Страница 79 из 96
– Осталось тысячи две пишааков, лорд командующий, – подлетел к нему последний выживший помощник, слегка ободренный словами генерала.
Квимиаль прикинул, какая от них польза. Пишааки – самый распространенный вид пуутов после импов, конечно же. Тела этих небольших, ростом до пяти футов, тварей покрыты крепкой чешуей, обычно цвета бронзы, но встречаются и зеленые, и желтые. Размер, конечно, не имеет значения. Они достаточно свирепы в бою и часто побеждают куда более крупных врагов, беря количеством. Короткие задние лапы дают превосходное толчковое усилие, позволяя далеко прыгнуть и уронить противника. Добивают уже упавших врагов обычно кривыми когтями на очень длинных руках. Иногда пускают в ход несколько сотен острых игольчатых зубов. Перед смертью красиво взрываются.
– Кто еще?
– Сотни две импов, пять фурий, два мупуна, десять чатакармов, много хмасудавов и так еще по мелочи, – ответил имп. – Большие потери по дороге были.
– Негусто, – разочарованно протянул тхан.
Импы – те же пишааки, только с крыльями и мельче. Шестифутовые фурии предпочитают биться копытами и раскидывать противников рогами. Пользы от них иногда меньше, чем вреда. Войдя в раж, эти бестии с бычьими головами могут подавить и своих. Мупуны жрут камни и «плюются» ими на большие расстояния. В остальном бесполезны, потому что неповоротливые. Восемь тонких ног с трудом хватает, чтобы нормально двигаться. Оторви одну – и нет бойца, пока не отрастит новую.
– Чатакармы – это вообще кто? – спросил генерал. – Он не помнил даже такого названия.
– Это вон те с «крыльями», – указал направление хвостом адъютант. – Наемники из тридцать-какого-то слоя.
Квимиаль посмотрел в нужную сторону. Десяток бурых, сливающихся с камнем плато клювоголовых созданий с огромными костистыми наростами на локтях, которые издали действительно можно принять за крылья, паслись неподалеку. Они переминались на своих крепких птичьих ногах и периодически стучали клювами по камню, что-то выискивая среди редких травинок. Одна из птичек резко взмахнула головой и размозжила огромный валун. Каменная крошка полетела во все стороны, и чатакармы всей стайкой бросились ее клевать с воодушевленным клекотом. Квимиаль потянул носом и даже с такого расстояния ощутил стойкий запах падали, исходящий от этих созданий.
– Сойдут, – вздохнул генерал. – Вроде, крепкие.
– Еще какие! – хохотнул имп. – Декнумканы, пока еще были живы, решили поиграть ими. Ну, как обычно декнумканы играют: берут кого-то и рвут пополам. С одним попробовали, а потом удирали от всей стаи. Тот, кого они рвали, гонял их дольше всех по округе.
– Хмасудавов кормили? – вдруг вспомнил Квимиаль.
– Нет, конечно, – погрустнел имп. – Самим жрать нечего.
– Это хорошо, – одобрил командующий. – Злее будут.
Хмасудавы – верные спутники любой армии пуутов, определяли своих по запаху и обычно не трогали. Врагам иногда хватало одного вида своры огромных зверей, размером с небольшой холмик, чтобы начать бегство. Лумейцы нашли бы в них определенное сходство с леопардами, волками и скорпионами одновременно. Тело гибкое и пятнистое, как у больших лумейских кошек, голова волчья, а хвост от скорпиона. Разве только ни у леопардов, ни у волков нет такой толстой шкуры без единого волоска. Ловкость, сила и яд вместе с полным отсутствием страха – убийственное сочетание на поле боя. Добавьте приправу в виде терзающего их не первый день голода, и остальную армию можно на поле боя даже не выпускать.
В целом не так все и плохо, ведь дело придется иметь всего с одним противником. Каким бы могучим он ни был, даже с такой потрепанной армией ему не совладать.
Тхан каким-то внутренним чутьем распознал, что враг неподалеку.
