Страница 11 из 15
Охота – это вам не учеба и не молебен! На охоту Василий проснулся сам, проснулся еще задолго до рассвета, сам же вскочил и даже начал одеваться, натягивая оставленную с вечера у постели одежду. А поскольку таковыми были все подростки, то с самыми первыми утренними лучами кавалькада из полусотни всадников уже стремительно пронеслась по пустым и пыльным улицам Сарая. Четверо царевичей, княжич, сокольничие и конюшие, телохранители и просто слуги – и еще несколько заводных скакунов. На всякий случай.
Отряд вырвался в степь – к концу лета совершенно высохшую, серую от пожухлой травы и шариков перекати-поля. Всадники развернулись в широкий полумесяц, промчались на рысях к зеленой полоске кустарника, за которым величаво текла широкая, но мелководная Ахтуба. Царевичи чуть придержали коней, осторожным шагом въехали в реку, быстро ее пересекли, выбивая из мягкого песчаного дна желтые облачка, тут же уносимые течением.
Здесь брод был практически везде, на добрую версту вверх и вниз по течению, посему всадники ехали бок о бок, внимательно приглядываясь к ивняку по ту сторону водной ленты.
– Кажется, еще не поднялись, – немного удивился Джелал ад-Дин, в этот раз одетый в льняную рубашку, поверх которой был наброшен каракулевый плащ, оглянулся на княжича и задорно подмигнул: – Ты не забыл свой пояс, братишка? Тогда вперед, славному гостю первый ход! Посмотрим, сколько хвостов принесет тебе твой хваленый крапчатый ястреб.
Московский заложник посмотрел на него, затем на едущего неподалеку сокольничего. Достал из-за пазухи и надел на правую руку перчатку из толстой сыромятной кожи, отвел ее в сторону. Хорошо знающий свое дело малорослый слуга подъехал ближе, посадил ему на кисть небольшого, чуть меньше локтя размером, явно молоденького еще сокола-балабана, белого с темными пятнышками, в замшевом клобуке, украшенном двумя алыми рубинами.
– Вперед! – махнул рукой царевич, и охотники дали шпоры коням, стремительно перемахнули Ахтубу и с ходу врезались в кустарник на том берегу. – Эге-ге-й!!!
Из травы за зарослями взметнулась огромная стая отдыхавших там уток – и княжич тут же снял с птицы клобук, подбросил сокола в воздух.
Балабан расправил крылья, в несколько быстрых взмахов набрал высоту, тут же спикировал на ближнюю из уток, цапнул когтями, ударил клювом по голове – и обмякшая тушка, обретя вес, вырвалась из лап неумелого еще охотника. Однако сокол не растерялся, вильнул в сторону и вцепился в другую птицу. На сей раз достаточно крепко, чтобы удержать добычу даже после смертельного удара.
– Ты видел, Джел?! Ты видел?! – торжествующе закричал княжич. – Две! Он взял двух уток в одном полете! – И Василий засмеялся: – Ты не забыл прихватить свой пояс, братишка?
Но царевич не слышал его, наблюдая, как два могучих коричневых ястреба стремительно ворвались в птичью стаю и решительно вырвали из нее горячую трепещущую добычу. Это братья Керим и Кепек тоже присоединились к забаве. Вернее – их охотничьи соколы.
– Моего кречета!!! – яростно потребовал наследник ордынского трона.
Но к тому моменту, когда сокольничий посадил ему на руку драгоценную птицу, утки уже успели прижаться к земле и над самым ивняком умчаться куда-то к Волге.
Джелал ад-Дин шумно втянул носом воздух, покрутил головой, указал вниз по течению и скомандовал:
– Туда!!!
Всадники все дружно ринулись через кустарник, и вскоре из травы и редкого низкого камыша ввысь взметнулась еще одна стая.
– Ату! – Царевич сдернул со своего кречета клобук и с такой силой метнул в высоту, словно это была сулица, а не птица. Сокол не подвел – увидел дичь, метнулся вперед, шумно рубя воздух крыльями, и уже через миг вогнал в жирную тушку кряквы длинные острые когти… – Е-есть!!!
Птицы было так много, что юные охотники подбрасывали своих соколов чуть ли не сразу, едва тех сажали им на руки – и уже через пару часов пернатые хищники банально выдохлись, крепко цепляясь за перчатки, хлопая крыльями, но отказываясь взлетать. И хотя своего азарта царевичи еще не утолили – волей-неволей пришлось устраивать привал.
