ЧОП "ЗАРЯ"

Глава 2

Осознание окружающего прояснялось урывками.

На волне хоть какой-то ясности я разглядел несколько фигур, стоявших по кругу — люди в темных балахонах с глубокими капюшонами. Черные затухающие сгустки, втягивающиеся в провалы лиц под эти самые капюшоны.

Потом волна забвения с проносящимися перед взором картинками из моей жизни. Дома — это где? В Ясенево? Куда я переехал несколько лет назад с бабушкой, а потом жил один, когда ее доконала деменция, и она пропала без вести.

Найти я ее — единственного родного мне человека, я так и не смог. А узбекам я тогда не соврал — родителей и, правда, не было. Ну то есть лет до восьми были, но погибли в какой-то аварии. Бабушка не любила об этом говорить, тянула меня в одиночку, хмурилась на все мои косяки и залеты, а потом молча собирала вещи, и мы меняли город и школу. Пока не осели в Ясенево, так что да — вполне себе дом.

Когда зрение опять прояснилось, и я смог вынырнуть из вязкой сонной трясины, понял, что лежу на каком-то постаменте, а рядом, буквально в метре от меня, на такой же тумбе лежит старик. Мертвый старик, но с такой довольной застывшей лыбой, с таким умиротворением на сморщенном бородатом лице, что смело можно было утверждать, что покинул он этот мир очень счастливым.

Между нами стоял мужчина, тоже с сединой в бороде, и тоже довольный. Даже несмотря на то, что вместо правой кисти у него из-под рукава торчал сдвоенный крюк. Это он говорил со мной, не останавливаясь трындел, что я дома и что все получилось.

— Отдыхайте, Матвей Александрович, не беспокойтесь, мы вас в дом перенесем, — я услышал заботу в его голосе и, будто перестав сопротивляться слабости, отключился под продолжающееся мерное бормотание, — Неужели получилось, как жаль, что барин не дождался, не пережил…

Пробуждение было необычным — уже давно не припомню такого состояния. Выспался, отдохнул, ничего не болит, нигде не затекло, отходняка и похмелья нет, в школу или на пары не опаздываю. Лежу на железной, скрипящей пружинами, старой кровати.

Кованая спинка с завитками и цветочками сильно потускнела, видны следы пыли, а в одном углу ярко блестит на солнце тонкая паутина. Огромная подушка, в которой голова утонула почти целиком, пахла увядшими травами — что-то луговое с примесью земли.

Стены измазаны побелкой, деревянное окно с растрескавшимся профилем, под потолком вьется змейкой проводка, прямо как в старых подъездах на Арбате — два черных переплетенных провода. Ведут к центру потолка, с которого свисает одинокая лампочка.

Комната оказалась небольшой, метров десять квадратных. Помимо кровати, на которой я поскрипывал пружинами, у стены стоял комод, накрытый кружевной скатеркой, явно ручной работы. На комоде стояли белые фигурки, издалека похожие на слоников, но приглядевшись, я понял, что это либо очень хреново сделанные слоники, либо таких уродцев в нашем мире я не встречал.

Над комодом висело несколько старых фотографий, будто сделанных в начале прошлого века. Бородатый мужик стоя, перед ним женщина на стуле, а вокруг несколько детей, плюс отдельные портреты. Но разглядеть детали не получилось, лишь замыленные от старости и потерявшие резкость силуэты.

У двери стоял стул, на котором лежала одежда. Штаны, рубашка и куртка, похожая на джинсовую, плюс грубые ботинки на полу — с виду новое, но фасон и стиль очень напомнил форму работяг того же времени, что и на фото.

Я оделся и подошел к окну, в надежде увидеть хоть какие-то знакомые виды. Вид открывался примерно со второго этажа и довольно скудный — яблоневый сад, колодец и покосившийся старый сарай с лысыми тропинками, разбегающимися среди всего этого великолепия. Мда, точно не Ясенево. Если только Царицыно, там, вроде есть какой-то парк под старину сделанный. Хотя все равно сомнительно, что меня могла река туда вынести.

Моих вещей нигде не было. Документы, телефон, банковские карты и самое главное — телескопическая палочка-выручалочка — все как в воду кануло. Хотя, может, и не как.

Дверь поддалась легко, лишь едва скрипнули петли. Я вышел в коридор, насчитал несколько дверей и лестницу вниз. С первого этажа доносился шум, будто кто-то готовит — бряцнула посуда, зашипело горящее масло.

Заглянув еще в одну комнату с незапертой дверью, я спустился в просторный холл, пытаясь определить, откуда доносятся звуки — помимо кухни, послышались шаги и приглушенные разговоры.

Все вокруг было странным. Старым и странным. Что-то подобное я еще в школе на последнем звонке видел, когда нас культурно вывозили в Захарово, смотреть, как Пушкин провел детство. Потемневшая мебель, часы с кукушкой, клетка с какой-то мелкой молчаливой пичугой, латунная мелочевка на комодах — только таблички не хватало: «Сто лет назад здесь жил и работал великий Сам».

— Молодой барин проснулся? — за спиной раздалось тихое покашливание и уже знакомый голос произнес, — У вас, наверное, много вопросов?

— Да, черт возьми! — я обернулся и осекся, увидев, что у бородатого руки нет, но и вместо ноги торчит стальной костыль.

Передо мной стоял мужчина лет шестидесяти, крепкий, жилистый. Если бы не крюк с костылем вполне бы подошел эпитет, что он прекрасно сохранился. Спина прямая, будто и вместо позвоночника что-то стальное встроено. Аккуратная стрижка, короткая борода на все лицо с длинной просекой, в которой проглядывала неровная белая нитка шрама. Похож на военного, даже на ветерана, который через многое прошел.

— Спрашивайте, — он выдержал паузу, дав мне возможность его рассмотреть.

— Где я? — я обвел руками дом и краем глаза заметил, как за окном пробежала какая-то девушка, — И что произошло? И какого хрена, я вообще тут делаю? И какой, в жопу, вообще барин? И кто вы такой?

— Мои имя Захар, я управляющий поместья. А вы дома… — он щелкнул крюком, останавливая мой порыв высказать все, что я думаю об этом доме. — Если быть точными, то мы с вами сейчас находимся в одном из загородных имений, принадлежащих семье Гордеевых. Вашей семье. Это охотничий домик вашего деда в Тобольской губернии.

— Пррр, — я фыркнул, — Первый раз слышу эту фамилию. Вы либо меня с кем-то перепутали, либо это какой-то розыгрыш.

— Ошибка исключена, расчеты Гордея Ивановича были выверены годами… — Захар засуетился, очень натурально изобразив налет неуверенности, будто действительно допустил возможность ошибки.

— Стопе! А ты хорош, — я улыбнулся и стал глазеть по углам под потолком, — В каком театре играете? А? А где камеры? Это прикол, да? Развод? Квест в реальности или иммерсивное шоу? Что у вас тут за схема?