Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 24 из 41

Элвер сглотнул. Оказалось, что ему нужно прилагать неимоверные усилия, чтобы разговаривать с примархом и не обмочиться.

— Это…

Керз склонил голову набок.

Парень замолчал и начал заново.

— Повелитель, — теперь его голос звучал тверже, — этот корабль не может путешествовать через варп, а место, которое вы указали, находится в трех световых годах отсюда.

— Какую скорость может развивать это судно?

— Три четверти скорости света — это максимум, — произнес он без запинки. О параметрах корабля покойный капитан, который явно гордился (и не напрасно) возможностями своей посудины, рассказал юноше, как только тот прибыл на корабль. — Но, прошу простить меня за честность, я не знаю, правда это или Овертон все придумал. На моей памяти мы никогда так не разгонялись.

Керз наклонился и поднял что-то с пола. Раздался хруст ломающейся ледяной корки.

— Овертон — это вот этот? — В руке он держал человеческую голову с раздавленным черепом.

— Нет, это Гравек, рулевой, — произнес Элвер. — Наверное…

Примарх отбросил голову в сторону. Она попала в один из пультов управления, который тут же раздраженно загудел, и скатилась на пол, будто деревянный шар, грохочущий по паркету.

— Раз рулевым был он, это значит, что ты не умеешь управлять кораблем. Что ж, тебе не повезло.

Керз размял пальцы.

— Нет! Нет! Я могу вести корабль, повелитель! Прошу! — затараторил Элвер. — Я готовился стать рулевым, но хорошо знаю и остальные системы. На этом судне была маленькая команда… Требовалось уметь все.

— А, ну ладно. — Ночной Призрак расслабился. А Элвер — нет. — Говоришь, нам понадобится четыре года, чтобы добраться до нужного места?

Примарх провел по бедру пленника длинным обломанным ногтем. Элвер внезапно вспомнил, что Овертон всегда делал то же самое перед избиением. И он считал это худшим из возможных ощущений. До настоящего момента.

— Нет, не надо! — заскулил парень. — Прошу; повелитель! Такие корабли летают не на тяге силовой установки. Нужно задать курс, разогнаться, отключить двигатели, а затем включить их на реверс при приближении к пункту назначения. Сама дорога не займет много времени, только ускорение и замедление!

Все это Элвер выпалил на одном дыхании.

Кошмарное чудовище склонило голову набок и скрестило руки на груди. Черные, как у птицы, глаза буравили лицо смертного так, что у того свело челюсть. Черные ногти размеренно постукивали по обнаженному бицепсу. Несмотря на то что примарх казался изможденным, все его мышцы были огромными.

— Я знаю принципы перелетов в пустоте, человечек, — произнесло существо, разводя руки в стороны. — И просто тебя проверял. Эта машина — примитивна. Даже дурак сумеет ею управлять. Вот мне и было интересно, достаточно ли ты глуп, чтобы совладать с задачей.

— Вы можете сами вести этот корабль?

— Я — один из сыновей Императора. Я могу все.

— Тогда я вам не нужен.

— Да, — согласился Керз. — Не нужен. Мне вообще не нужен никто. И ничто.

— Тогда зачем вы сохранили жизнь мне, если убили всех остальных?

— Можешь назвать меня сентиментальным. Можешь назвать меня милостивым, — рассеянно проговорил Ночной Призрак.

Элвер решил никогда не называть примарха ни тем, ни другим словом.

— Но нас ждет, как ты сказал, долгое путешествие. Мне нужна компания. И развлечения. Иначе я заскучаю.

Сейчас подмастерье меньше всего на свете хотел, чтобы эта тварь заскучала.

— Будешь ли ты выполнять мои приказы, — продолжил Керз, — или разделишь судьбу своих товарищей по команде? Я уверен, что и ты тоже в чем-нибудь да виновен.

Длинные черные ногти указали на изуродованные тела, разбросанные по мостику.

— Какого же приговора ты заслуживаешь? На самом деле он всегда одинаков.

— Я поведу этот корабль для вас, повелитель. Я буду служить!

— Вот и хорошо. — Безо всяких усилий Керз оторвал цепи Элвера от трона. Тем не менее запястья, лодыжки и шея смертного остались скованы. — Тогда приступай к работе.

