Камеристка

— Вы тоже… — Тувэ едва сдержала стон. Он прикусил кожу под ключицей. — Тоже не должны мне нравиться. Я не должна ради вас делать столько…

Король оторвался от её шеи и посмотрел в глаза.

— Ты была хороша на совете, — он усмехнулся, изучая её лицо глазами. — Так горяча, когда говорила о сражении, о плане, когда была уверена в себе и не мямлила. Так горяча, что хотелось уложить тебя на том столе, взять на той самой карте.

Хрипотца в голосе выдавала его возбуждение. Он в самом деле восхитился ей. В самом деле нестерпимо возжелал. Возжелал воинственную северянку, а не нежную лейхгарскую леди.

Туве уткнулась носом в слегка распахнутый ворот его рубахи. Коснулась губами кожи.

— А как же полное отсутствие манер? — она усмехнулась и потянула зубами шнурок. Рубаха на груди совсем распахнулась.

— Не ешь за столом руками, — он рассмеялся ей в макушку. — Остальному ты постепенно научишься. Уже учишься.

— Значит, я вам нравлюсь?

— Как знать… Как знать, — он поцеловал её в лоб и отстранился. Тувэ удержала руки на его боках.

Ещё чего! Нельзя после всего просто отделаться поцелуем в лоб! Хотя бы губы! Чего ему стоит?

Элиот с усмешкой убрал её руки.

— Остался всего один день. Потерпите, Нер-Рорг Тувэ.

— Признайтесь, вы снимаете напряжение в покоях Фелиции? — она обиженно плюхнулась на софу.

Ну что за мужчина?! Почему всегда останавливался?! Она же хотела! И он точно хотел!

— А вы, оказывается, ревнивица, — Элиот снял со спинки софы камзол, надел его и стал осматривать комнату. — Собираете коллекцию?

Он взглядом указала на руку Тувэ, в которой она сжимала веревку, вытащенную из его рубахи.

Даже и не заметила. Думала на пол бросила, а нет… Сжала в кулаке.

— Фелиции ночи с вами, мне — шнурки с одежды. Лучше так, чем ничего.

Элиот снова тихо рассмеялся.

— Я уже сказал, что для своего спокойствия можете от неё избавиться, — отбирать маленький трофей он не стал. Поправил камзол, стараясь принять как можно более приличный вид. — Так что там с вашими северными традициями?

— Что? — она всё никак не могла стряхнуть чувственную поволоку. Как вообще можно было думать о делах, когда так хотелось… Хотелось того, с кем эти самые дела нужно было вести.

— Что мы будем делать завтра ночью, когда выставим церковников из нашей спальни? — Элиот наклонился к ней, заправил волосы за ухо. — Когда останемся совсем одни? Какие абсолютно неприемлемые для верующего короля вещи мы с вами сделаем?

Он не сводил глаз с её лица. Смотрел сначала в глаза, потом на губы… В животе всё переворачивалось, когда пальцы скользили за ухом, по шее, к ключицам. Он всегда останавливался у самой границы. Никогда не переходил черту. Но даже у этой границы умудрялся довести ее до исступления.

— Мы… — Тувэ выдохнула, прикрыв глаза. Потянулась к нему всем телом. Элиот мягко надавил на её плечи. Пришлось собраться с мыслями. — У нашей семьи две такие вещи. Алтарь предков — предмет семьи отца. Он находится в лесу. Стоит посреди озера, вечно покрытого льдом. И меч первой ведьмы. Оружие, которое мать передает своей дочери. До алтаря не добраться. Так что воспользуемся мечом. Сейчас он принадлежит мне.

— И что дальше? — Элиот сел рядом. Он всё продолжал гладить её шею, уши, играть со светлыми прядями волос.

— Я научу вас древнему колдовству, — тихо произнесла Тувэ, окончательно разомлев от его мягких прикосновений.

— Во мне нет и капли магии. Разве у нас что-то выйдет?

— Я поделюсь с вами теми крохами, что есть у меня.

Тувэ прижалась к его руке щекой. Она хотела бы полностью довериться ему, как верила Ньялу, как верила Иру. Хотела бы поделиться с ним всем, что имела. Он казался таким надежным, сильным. Он бы мог справиться с северянами, мог бы быть Роргом.

Тувэ испугалась собственных мыслей. Она, стало быть, совсем теряла от него голову.

