Страница 1 из 7

Прелюдия к большевизму

Керенский Александр Федорович

Александр Керенский

ALEXANDER KERENSKY

THE PRELUDE TO BOLSHEVIZM

THE KORNILOV RISING

Предисловие

Дорогие друзья!

Посылаю вам стенографические копии моего фундаментального исследования о мятеже Корнилова, которые удалось спасти от уничтожения, с недавно сделанными мною дополнительными примечаниями и объяснениями. Я отдаю эту рукопись в ваше распоряжение и прошу вас, если возможно, опубликовать ее, но при этом в точности, в настоящем ее виде. Это необходимо, хотя я сам вижу все ее несовершенства с литературной точки зрения. Но это не литературный труд, не «мемуары» для истории и не плод моих ограниченных творческих способностей. Это всего лишь документ, кусочек настоящей жизни, который может дать больше информации тем, кого на самом деле волнует правда о деле Корнилова, нежели целый том «мемуаров». Ибо, не навязывая кому-либо особое мнение, рукопись эта дает каждому возможность действовать в соответствии с линией следственной комиссии либо самому выполнить работу, отсортировывая наиболее важные факты о Корниловском мятеже и делая по этому поводу собственные выводы.

Мое единственное желание – позволить читателю объективно судить о событиях того времени. Мои самые последние примечания дополняют отчет, полученный следственной комиссией, теми материалами, которые могли быть отчасти забытыми или неизвестными тем, кто будет читать официальный текст моего исследования.

Разумеется, в этих примечаниях я не мог ограничиваться лишь изложением простых фактов самого дела Корнилова, узкими рамками рассказа о нем, хотя и старался воздерживаться от каких-либо отступлений от темы и, особенно, от выводов, ибо понимал, что в тот момент любой иной язык, кроме языка фактов и документов, был неуместен.

Почему? Вы знаете, как враги Февральской революции, мои враги справа и слева, воспользовались Корниловским мятежом, чтобы оклеветать меня, и как велико было число людей, чья вера ослабла из-за постоянных нападок на меня. Но я писал не для тех, кто намеренно клеветал и лгал – этих людей в чем-либо убедить невозможно, они сами прекрасно понимают, что искажают истину и глумятся над ней.

Я писал для тех, кто мало или ничего об этом не знал и кто в конечном счете поверил тому, что так высокомерно преподносилось как «правда» о деле Корнилова. Я не желаю их убеждать. Пусть они, спокойно ознакомившись с фактами и благодаря собственным размышлениям, откроют для себя истину, узнают если не всю правду о корниловском деле, то, по крайней мере, о моем отношении к нему.

Отнюдь не личный интерес побуждает меня в это ужасное время думать и писать о деле Корнилова. Нет, я видел и изучил так много людей не для того, чтобы узнать истинную цену народной любви и ненависти. В то время, когда я был на высоте и толпа склонялась предо мною, я тихо сказал своим друзьям: «Погодите, они придут и убьют меня». Так было всегда, так всегда и будет. Повторяю, не личный мотив, но общественный интерес побудил меня взяться за перо. А теперь, когда враги России и враги свободы достигли своих позорных целей, когда наша Родина лежит распростертая в грязи, обесчещенная и истерзанная, когда полное отчаяние охватило тех, у кого еще остались достоинство и совесть, – теперь тем, кто достиг своих целей, не должно быть позволено оправдывать свое Иудино преступление, лицемерно приписывая его «предательству и измене других»; память великой русской революции, которая создала новую жизнь для правды и искренности, не должна быть затенена ни малейшими сомнениями в честности тех, кто боролся за нее не на жизнь, а на смерть. Я хочу сказать еще несколько слов о генерале Корнилове. Я много чего написал против него. Но я не желаю, чтобы в моих словах обнаружили больше того, что я намеревался сказать, и поэтому я чувствую себя обязанным особенно подчеркнуть, что я никогда не сомневался в том, что он любил свою страну.

Я вижу причину его действий, которые грозили России катастрофическим переворотом, не в дурных намерениях генерала, а в недостатке понимания и в его полнейшей политической неопытности. Видя это, я много раз пытался сдержать его, вопреки подстрекательствам коварных врагов свободы или просто политических мошенников.

Мне это не удалось; человек, который по-своему страстно любил Россию, был обречен некой силой подарить победу тем, кто ненавидел и презирал ее.

