Страница 38 из 75
— Боюсь, что вы меня не поняли, господин, — вздохнул старик, — Нечего осматривать. Солярис-бомбы, когда они применяются под землей, просто плавят камень и породу до жидкого состояния. На Третью линию нельзя пройти. Там теперь только ровный слой прессованного камня. Там нет пустот, которые можно было бы осмотреть. Линия превратилась в единый монолит шлака.
На глаза у меня навернулись слёзы. Я помолчал несколько секунд.
— Откуда у вас мой телефон?
— Мне дала его госпожа канцлер, ваша вторая жена, — признался Самосборов, — О том, что канцлер ваша тайная жена, я узнал от вашей покойной сестры. Но я не болтал об этом, не подумайте ничего плохого. А контакт госпожи канцлера я смог получить у князя Рудокопова, Имперского инспектора метрополитена.
— Спасибо, Самосборов. Что я могу для вас сделать?
— Ох... Мне ничего не нужно, господин. Спасибо, но у меня хорошая пенсия. И ваша сестра мне уже заплатила. Я позвонил вам просто потому, что счёл это своим долгом.
— Если вам понадобится вдруг моё покровительство — просто позвоните. Номер знаете, я его никогда не меняю.
Я бросил трубку.
Потом оглядел ванную номера молодоженов, но ванную я сейчас не видел, просто автоматически вертел головой. Меня трясло от горя и ярости. Это мой косяк. Я послал свою сестру на верную смерть, я решил, что она уже совсем взрослая и ей пора учиться... Чему учиться-то? Учиться умирать?
Я открыл кран и сунул голову под ледяную воду, безуспешно пытаясь поймать реальность и придти в себя.
Стальной ублюдок, это он взорвал Таню... Сначала Петропавловка, а теперь и метро. Этот мудак настолько любил взрывать солярис-бомбы в Питере, что ему следовало назваться не Павлом Стальным, а Павлом Петербуржским-Солярисным. А то и Павлом бен Ладеном...
Я вынул голову из-под крана. Не то чтобы это помогло, меня все еще трясло.
Думать здесь в общем-то было нечего. Я виноват и теперь я должен принять новую реальность, со всеми её неизбежными плодами.
Я закрыл воду, потом набрал Ладу в магограмме.
Главное сейчас, чтобы Лада не увидела живую Машу Головину... Лада думает, что я казнил Машу, а Маша тем временем не мертва, Маша в плену у Алёны Оборотнич. И если Алёна догадается предъявить Машу Ладе — всё пойдёт коту под хвост, буквально всё.
Впрочем, об этом потом. Нет, это не главное сейчас. Главное — Павел Стальной. Ублюдок сам подписал себе смертный приговор. И я не собирался ждать, когда его унесёт болезнь, я собирался отбить у болезни право забрать жизнь Императора.
Лада ответила сразу, судя по всему, она не спала, хотя в Питере сейчас было около семи утра.
— Алло.
— Да, привет, Саша... — голос у Лады был смущенным, — Ты поговорил с...
— Да, Самосборов только что мне звонил.
— Я так поняла, что что-то случилось, но этот старик мне ничего толком не рассказал...
— Случилось, Лада. Моя сестра мертва. И еще барон Чумновский. И куча наших людей. Я послал их в метро искать радикальных масонов.
— Ох... — Лада не нашлась, что сказать.
— Послушай...
— Прости, Саша, — вот теперь девушка уже готова была расплакаться, — Я подозревала, как только услышала про метро...
— Ты знала, что Третью линию собираются взорвать?
— Нет, конечно! Ну что ты. Приказ прошёл мимо меня. Если бы я знала, я бы в любом случае это остановила, это настоящее безумие...
— Распиши мне всю цепочку этого шизоидного приказа. От Императора до исполнителей.
— Приказ дал Павел Стальной, — Лада нервно сглотнула, — Лично. Шефу политического департамента Охранки Меньшикову. А ответственным за взрыв был полковник Резаков. Бомбу заложили военные ныряльщики из секретной гвардейской десантной роты имени герцога Рыбкина.
— Они все умрут, Лада, — сообщил я, — Алёна Оборотнич, я так понимаю, тоже причастна...
— Не-а. Нет, Саша. Алёна Оборотнич как раз пыталась предотвратить взрыв. Но только политический департамент подчиняется лично Императору, ты сам знаешь.
— Знаю. Ты говорила с братом?
— Малого вчера сильно избили лейб-стражницы, он вроде ущипнул одну из них ниже спины...
— Плевал я на Малого. Я про наследника, Павла Павловича. Ты говорила с ним?
— Да, — призналась Лада, — Он в порядке. Спасибо, что спас его, Саша. Я этого никогда не забуду. Слово магократа.
— Я сильно рисковал, спасая Павла Павловича, — напомнил я, — Я сейчас плотно веду дела с Полётовым, а он хочет видеть твоего брата в гробу. Так что действовать нужно быстро. Как ситуация при дворе?
— О чём ты?
— О госперевороте, любовь моя. Я хочу лично вырвать сердце Его Стальному Величеству. С разного рода Меньшиковыми и Резаковыми разберемся позже.
— Слушай, это не телефонный разговор...
— Магограмм не прослушивается. Тем более, он не прослушивается Павлом Стальным, у которого остались только лейб-стражницы и сраный политический департамент. Так сколько у тебя сил при дворе?
— Ну.. Кхм... Павла Стального почти все считают психически больным...
— Ближе к делу, счастье моё.
— Ну... В общем, я приняла в нашу ложу Влада.
— Кого?
— Бригадного генерала Владислава Багатур-Буланова. Он шеф ЧВК Багатур-Булановых.
— Ого, — я, не сдержавшись, аж тихонько присвистнул, — Этот тот крутой мужик, который разгромил по приказу Павла Стального Мальтийский Орден? Тот, который лично снёс голову Лёдову, одному из самых сильных магов в Империи?
— Да, это он.
— Ты просто умничка, золото моё. Но я никогда и не сомневался в твоём очаровании. Как тебе удалось это провернуть?
— Ну... — Лада явно засмущалась, — У меня всегда были хорошие отношения с Владом. Кроме того, я рассказала ему о связях Павла Стального с радикальными масонами. А этих отморозков все боятся и ненавидят. Слухи о культе Либератора уже распространились по Империи.
— Ты лучший канцлер в истории, жена, и я не шучу, — серьезно произнёс я.
— Да брось...
— Насколько я понимаю, ЧВК охраняет Павловский дворец?
— Да. Но в самом дворце только лейб-стражницы. Людей из ЧВК Павел Стальной внутрь не пускает. Так что бойцы Влада охраняют только парк возле дворца...
— Сколько всего в Павловске верных нам бойцов? У них же есть бронетехника и вертолёты?
— Бойцов около пяти тысяч. Но у них всего десяток БТР «Сварог». Вертолётов нет совсем. Павел Стальной отослал почти все на Подпавловский аэродром, а остальные держит рядом с дворцом, под контролем лейб-стражниц.
— Ублюдок понимает, что ему возможно придётся спасаться бегством?