— Что потом? — Тувэ хотела отстраниться, но Элиот задал следующий вопрос, отводя её внимание от нехороших мыслей.

— Потом нужно окропить кровью меч и, произнося слова на древнем наречии, соединить наши тела.

— Как я пойму, что всё сработало?

Тувэ подалась вперед, забралась на софу коленями. Тянуться за поцелуем не стала. Но приблизилась к Элиоту так близко, чтобы чувствовать его частое дыхание на своих губах, чтобы он тоже смог ощутить сакральность, чувственность момента.

— Вы поймете, — прошептала завороженно. Ей вспомнился тот день, когда она впервые обратилась к этой силе внутри себя, заговаривая свой меч.

Тувэ любила эти крупицы магии. И открывать их другому было так… так интимно. Даже более интимно, чем лечь в постель. Не-е-ет. Переспать было просто. А вот открывать этот мир: колдовство, северные традиции, красоту её дикого, неприрученного народа — вот что было интимно. И Элиот интересовался. Он хотел знать. Тувэ даже казалось, что так он пытается понять её.

— Это ни с чем не спутать, — о чем-то таком точно нужно было говорить шепотом, чтобы он чувствовал, чтобы предвкушал эту ночь, как она предвкушала. — Тепло разольется по телу. Будет казаться, будто ты можешь горы свернуть. В первый раз ощущения самые яркие.

Элиот усмехнулся и встал с софы. Он прочистил горло, потянулся к её руке, склонился и оставил короткий поцелуй вежливости, без капли чувственности.

— Доброй ночи, Нер-Рорг Тувэ, — он улыбнулся ей и вышел из комнаты, оставив её полыхать желаниями в одиночестве.

Тувэ сделала несколько глубоких вдохов и кинулась к окну. В комнате стало нестерпимо жарко. Она распахнула створки и втянула носом холодный ночной воздух.

Только когда её тело остыло и расслабилось, Тувэ заметила…

За окном шел снег. Первый снег. На севере это значило, что зима наступила. А ещё… Ещё совпадение даты свадьбы с таким важным событием считалось хорошим знаком.

Сердце Тувэ от радости забилось быстрее.

Сами Боги благословляли их брак. Она, выходит, на правильном пути, с правильным спутником. Выходит, всё будет хорошо. У них всё получится. Они будут счастливы, ведь Боги благословили их, ведь предки осветят их брак. Всё точно будет хорошо. По-другому просто не может быть.

Глава 14

— Так не положено, — Камеристка смотрела на нее с укором. В руках она держала панталончики. С кружавчиками. И мехом внутри, чтобы нежные попки лейхгарок на морозе не обветрились.

Изель от смеха только по полу не каталась, пока свое платье не увидела. Она так резко в лице переменилась, что пополам в приступе смеха сложилась уже и Йорун, которая при виде своего одеяния для венчания смеялась не меньше. Отнеслась к грядущему унижению как к нелепой шутке.

— Кто сказал? — Тувэ продолжила как ни в чем не бывало расчесывать волосы.

— Этикет, — натянуто произнесла Кая. — И здравость суждений.

Камеристка всем своим видом выражала напряжение, от которого, казалось, вот-вот треснет. Слова произносила, едва размыкая губы. То ли волновалась, то ли злилась. Возможно, всё сразу. А вот у Тувэ настроение было не в пример приподнятое. За окном все наконец было белым-бело. И знак хороший, и глаз радует. Теперь-то похоже на ее дом.

— А здравость суждений тут при чем?

— Это нижнее белье, Нер-Рорг, — только зубы у нее не скрипели, а так держалась она явно из последних сил.

— И что? Никто же не увидит, — Тувэ отложила расческу.

— Это неприлично! — Кая наконец не выдержала и повысила голос. Она натянуто выдохнула, так тяжело, так напряженно, что на тонкой шее стали видны косточки.

Но Тувэ не собиралась сдаваться.

— Просто делай, что должна. Прическу вот, например. Только без этих глупых завитков, — она махнула гребнем в руках и протянула его Камеристке.

Кая закрыла глаза. Снова натужно и шумно задышала. Сделала несколько неуверенных шагов в сторону Тувэ и отвернулась.

— Что такое, Камеристка? — со смешком поинтересовалась Нер-Рорг. Наблюдать за муками Каи было очень смешно. Ничего страшного не происходило, но как она ломалась при мысли, что придется нарушить этикет…