Шторм

А затем опять последовал мощный удар ногой, напитанной волей, в мой бок. Я смог его принять на левую руку, чтобы не досталось ребрам, которые и после рокуогана чуть не превратились в пыль. Я развеялся и появился через десяток метров от врага, поближе к своим товарищам, с повисшей левой рукой.

— Заняться рыбалкой, Никос, а после осветить добычу, Дэвид, — надеюсь они поймут смысл слов, — Мне нужна минута.

После этого я опять попытался атаковать своего противника, но вместе с этим готовил и ловушку. Агент СР вновь начал отбивать мои удары с ленцой, ему явно было интересно, когда я выдохнусь и что ещё смогу до этого ему показать. Удары с применением сжатого воздуха он даже прокомментировал, сказал, что те отдалённо напоминают рокуоган. Но в один момент он остановился, и закашлял, стараясь вывести всю жидкость из лёгких, которая там образовалась. Если давать человеку вдохнуть стопроцентного кислорода, который я создавал на протяжении всей битвы после передачи послания, то его молекулы начнут скапливаться в лёгких, мешая выходу углекислого газа и превращаясь в воду. Через некоторое время начнётся процесс отравления организма, в некоторых случаях возможна и смерть. Всё это я объяснял агенту СР, одновременно переводя дыхание и продолжая всё больше и больше создавать этого компонента воздуха.

— И ты хочешь, чтобы я задохнулся? — спросил он у меня, откашливая.

— Нет, не этого. Это лишь побочный эффект, я создавал его для другой цели. Давай, Никос!

Во время нашей болтовни я сжимал кислород со всей доступной силой, мой крик Никосу произошёл тогда, когда я почти уже не мог держать один из компонентов воздуха в эпицентре с агентом. Благодаря горячей пуле кислород сдетонировал, создав взрыв с ужасающей силой. Именно так мы с Никосом пробовали рыбачить когда-то, глуша рыбу взрывами. Я, как и ребята отлетели. В ушах стоял звон. Ближайших к агенту деревьев не было. Но сам агент устоял на ногах. Хоть и был поджарен. От костюма остались лишь кусочки, а маски и вовсе не было, но он дымился и всё же стоял на ногах, чуть тяжело дыша при этом. Но тут в его сторону ударил поток света, как будто рядом появился маяк, светящий прямо на него. Это постарался Дэвид с силой своего фрукта. Превратил руки в несколько рядов линз и усилил свет от костра, направив его прямо на агента, лишая его зрения. Этим моментом воспользовался я, появился у него сзади точно так же, как и у прошлого и вбил его в землю, но после нанёс ещё два удара, создавая кратер небольших размеров. Вырубился. Славно. Можно уходить. Бежать.

Уже почти дойдя до своих товарищей, я увидел на их лицах шокированное выражение лица, а Мариша даже успела промолвить о том, что член СР смог встать.

— Кха-кха, если вас всех поймать не получается, значит надо от кого-то избавиться, — говорил он, шатающейся походкой приближаясь в нашу сторону.

Вдруг агент остановился, напитал свою ногу волей вооружения и применил приём, который не получается у меня всё это время.

— Ранкяку! — его режущая волна была чёрного цвета из-за использования воли.

Ранкяку двигалось в сторону моих товарищей. Я прекрасно понимал, что они не успеют от него отскочить, а если не отскочу я, то приём рокушики порежет и меня. Я совершенно не задействуя свою голову, оттолкнул порывом ветра своих друзей, уводя их от линии атаки. Сам тоже пытался убраться с неё, но просто не успевал это сделать. Удар принял на скрещённые руки у груди. Волна меня подхватила и унесла с собой дальше. В какой-то момент сила удара закончилась, больше я не чувствовал боли в руках, у которых пытались разрезать кости. Из предплечий шла кровь, рана была довольно глубокой. Теперь у меня висели сразу обе руки.

— Спасибо… спасибо тебе, — благодарил я агента, который еле, как и я, стоял на ногах, — Я наконец понял, что делаю не так. Я понял ранкяку. Спасибо. Я понял, как резать воздухом. Спасибо.

С этими словами я встал в стойку с широко расставленными ногами, правая была позади левой. Бедро повернуто. Я сосредоточился и ударил со всей доступной скоростью и силой, создал свой первый ранкяку. Удар режущего сжатого воздуха понесся на агента, оставляя на его теле глубокую рану на уровне чуть ниже ключиц. А затем я свалился на землю, замечая на последних остатках сознания, что ко мне несутся товарищи.