Идеальный помощник

И позже, когда стало получше, он всё равно не отвечал на мои слова и сам не делал попыток общаться, хотя определённо меня понимал. Например, когда я мазал его средством от ожогов – даже не спрашивайте, как мне пришлось охмурять медичку, чтобы получить его, – то говорил встать или вытянуть руку, и парень это делал. Но сам – никакой инициативы.

Физически он восстановился быстро – ну да, я-то кормил его кровью три раза в день, аж похудел на десять кило, хотя ел всё, до чего мог дотянуться. Серьёзно, только и зыркал по сторонам, чего бы ещё сожрать. Корабельный кок даже начал шутить, что мне еда впрок не идёт – то ли влюбился, то ли космических глистов подхватил, ха-ха, глядишь, такими темпами нам рассчитанной провизии на дорогу не хватит.

Да уж, завёлся тут у меня один… генномодифицированный паразит. Ну а как, как его не кормить? Сам ростом с меня, а худой как палка – все кости пересчитать можно. И ещё бледный как смерть – по сравнению с чёрной униформой это особенно заметно. Потом, правда, у него выросла белая шевелюра, так что я догадался, что это он не после травмы так болезненно выглядит, а просто альбинос. Вот только глаза никак не желали реанимироваться и оставались чёрными.

По непривычной, контрастной, внешности было трудно судить, сколько ему лет. Ясно, что мало, вряд ли больше двадцати пяти. Когда у парня полностью восстановились мышцы, стали покрываться кожей – бросилось в глаза, что мускулатура-то у него проработанная. Да, худой, жилистый, но в драке такие заморыши получше многих качков на стероидах: во-первых, они проворнее, а во-вторых, красавчики с эффектной горой мускулов обычно слишком самоуверенные – на чём и прокалываются.

Хм, вот только от мутантов всего можно ожидать, вдруг это не результат многолетних тренировок, а природное телосложение? То есть не показатель возраста. И волосы на голове у него выросли, а борода – нет. Подросток? Хотя такая дылда с меня ростом… Да нет, двигается он всё же уверенно, без подростковой неуклюжести. Взрослый. Буду надеяться. На тот случай, если потом он заявит на меня – мол, держал взаперти, голышом и сексуально домогался путём тыканья в обожжённую кожу лопаткой с гелем.

Из-за этих его ожогов приходилось трудно и с постельным бельём, и, позднее, с униформой. Бельё я таскал в стирку каждый день – пряча за спиной, чтобы никто не заметил следов крови и сукровицы. Каждый божий день! Постоянно бегал туда-сюда с этим бельём, что тоже вызывало какие-то ухмылки – видать, мне слишком одиноко в такой долгой поездке. Я в ответ улыбался таинственно как Мона Лиза.

С униформой было ещё веселее – её ж только два комплекта. Один на мне, второй я отдал парню. Но ведь мне постирать одежду тоже хочется! Поэтому иногда ему приходилось снова сидеть голышом – теперь, когда кожа зажила, это уже не выглядело вполне естественным. Ну, я объяснял, конечно, что вот такая необходимость, но ему, по-моему, было вообще похрен. Кажется, он всё воспринимал как само собой разумеющееся: что-то дали, потом забрали назад, о, снова вернули – хорошо.

Поскольку парень занимал мою кровать, сам я спал где придётся, чаще всего за столом в кабинете-кладовке – экспедиция была длительная, так что у меня было отдельное рабочее место метр на два. Иногда не выдерживал боли в спине и, вооружившись папкой с бумагами, заваливался на диване в общем зале. Типа, прилёг полюбоваться на бланки с генеральскими подписями – ага, я всегда так на досуге делаю – и случайно заснул.

Но иногда я спал и в своей каюте, на полу. Тоже комфорт сомнительный, из всех удобств – только простынка, чтоб кителем пол не протирать, и полотенце вместо подушки.

Обычно я сплю крепко, но конкретно в тот период – чувство опасности давило на мозги. В общем зале – кто-нибудь может зайти и начать расспросы, на столе в принципе спать неудобно, а в каюте – закрываешься изнутри с незнакомцем, который то ли умственно отсталый, то ли, может, социопат-убийца.

