Звезданутые на контракте

— Мне больше интересно, как предполагалось ее использовать! — проворчал Герман. Паутиной явно можно было выстреливать. По крайней мере один раз у него получилось. Все остальные попытки привели к тому, что связанным оказывался сам Лежнев. Несмотря на то, что скафандры они с Тианой предусмотрительно оставили надетыми, приятного все равно было мало.

— Эту штуку решительно невозможно ухватить так, чтобы направить в нужную сторону! — продолжал возмущаться парень, — Как ни поверни, все равно хоть краем, но самого задевает!

— Ты же видел, у них совершенно другие конечности, другая моторика… если честно, я вообще не уверена, что эта вещь предполагалась как именно «ручное» оружие, — рассудила разведчица. — Мне кажется, ее как-то крепили на теле, или даже на голове. Посмотри, если вот в эти отверстия просунуть педипальпы, то вот здесь они как раз ложатся на вот эти чувствительные области!

— А ведь верно! — обрадовался Герман. — А у меня даже двумя руками так растопыриться не получается. Приходится переворачивать… то есть как если бы я, чтобы выстрелить, поворачивал пистолет дулом к себе!

Паутинометателей на складе нашлось две сотни. Даже учитывая, что перезарядить их не получится, вполне приличный запас.

— Как ты собираешься ими пользоваться? — спросила Тиана, глядя как парень перетаскивает коробки ближе к выходу. — Хочешь соорудить переходник?

— Ну да, а как еще? Придумаем что-нибудь.

Разведчица недоверчиво покачала головой, но спорить не стала. Видимо решила — нравится человеку ерундой заниматься, ну и пусть занимается. Лишь бы не во вред.

— Только любые испытания в скафандре!

Герман покосился на разрезанную на несколько кусков металлическую полку — результат того единственного удачного выстрела, и горячо согласился.

— Да уж, если бы не скафандр, из меня сегодня можно было бы приготовить отличный гуляш. Думаю, кусочки были бы как раз подходящего размера.

Из динамика скафандра послышались подозрительные звуки.

— Эй, ты чего?

Тиана только рукой махнула и отключила динамик. Правда, через пару минут снова включила:

— Вот зачем это было говорить? Я теперь не смогу этот твой гуляш есть! А ведь так вкусно было!

Герман озадаченно хмыкнул. Он только теперь догадался, что за странные звуки издавала разведчица до того, как отключила динамик. С тошнотой боролась. «Вот ведь живое воображение у человека, — немного даже позавидовал парень, — всего-то ляпнул не подумав, а такая реакция!»

— Ну что, теперь займемся вот этими шариками? — Тиана внимательно разглядывала очередную открытую коробку, — смотри, тут какие-то выемки. Мне кажется, в них должны помещаться верхние лапы. Помнишь, на плакате на входе.

— Ну да, они же у них гибкие. Как раз удобно, — согласился Герман. — И вот здесь что-то нажимается. Только знаешь… мне кажется, это лучше проверять на воздухе. Да и все остальное — тоже.

— Есть предположение, что это может быть? — удивилась девушка.

— Если честно, похоже на гранату. У вас таких нет? Шарик со взрывчатым веществом внутри и поражающими элементами вокруг него. Выдергиваешь чеку, бросаешь, и через три-четыре секунды срабатывает заряд.

— Это для чего? — Тиана даже забрало шлема откинула. — Для ритуального самоубийства, что ли?

— Да с чего бы? — удивился Герман. — Взрыв-то не сильный. Типа в противника бросаешь, а сам укрываешься, или там на землю падаешь. Ну или, если заряд совсем небольшой, то можно просто подальше бросить.

— Вы, земляне, полностью неадекватны. Ручные бомбы, это надо же такое придумать! Нет, я согласна, что лучше на улицу выбраться… но я не верю, что во вселенной найдется еще один настолько ненормальный вид разумных!

— Между прочим, твоя медицинская аппаратура говорит, что ты тоже к этому виду принадлежишь, — буркнул Герман.

Пока перетащили содержимое бункера, обнаружили, что солнце уже клонится к вечеру. Герман с тоской посмотрел на оставшиеся неисследованными предметы.

— Как думаешь, за завтрашний день разберемся?

— Ох, хорошо бы хоть дня за три управиться, — устало вздохнула Тиана. — Слишком местные жители от нас отличаются! Это еще хорошо, что у нас с ними образ мыслей в целом похож, а то я бы вообще, наверное, не рискнула.

— Это да, — Лежнев на секунду задумался, а потом решил-таки поделиться опасениями, — Мы вот с тобой при проверке исходим из того, что использование каждой из этих вещей не должно было приводить к смерти пользователя. Даже те же гранаты, на которые ты так фыркаешь — да, опасная штука, но все равно предполагает выживание пользователя. А если, скажем, такое не предполагается?

— Это как? — удивилась девушка.

— Ну, скажем, если их философия предполагает, что умереть, забрав с собой врагов — это честный размен.

— Не может быть, — с ужасом посмотрела на напарника разведчица, — это же противоречит базовым инстинктам выживания! Нет, я поняла бы, если бы это были муравьи, у которых центр индивидуальности — это не отдельная особь, а весь муравейник. Тогда пожертвовать одной особью — это достаточно рациональное решение. Но эти-то существа явно не роевые. Индивидуалисты. А значит, подобное поведение исключено!

— Я сейчас опять, наверное, тебя шокирую, но у нас на земле есть один народ, чьи солдаты совсем недавно массово садились в управляемые бомбы в надежде нанести ущерб врагу. Сразу поясню — тогда у нас еще не было технической возможности строить достаточно развитые системы дистанционного управления.

Тиана надолго замолчала, после чего констатировала:

— Иногда мне страшно оттого, что мы все-таки одного вида. Это, выходит, мы тоже можем дойти до какого-нибудь подобного бреда?

— Как будто подсаживать каждому симбионта, который автоматически делает людей спокойными и покладистыми, а тем, кто с этим не согласен стирать память — это прямо образец нормальности, — фыркнул Герман. Тиана отвечать не стала, только обиженно сложила брови домиком.

— Все равно вы, земляне, странные.

Вечером, когда все уже разошлись по каютам, Герману не спалось. Парень был недоволен. Он вдруг обнаружил в себе страсть к путешествиям, к перемене мест. Хотелось снова в космос, хотелось увидеть глазами ликса гиперпространство, а приходится сидеть на планете-кладбище, и разбираться с вещами, чьи настоящие хозяева давно мертвы.

— Слушай, дружище. Выпусти, меня, что ли, на улицу, — попросил Лежнев, задрав голову к потолку.

— Зачем? — спросил Кусто.