Страница 4 из 16
Время растянулось, будто бы кисель, и я, словно в замедленном режиме, видел, как моя рука медленно-медленно, словно находится под водой, поднимается вверх и жмет на распылитель.
Пшшшш!
Волколак или оборотень, или черт знает кто он такой, зарычав, отшатнулся назад и, выронив меч, схватился за свою морду.
Моё тело же действовало так, словно над ним кто-то взял контроль.
Перцовый баллончик полетел на снег, а я, вцепившись в свое долбанное копье, на создание которого убил почти целый час, ткнул им куда-то вверх.
И, не глядя на результат своих действий, рванул вперёд.
Не знаю, зачем я выпустил из рук копьё, но сейчас мне было не до этого.
Я мчался, словно заяц, за которым устроила охоту стая волков, и это было недалеко от реальности.
Я летел по тропинке, даже не думая срезать путь по прямой.
Вся моя суть, всё мое естество стремилось лишь к одному — убраться из этого чертового леса и от этих чертовых фриков.
Пару раз затылок обжигало холодом, а мимо пролетали странные короткие копья.
Дважды я периферийным зрением замечал, что по сугробам ко мне движется чья-то размытая тень, но я лишь сильней взвинчивал темп.
За спиной стояла дикая какофония от лая, воя, звона кольчуги и мечей, но все эти звуки заглушал бешеный стук моего сердца.
Я мчался, словно на крыльях, чувствуя, как открывается второе, третье и даже четвертое дыхание! Но, стоило мне вылететь из леса, как из меня будто выпустили воздух.
Разум, столкнувшись с действительностью, вынужден был признать, что никакого плана у меня нет, а чертова полянка с двумя дебильными столбиками никак не походила на надежное укрытие!
Сердце выскакивало из груди, ноги налились свинцом, и я, каким-то чудом добежав до своего чемоданчика, как подкошенный рухнул наземь.
Бежать дальше в холмы сил не было от слова совсем, к тому же, это было бессмысленно.
Уж на ровном-то пространстве эти мутанты догонят меня как нечего делать…
Какой там военкомат! Какие там Оксана и методист-истеричка!
В этот момент я, как никогда остро, понял, что всё это сущая ерунда по сравнению со смертью.
И я, несмотря на все навалившиеся на меня проблемы, дико не хотел умирать.
Сам не помню, как у меня в руке оказался скальпель с убитым мной лезвием, и стискивал я его так, словно от него зависела моя жизнь.
Умом я понимал, что скальпель — худший инструмент для самозащиты, но ничего не мог с собой поделать.
Эта полоска стали давала так необходимую мне иллюзию защиты.
— Какой же я дебил! — пробормотал я, вспоминая брошенное копье, перцовый баллончик и меч… противника. — Ну ей-Богу! Что мне стоило подхватить с земли хотя бы перцовку или даже клинок!
Я не придумал ничего лучшего, чем присесть за деревянный столбик и, распахнув свой чемоданчик, судорожно в него зарыться.
Миорелаксанты, анальгетики, нейролептики, антидоты, седативные, транквилизаторы и прочие лекарства помочь мне никак не могли.
Разве что вколоть себе какое-нибудь седативное?
Фонендоскоп, тонометр, катетеры и зажимы, жгуты и перевязочные пакеты тоже.
Пинцет, ножницы и скальпели?
И что я буду с ними делать? Метать, как чертов ниндзя?
Я с отчаянием посмотрел на шприцы и захлопнул чемоданчик.
Тяжелый — глядишь, и прикроюсь им от первого удара или, если повезет, долбану им кого-нибудь в морду.
— Ахаха! — истерично рассмеялся я, представляя себе схватку студента-медика и двухметрового оборотня в облачении римских легионеров.
— Не майся дурью, Саня, — прошептал я, затравленно наблюдая, как из леса выскакивают разъяренные мутанты. — От судьбы не убежать…
На меня накатило какое-то равнодушие, и я, опершись на неожиданно теплый столбик, поднялся на ноги.
Возможно, это был отходняк от скоротечной схватки и не менее скоротечного бегства, возможно во мне что-то перемкнуло…
Но я совершенно спокойно смотрел, как рычащие от злости волколаки приближаются к моей полянке.
Кто-то из них хромал, подволакивая раненую ногу, кто-то зажимал пробитое плечо…
Я же, зажав в руке покоцаный скальпель, молча ждал развязки.
Мне было решительно непонятно, где эти мутанты получили свои раны, и я даже на мгновение воспрял духом — вдруг в лесу сидят их враги?
Но стоило мне бросить взгляд на приближающихся воинов, как стало понятно — если в лесу кто-то и был, то так там и остался.
Слишком уж уверенно шли эти легионеры с волчьими головами — так не идут, если за спиной осталась угроза.
Пятеро воинов, двое их которых оказались ранены, разошлись полукругом и замерли у края поляны, сверля меня ненавидящими взглядами.
Выглядели они ну очень страшно — кольчуги, короткие клинки, плотные плащи и, самое главное, полные злобы оскалы белоснежно-острых зубов.
Не знаю, сколько они так стояли — минуту, две, пять?
По моему субъективному восприятию, прошёл целый час, за который я успел основательно поседеть.
Несколько раз я чуть было не срывался в попытках сбежать в холмы, но каждый раз себя тормозил.
Судя по их поведению, они только и ждут, когда я покину пределы этой чертовой поляны, а значит… нужно стоять.
К тому же, двое раненых и не думали перевязать раны, так и истекая кровью, что давало мне смутные шансы на…
Ой, да кого я обманываю!
Так я и стоял, то пытаясь отдышаться, то прикидывая свои шансы на случай ближнего боя, пока не появился он.
Когда за спинами этих чертовых мутантов появился человек, я понял, что такое настоящий страх.
Невысокий, ниже меня, закутанный в видавший виды плащ, этот… человек внушал самый настоящий ужас.
Ту самую жуть, которая шла от деревянных столбиков и увиденного на поляне шатра.
Не знаю, как объяснить, но мне показалось, что на меня смотрит сама смерть. А я, будучи студентом шестого курса, много чего успел повидать.
И ночные выезды на скорой, и подработка в ковидном, и стажировка в онкологическом отделении.
Я видел бездомных с гангренами и наркоманов, гниющих изнутри.
Видел отчаяние, поселившееся в глазах пациентов хосписов, особенно так рано повзрослевших и лишенных детства детей.
Видел, как убивший своего собутыльника мужик пытается удержать свои кишки, вываливающиеся из распоротого живота.
В те моменты смерть была рядом, незримым присутствием щекоча затылок и вызывая невольный трепет.
Сейчас же, ни о каком трепете речи и не шло.
От идущего ко мне человека так и смердило не просто смертью, но мучениями и страданиями.
Точнее, не смертью, а… некромантией. Да, точно, некромантией!
И это было чертовски страшно.
— Абыр! — некромант остановился на краю поляны и вопросительно посмотрел на самого рослого мутанта.