.

Чем глубже рана, тем теснее требовался контакт. Первое время было больно, но с каждой минутой дышать становилось чуточку легче, пропадало ощущение набитой в нос ваты.

— Положи! — вдруг рявкнула Фита, отчего я дёрнулся и взвыл от боли.

Фита лишь сильнее прижала меня к койке свободной рукой и сощурила фиолетовые глаза.

— Ладно, ладно, — промямлил Пауль и положил на место колбу со стручками какого-то растения. — Ты чего так орёшь?!

— Родители меня грохнут, если узнают, что я вас сюда привела. Тебе, кстати, как я посмотрю, досталось меньше остальных, можешь на улице ребят подождать.

— Нет, спасибо, — ответил Пауль и упал в кресло рядом с аквариумом, в котором не было рыбок — лишь водоросли.

По сравнению со мной и Бублем Пауль вышел сухим из воды, но Фите не нужно было знать — как так вышло.

— Разборки… как это по-детски, — сказала Фита, поправляя белые волосы с выкрашенными голубыми локонами. — Когда вы уже успокоитесь?

— Они просто поскользнулись, — Паулю не сиделось на месте и теперь он уже маячил у стенда с информацией.

— Поскользнулись с разницей в несколько часов, — Фита глубоко вздохнула, прикрыла глаза, чтобы почерпнуть новую порцию энергии.

О, да. Никакой лёд и даже обезболивающее не сравнятся с этим ощущением. Реальное колдовство, блин.

— Всё! — оборвала кайф Фита и дёрнула меня за майку. — Слезай!

— Маловато, — я нехотя скинул ноги. — Посмотри, у меня ещё под глазом что-то.

— Вставай, у меня для Бориса ничего не останется.

Фита знала своё дело. Не просто так лекари-апперы получали дипломы спустя пять лет обучения. Программа работала в совокупности и, нужно признаться, даже в нашем небольшом городке получались неплохие специалисты. На первых двух курсах их обучали по общей лечебной программе, натаскивали правильной работе с силой. К третьему курсу их разбивали на специальности. Хирурги, терапевты и так далее. В течение всей учебы они практиковались, в том числе постоянно повышали КПД своей силы. Аккумулировать в теле много энергии — это ещё не профессионализм. Профессионализм — грамотно её использовать. Фита только начинала.

— И сколько твои родоки заколачивают в месяц? — спросил Пауль. На этот раз он занял место за столом главного лекаря.

— Во-первых, это не твоё дело. Во-вторых, не все люди делают что-то только ради денег. Понял?!

— Ага, но твой папа ездит на Лексусе.

— Ты сейчас выйдешь отсюда.

— Молчу-молчу.

Клиника называлась «Фитолекарь»; фито от греческого «растение». Лекарственные растения, короче. Её основали родители Фиты. Фиту, кстати, звали Настя Нахимова, а прозвище к ней прицепилось именно из-за клиники. Она не сопротивлялась. Как понятно из названия, родители Фиты специализировались в большей степени на лекарственных растениях. Рецепты, банки склянки, колбы, парки, перепарки, пропарки, дистилляты, шмыстиляты. Фите досталась способность покруче — способность непосредственно к лечению. Уже с тринадцати лет она подсушивала нам царапины и битые колени.