В одну из ночей, когда раздался очередной корабельный шум, я дежурно подорвался, продрал глаза – вообще не соображая от недосыпа – и вдруг увидел в темноте наверху два голубых огонька. Сказать, что я ахуел, – ничего не сказать. Хорошо хоть оружия под рукой не было, а то херакнул бы всю обойму в это мистическое явление.

Когда я всё же отмер и включил свет, парень сидел на кровати по-турецки – ну да, днём выспался, почему бы не посидеть просто так, пока я кости на полу отлёживаю – и совершенно равнодушно смотрел на меня.

Именно что смотрел – я накануне вечером не приглядывался, а у него, оказывается, на чёрных белках проявились ярко-голубые радужки. Здрасьте, приехали. Интересно, эта подсветка что-то даёт – например, он лучше видит в темноте? Или просто для декора?

Восстановившееся зрение ничего полезного в наши отношения не добавило – парень по-прежнему меня игнорировал. Теперь он большую часть времени сидел на кровати вот так же по-турецки и изучал собственные пальцы. Выглядело это стрёмно – да, я вполне мог представить его в роли социопата-убийцы, который на досуге разделывает людей и жарит на такой аккуратной сковородочке.

Ещё того хуже было, когда он смотрел на меня. В детстве я видел странный фильм – про ледяную королеву, которая с чего-то влюбилась в обычного парня. Он сначала обрадовался – деваха-то и впрямь красотка, только когда стали жить вместе, у него от снежных интерьеров вокруг крыша поехала и все чувства замёрзли. А королева была хоть и ледяная, но не фригидная, она к парню и так, и эдак, и улыбается – а он, аутичный, только гуляет по зимнему саду и на обледеневших пичужек любуется. От его равнодушного лица у меня, мелкого, мороз по коже продирал.

Вот мой странный мутант на того парня и был похож: взгляд осмысленный, но совершенно без эмоций и чувств. Того и гляди мёртвую птичку из кармана достанет.

Впрочем, был простой способ заставить парня прекратить эти гляделки – спросить что-нибудь. Через несколько секунд он переводил взгляд на стену или снова на свои пальцы – и не испуганно, и не смущённо, а так, словно ему просто надоело смотреть на меня. В общем, я тогда подумал, что в костре у него подчистую сгорели мозги – конечно, если они вообще изначально были.

Тем не менее, решил провести эксперимент – принёс свой портативный дисплей с книгами. Не рассчитывал на успех. А парень взял и начал читать, будто так и надо. Весь день просидел. Когда я приносил еду – хватит уже меня жрать, восстановился ведь, – он откладывал книгу и ел, а потом снова возвращался к своему занятию.

***

В один из дней, когда я сидел в каюте, смотрел как парень читает, и думал, что со всем этим делать, дверь неожиданно распахнулась. Вот так и не закрой единственный раз – сразу кто-нибудь вломится!

Хотя, конечно, не «кто-нибудь», а мой помощник лейтенант-майор Фрэнк – славный вояка и отменный идиот. Ну, этому ничего не страшно. Постучать? Что? Какое личное пространство?

Если честно, каюту я начал закрывать как раз после подобного случая. Где-то полгода назад – был выходной – решил я расслабиться. Включил любимую подборку девушек, расстегнул штаны… И всё было замечательно до тех пор, пока лейтенант Фрэнк не распахнул дверь со всей своей молодецкой удали.

До сих пор не могу спокойно вспоминать об этом идиотизме – тянет то ли ржать, то ли в глаз ему засветить. Обнаружив меня со стояком в руке, помощник вовсе не смутился, а гаркнул это своё «Разрешите обратиться!» как ни в чём не бывало. Ну а что мне было делать? Я встал, застегнул штаны – и пошёл за Фрэнком решать очередные якобы неотложные проблемы.

Понятно, что умственная деятельность лейтенант-майора Фрэнка сравнима с таковой у моллюска, зато вместо мозгов у него есть дядя – флагман второй степени, которому приспичило продвигать любимого племянника по карьерной лестнице. Для этого было решено обеспечить красивое личное дело со множеством записей – мол, и там был, и тут участвовал, и помощником какого-то начальника работал.