Пустышка

— Мы сегодня купим тебе костюм, а завтра ты у меня уже встанешь на лыжи.

Глава 3. Лиля. Падение

— Тебе очень идет розовый, — Тигран с удовольствием смотрит как я кручусь возле огромного зеркала. Мы в каком-то очень дорогом магазине, а я померила, кажется, не менее десяти лыжных костюмов. На моей фигуре все смотрится идеально, но выбирать будет муж. И ему нравится самый «кукольный вариант». Хотя я сама бы купила другой, который я мерила самым первым, с зелеными полосками.

— А сиреневый? — это мой второй в «топе» лежащих горой костюмов.

— И сиреневый. Но лучше розовый. Ты такая нежная… — он улыбается, не сводя с меня глаз, — А еще тебе нужны ботинки и очки… Я уже нашел что тебе подойдет больше всего, к этому костюму.

— Хорошо, — ласково улыбаюсь.

Еще в первый день нашей встречи я убедилась что Тигран не может не контролировать все вокруг себя, даже мой внешний вид. Это он уговорил меня перекраситься в блондинку, сменить стиль одежды и начать носить каблуки. Ему нравится когда у девушки полный макияж, длинные накладные ногти с блестками и короткая юбка. Жена должна быть красивой. А красота должна быть очевидна для всех и каждого.

Я совру, если скажу что мне комфортно в новом образе, но нарываться на конфликт смысла нет. Во-первых, я действительно стала выглядеть сногсшибательно. Во-вторых, все оплачивает Тигран. А, в-третьих, какая разница, как я одета, когда рядом мужчина, от одного вида которого у любой девушки ноги подкашиваются? А он выбрал меня! Меня!

И теперь именно я разгуливаю с его карточкой по дорогим магазинам, подбирая образы, которые нравятся мужу. Еще я посещаю массаж, спортзал и бани. У меня теперь даже личный повар! Я думала что такого не бывает, если только у какой-нибудь английской королевы.

Наш медовый месяц начинается как настоящая сказка. Горнолыжный курорт, куда мы приехали, прекрасен. Он считается элитным, здесь отдыхают сливки общества. Мне не с чем сравнить, я не знаю как выглядят курорты для «обычных» людей, но здесь мне нравится. Каждый уголок настолько живописен, что просится на холст художника.

Горы с белыми вершинами окружают небольшую деревню с домиками-шале, а чуть выше можно разглядеть одинокую церквушку. Тут же и магазины, рестораны, кафе… Мне хочется гулять, сидеть на лавочке с видом на раскинувшийся красивый пейзаж и пить горячий чай. Сезон начнется только через месяц, народу еще мало, но кататься в горах можно и раньше — на ледниках круглый год лежит снег.

Первое время я даже фотографирую роскошные пейзажи, пока Тигран не делает мне замечание:

— Ты ведешь себя дико. Убери телефон.

И я следую его совету, хотя и не понимаю, чем могу его опозорить.

Когда мы выходим из магазина, на лице Тиграна расплывается счастливая улыбка:

— Завтра с утра начну тебя учить кататься на лыжах. Сам.

— Я боюсь немного, — признаюсь мужу, но, наткнувшись на его взгляд, тут же опускаю глаза, — но я уверена что у меня получится.

— Вот и хорошо. Ты молодая и здоровая женщина. Спорт тебе полезен.

День проходит сказочно: мы много гуляем, отдыхаем в крошечном кафе с видом на горы, а потом, на террасе, куда выходит наш роскошный номер, долго лежим в креслах, завернувшись в теплые пледы. Вокруг горят свечи, я пью чай, а Тигран — красное вино. На улице прохладно, и острый свежий воздух щекочет ноздри. Вдали гаснут какие-то огни, по горам гуляет ветер, а над головой сверкает яркое звездное небо. И, сейчас, в эту самую секунду, мне так хорошо, что не хочется чтобы этот вечер когда-нибудь закончился.

На следующее утро, позавтракав, мы переодеваемся в костюмы. Мне хочется оттянуть этот момент, потому что я точно знаю: ничем хорошим мое обучение не закончится. Но кто я такая чтобы спорить с мужем? Тигран не тот человек кто уступает. Он очень жесткий, уверенный в себе и очень умный.

Когда мы подходим к трассе, мне и вовсе становится нехорошо: к страху примешивается головокружение. Пока еще я себя контролирую, да и признаваться в плохом самочувствии мне не хочется. Мне страшно показать свою слабость.