Слуги расстелили на прибрежном песке ковры, расставили серебряные миски, в которые насыпали курагу, сладкий прозрачный баслюк, халву и чернослив, порезали на блюдах неизменные пузатые арбузы и вязкие сладкие дыни. Царевичи полулегли по краям, потянулись к угощению. Василий тут же напомнил:
– Я говорил, мой крапчатый по две утки с легкостью берет, говорил?!
– Сие покамест токмо един раз случилось! – Джелал выбрал крупный кусок арбуза и жадно в него вгрызся. Сплюнул в сторону косточки и закончил: – А уговор был на два!
– На два за день! – не отступил от своего княжич. – А еще даже не полдень! Будет и еще удачный вылет. Просто ныне вся птица на острове уже пугана. Две за раз просто не найти.
– Это точно! – солидно подтвердил царевич Керим, по подбородку которого стекали струйки арбузного сока. – За полный день должно случиться два броска с двойной добычей. Один я уже засчитал.
– Надо выждать… – откинулся на спину московский заложник. – Пусть утки успокоятся, в стаи собьются. И чур, я опять первый в спугнутую стаю крапчатого пускаю!
– Ты его сперва уговори, – добродушно рассмеялся Джелал. – Они все, вон, крыльями еле-еле шевелят! – Царевич зевнул, тоже откинулся и заложил руки за голову: – Как же тут, однако, хорошо! И солнце, и свежо, и никакой мошки. Иногда так хочется превратиться в дерево… Расти себе да расти, грейся на солнышке. Ни забот тебе, ни хлопот, ни бека Салака с его нудятиной, ни Истрахана с его астролябиями…
– Царевичи, царевичи!!!
Громкий крик и плеск воды заставили его поднять голову, прищуриться в сторону Ахтубы. Там через брод, вздымая тучи брызг, мчался всадник, в шароварах и войлочной жилетке на голое тело.
– Накаркал… – сделал вывод наследник ордынского престола.
И оказался прав. Выбравшись на берег, всадник скатился с седла, опустился на колено и склонил голову:
– Государь Тохтамыш скорейше призывает вас к себе, царевичи! Без промедления!
– Внимание и повиновение… – тяжело вздохнул Джелал ад-Дин и поднялся на ноги, на правах старшего отдав решительный приказ: – Воля моего отца закон. Братья, по коням!
– А как же пояс? – не понял княжич.
– Ты его покамест наполовину выиграл, наполовину проиграл, – сурово, как надлежит судье, сказал царевич Керим. – Уговор был на два удачных вылета за день. Коли нас прервали, теперь всю охоту придется сызнова начинать…
Паренек поднялся и развел руками.
– Послезавтра? – предложил сверху уже поднявшийся в седло Джелал ад-Дин. – Пусть птицы отдохнут.
– Заметано! – согласился княжич, ставя ногу в стремя.
– Государь ждет… – напомнил гонец.
– Мы на рысях, с одною стражей, – ответил царевич и ударил пятками тонконогого арабского скакуна. – Геть, геть, геть!
Бросив слуг прибираться на месте привала, четверо знатных охотников стремительным галопом промчались по пляжу, в облаках брызг пересекли Ахтубу и, на добрую сотню саженей оторвавшись от телохранителей, понеслись к городу.
Государь великой Орды встретил юношей в восточном дворике, выложенном полированными гранитными плитами, с мозаичными стенами под толстой коричневой лозой и с многоцветными карпами кои, плавающими в позолоченном прудике в центре прохладного зала. Одет Тохтамыш был в легкий шелковый халат, расписанный танцующими цаплями, темно-синие шелковые шаровары и в войлочные шлепанцы на босу ногу. В руках царь держал серебряный кубок, покрытый витиеватой чеканкой с самоцветами. Над краем сосуда вился белесый дымок с далеко растекающимся ароматом корицы.
Гладко выбритую голову одного из величайших правителей ойкумены покрывала серая войлочная тюбетейка с вышитыми арабской вязью молитвами, большие синие глаза смотрели пронзительно и остро. Остальные черты лица были тонкими, изящными, можно сказать – нежными. Розовые узкие губы, прижатые к черепу резные уши с длинными мочками, остренький носик; тщательно выбритые белые щеки и короткая бородка клинышком. И если бы не эта самая бородка – Тохтамыша, несмотря на возраст сильно за тридцать лет, можно было бы принять за миловидную девицу.