– Бойцы! – обратился он к выжившим ветеранам многих баталий. – Пробил час нашей славы. Если мы прикончим врага рода пуутова, Иблис щедро наградит нас всех. Выжившим никогда больше не придется воевать ради пропитания. Отступать нам некуда. Враг не оставил для нас никакого выбора, кроме сражения. Готовы ли вы идти в бой и не бежать при первых признаках опасности? Этот выбор за вами! Только я еще помню времена, когда вы наводили ужас своей свирепостью на любого врага и сами были неустрашимы. Не посрамите вашу честь и славу сейчас. Да, мы устали и страдаем от голода, но победа все равно будет за нами, потому что иначе нас ждет только смерть и забвение. Победа или смерть!
– Победа или смерть! – нестройным хором отозвались воодушевленные солдаты.
***
В пяти милях от плато Тхирабшунг, полчаса до рассвета
Семифутовый дьявол-жахани в блестящих золотом волшебных латах осторожно высунул рогатую голову из маленького, на удивление легко открывшегося портала. По его красной коже струился пот: опаснее деяния за годы своей длинной жизни он еще не совершал. Кажется. Его красивое лицо выражало смесь страха и серьезности. Черные волосы на голове были аккуратно уложены так, чтобы ничто не напоминало, в каком состоянии они находились еще несколько часов назад.
До жахани донеслись обрывки мыслей толпы пуутов. Он вернулся обратно и, не закрывая пространственное окно, послал команду магам на сотворение больших врат по тем же координатам. Нападение должно произойти внезапно. У выделенного ему подразделения-файлака есть только один шанс на успех, и им необходимо воспользоваться прямо сейчас, пока лазейку не успели залатать. Лишь слаженные и четкие действия – гарантия успеха против превосходящих сил.
***
Горы Твамкланг, рассвет
Сигил сотрясся вместе с пещерой, стоило заклинателям вернуться к ритуалу. Мир снаружи как будто начал рушиться, но Минору и не думал останавливать обряд. Все шло по его замыслу. Дракон все время не сводил взгляда от миниатюрной полупрозрачной карты вселенной, висевшей в воздухе перед его глазами. На ней Рахэн-ди в данный момент рвала на части их объединенная сила, и нужный слой вот-вот должен был оформиться в отдельный мир.
– Как думаешь, нам крышка? – громким шепотом спросил Адинука орк, чтобы случайно не расстроить творящееся чародейство.
– Не знаю, братец, – рассеянно ответил эльф, скрипя пером.
Его волновали только записи, а не шатающиеся стены и уходящий из-под ног пол.
Оставшись наедине, оба прижались друг к другу спинами, инстинктивно ища защиты у товарища. Оба осознавали собственное бессилие, но откликались на это по-разному. Орка такое состояние бесило, а эльф относился ко всему философски.
За неимением другого занятия, бывший гладиатор погрузился в невеселые мысли. Не так давно после смерти сына ему казалось, что все кончено и жизнь больше не имеет смысла. Потом Аггрх примкнул к этому нелепому отряду и постепенно привязался к новым товарищам. Им было все равно, какого он рода и племени, и это подкупало.
Да, орк иногда злился то на беспечность Бурбалки, то на напускную ненормальность эльфа, то на опрометчивость гоблина. Последнее время он еще бесился от конкуренции за принцесс, но в конце концов стал относиться к этому проще. Все-таки женщин много, а друзей куда меньше. Их недостатки с лихвой перекрываются достоинствами. Только с ними он перестал бояться за свою спину. И то злосчастное пари лишь подтвердило, что компаньонам можно доверять. Но что теперь будет?
– Я вот что думаю, – снова зашептал Аггрх, стараясь отвлечься, – как теперь жить-то на Лумее после всего, что с нами было?
– Не уверен, что мы туда сможем вернуться, – заметил Адинук, каллиграфическим почерком выводя руны.
От исписанных свитков Миленочке уже, наверное, стало тесно в ее котомочной вселенной. Хотя, кто знает, сколько туда можно поместить. Сам эльф внутри никогда не был и даже не знал толком, сколько там всего на самом деле лежит. Примерно такой же бардак царил и в его голове.
– Как это не сможем? – вскинулся зеленокожий. – Антонио нас всех вытащит. В крайнем случае Гарб что-то опять придумает с посохом. Вон, Минору тоже какой-то выход знает.