Примарх ссутулился еще сильнее — как подумалось Элверу, не столько из-за низких потолков, сколько потому, что ему так было комфортнее, — и направился к выходу, ведущему в главный коридор корабля, фальшиво напевая какую-то веселую песенку и рассеянно проводя длинными пальцами по стенам.

Элвер заморгал, не в силах осознать произошедшее. Корабль-призрак теперь подчинялся ему. Голова кружилась. Где-то в глубине души он надеялся, что вот-вот проснется в мокрой от пота койке в своей каюте, но знал, что ничего такого не произойдет. Из этого кошмара не сбежать.

Принятие неизбежного принесло некое подобие покоя. В сердце угас маленький огонек. Надежда умерла, но он слишком устал, чтобы переживать по этому поводу.

— Повелитель, — спросил он, — а что случилось с моей рукой?

Керз оглянулся и растянул губы в такой жуткой улыбке, что у Элвера кровь застыла в жилах:

— Мне стало скучно.

9. КРОВАВОЕ БЕЗУМИЕ

— Скука, — сообщил Керз скульптуре из плоти, — один из самых страшных пороков человечества. Она заставляет людей проказничать. А проказы ведут к беспорядку. Скука губительна. Она заставляет тьму подняться из глубин и развращает невинных. Я не знаю, какова роль скуки в том, что случилось на Нострамо, но она определенно есть. Все эти облеченные властью люди из семей, многие поколения купавшихся во тьме беззакония, внезапно обнаружили, что их таланты и умения больше не нужны.

Примарх поднялся на ноги, хрустя суставами, и зашагал по зале. Скверна пропитала его тела, исказив труд Императора.

— Я виню себя. Если бы я приложил больше усилий для очищения Нострамо и искоренил эти семьи, то, возможно, население планеты не отказалось бы от Согласия. Но я не идеален. Я совершаю ошибки, и Вселенная безжалостно напоминает мне об этом. Хотя законы судьбы и не позволяют отклониться от предначертанного пути, мы по жестокой иронии обладаем воображением и способны представить, как все могло бы сложиться, поступи мы иначе.

Кёрз подошел к пюпитру и мягко коснулся пальцами страниц книги.

— Сейчас я понимаю, что если бы тогда вырезал их всех и оставил трупы висеть под дождем, то Нострамо стал бы образцовым миром. Но я слишком верил в человечество, ибо ты создал меня таким. Ибо так повелела Вселенная. Я думал, что страха достаточно, чтобы обеспечить послушание. Но высокомерие, честолюбие, алчность, гордыня и, превыше их всех, скука могут со временем победить страх. Так и случилось.

Переворот оказался тихим, занял всего несколько мгновений и прошел незамеченным. Приглушенный боевой клич смертоносной пули возвестил о победе старых порядков. Бездыханное тело имперского губернатора Хашеллия Энколо Балтия рухнуло на пол.

От трупа поднялся тонкий завиток серого дыма. Конечности изогнулись под невозможными для живого человека углами. Мертвый губернатор уставился в пустоту. На его лице застыло искреннее удивление. Один глаз налился кровью.

— Сэр, он явно этого не ожидал, — произнес Вейшан Тул.

Граф Ашкар Скрайвок протянул пистолет помощнику. Тул завернул оружие в платок черного шелка и аккуратно убрал в сумку. Через секунду он вытащил откуда-то второй такой же платок и передал господину, чтобы тот вытер руки.

— Чего он не ожидал, Тул? Что его ударят по лицу рукоятью пистолета или что пристрелят? — спросил Скрайвок.

Графом он был только в силу давней традиции. Скрайвоки получили титул много веков назад, чтобы придать оттенок солидности своим темным делишкам. Это было так давно, что теперь никто не сомневался в их праве входить в число благородных семей, но низкое происхождение все-таки выдавало себя во внешности. Ашкар Скрайвок был весьма ярким образчиком своего рода. Его руки, привычные к кровавой работе, с широкими ладонями, покрытыми шрамами, и толстыми сильными пальцами, совсем не походили на руки аристократа. Скрайвок не любил доверять дела кому-то еще. Особенно такие важные и приятные, как убийство губернатора.