Тигран мне долго объясняет как кататься, как держать палки, что нужно сгибать колени. Для него — человека, который с юности на лыжах, это все естественно, что же касается меня…

Я училась кататься в школе, но мы это делали на стадионе, по кругу. А чтобы с горки…

— Тигран, может не надо?

— Это самая безопасная трасса! Ты даже если упадешь, ничего не будет!

Да будет, боже ж мой. Но я только киваю и, глубоко вздохнув, отталкиваюсь палками. Я еду вниз, согнув колени, думая в ужасе о том, что скорость неумолимо увеличивается. И я не знаю как тормозить, да и вообще мне дурно, я едва держусь чтобы не завалиться на бок.

Внизу какие-то елки, я слышу как Тигран что-то кричит мне, но я уже не контролирую спуск. Да и контролировала ли я его до этого? Меня накрывает паника, я роняю одну из палок, а через секунду картинка меркнет, зато тело охватывает острая боль.

Я прихожу в себя в клинике. Костюм снят, я лежу в палате, рядом суетятся мужчина и женщина в белых халатах, а чуть поодаль, на пороге, Тигран разговаривает с каким-то мужчиной. А мне плохо. Жутко болит голова и, что еще страшнее — живот. Так сильно, что на глазах наворачиваются слезы.

Увидев что я очнулась, Тигран подходит к кровати, и по его злому лицу я понимаю что произошло что-то плохое, даже непоправимое. Но я боюсь спросить, потому что ответ я знаю и так.

— Я думал что ты более здоровая, — мрачно произносит, глядя на меня как-то уничижительно что ли.

— Что с моим ребенком? — в горле появляется комок.

— Ты его выкинула. — презрительно сообщает и выходит из палаты. А я начинаю реветь. Мне жалко себя, жалко ребенка. Мне кажется, моя жизнь закончена.

И я оказалась права: лучше бы я в тот день умерла вместе с неродившимся ребенком.

Глава 4. Лиля. Диагноз

Надо ли говорить что я теперь ненавижу Швейцарию? Хотя причем тут эта чудесная страна? Как она виновата в моем несчастье?

Но кого-то винить все равно нужно. Винить что ребенок, которого я так ждала… Его не будет. И от одной только мысли об этом я снова и снова начинаю плакать. Помимо Швейцарии я ненавижу еще и себя. Мое тело несовершенно, как и я сама, вся.

Тигран тоже не в настроении. Он больше не улыбается, не шутит. Он даже почти не разговаривает со мной, только с врачами, а я даже не знаю свой диагноз. Пока я в клинике, он постоянно приходит, но смотрит осуждающе, сжав бледные губы, ссутулив широкие плечи. Чувствует ли он свою вину? Не знаю. Но он явно считает, что проблема прежде всего во мне.

Обратно в Москву мы летим молча. Тигран всю дорогу читает какой-то журнал, а я смотрю в круглое окошко. Мне кажется, что как только мы приземлимся, он подаст на развод, выгонит меня в три шеи. Мне страшно от одной мысли об этом. Наконец перед самой посадкой Тигран вдруг нежно целует меня в висок и произносит, совсем тихо:

— Ничего, Лиля, в Москве хорошие врачи, все будет нормально. Тебя пролечат, еще забеременеешь.

— Пролечат? — внутри что-то сжимается, а в голове вспыхивает очевидная мысль: мы с Тиграном видим ситуацию совершенно по-разному. И если я переживаю за неродившегося ребенка, то он беспокоится о моей возможности забеременеть в принципе! — Подожди, ты хочешь сказать что я могу стать…

— Бесплодной, — кивает Тигран, — я разговаривал с врачом, он говорит у тебя серьезнейшая эрозия матки, так что…

От этой новости мне не хватает воздуха. Нет, это все страшный сон. Какая эрозия, я ведь забеременела сразу после первой нашей ночи! У меня все в порядке с этим!

— Я была здоровой…

— Была. Но это очень неудачное падение.

На следующий день мы едем в одну столичную клинику, потом в другую, потом в третью. Везде диагноз подтверждается, более того, кто-то из врачей даже выдвигает версию что проблема вовсе не в падении, что я выпила какое-то лекарство, которое спровоцировало выкидыш, хотя это все не более чем чушь. Тигран не верит ни в какое отравление, он обвиняет курорт, лыжи и мое здоровье.