А. Керенский

Р. S. Еще несколько слов о стенографической копии. Я давал свидетельские показания 8 октября 1917 года. На то, чтобы расшифровать записи с этих показаний, ушло несколько дней, и только за пять или шесть дней до 25 октября я получил их, чтобы просмотреть и подписать. Но у меня на это уже не было времени. Окончательный официальный текст моих свидетельских показаний перед следственной комиссией не был готов, когда началась большевистская смута.

Но, имея, по крайней мере, возможность просмотреть этот текст, я почувствовал себя вправе отредактировать его и поправить стиль, кое-где сократить, а в некоторых местах внести несколько дополнительных слов, разумеется не меняя значения и тона показаний. В двух местах я нашел целесообразным слегка изменить порядок записи таким образом, чтобы свести воедино отдельные фрагменты показаний по одному и тому же вопросу.

Я полагаю, что публикация официального отчета следствия полезна в качестве отображения судебного расследования над тем, кого генерал Алексеев называл «хозяин судьбы». Это позволит вспомнить то время, все еще близкое, но уже столь отдаленное, когда судебные допросы и суды чести были абсолютно свободны и независимы от власть имущих. Оживить в памяти краткую главу в истории России, когда «эти буржуазные предрассудки» в пользу непредвзятого суда еще не были поспешно затоптаны, чтобы вернуть страну к традиционному московскому периоду «Шемякина суда»[1].

Введение

После того как 19 июля 1917 года русский фронт был прорван недалеко от Тарнополя, было принято решение сместить командующего Юго-Западным фронтом генерала Гутора, а позже заменить и Верховного главнокомандующего генерала Брусилова. Выбор пал на генерала Корнилова. Временному правительству хорошо были известны как достоинства, так и недостатки Корнилова, однако в тот момент благодаря своим положительным качествам он оставался единственным подходящим кандидатом. А его недостатки, особенно стремительность действий и порыв к успеху, тогда, казалось, не предвещали никакой опасности. Более того, мнение, что он признан всеми, казалось, исключало всякую возможность конфликта. Генерал ратовал за прекращение дальнейшего наступления; он, единственный среди многих военачальников, возлагал ответственность за провал не только на одних солдат, но и на офицеров. Он с сочувствием высказывался о выборных организациях в армии, о комиссариатах и т. д. Следовательно, назначение Корнилова осуществилось по серьезным соображениям, а вовсе не из-за «безответственного влияния» премьера Керенского.

Однако сразу же после назначения Корнилова обнажились опасные черты его нрава. В телеграмме, в которой он принимал полномочия главнокомандующего, он сделал ряд заявлений относительно реформ в армии. По сути, эти реформы были в принципе одобрены и уже разрабатывались Временным правительством до назначения Корнилова; но генерал выдвинул свои требования в неприемлемой форме. Он интерпретировал свои права как Верховного главнокомандующего в еще более широком плане, чем даже великий князь Николай, и принял по отношению к Временному правительству такой непозволительный тон, что вынудил Керенского немедленно подать в отставку и выйти из Временного правительства. Тем не менее Корнилову было позволено сохранить пост главнокомандующего, отчасти из-за того, чтобы избежать перемен в Верховном главнокомандовании в столь критический момент, и отчасти оттого, что его поведение приписали влиянию авантюристов, окружавших его в Ставке. После событий начала июля 1917 года (прорыв фронта и выступление большевиков в Петрограде) Временное правительство предприняло ряд энергичных шагов, включая восстановление смертной казни на фронте, и занялось дальнейшим планированием мер по реорганизации армии. Несмотря на это, Корнилов, поддерживаемый Савинковым, развернул энергичную кампанию против Временного правительства. По прибытии в Петроград 3 августа для того, чтобы представить Временному правительству отчет о военной ситуации, Корнилов привез меморандум, в котором требовал провести ряд армейских реформ. Однако обсуждение предложенных изменений было отложено, а меморандум Корнилова вручили военному министерству для согласования с предложениями военного министра. Благодаря этому была предотвращена публикация меморандума Корнилова в его исключительно резкой и бестактной форме, что неизбежно привело бы к отставке генерала.

Именем князя Дмитрия Шемяки из Галича (1423–1453) называют в России бесчестный, продажный, корыстный суд.