Зелёный

«Угу-угу… И смотреть на то, как ты загибаешься от голода? Не для того я тебя спасал, пожертвовав одной из своих жизней. За эти пару месяцев, что мы вместе, ты хотя бы немного на нормальную девочку стала похожа, а не узника Бухенвальда».

— Какого узника?

«Тюрьма такая, где всех пленных голодом морили и заставляли работать до тех пор, пока не умрут. Примерно такая же участь ожидала тебя».

— Ты бы знал, как я боюсь, что меня уличат в твоих кражах, — вздрогнули её плечи.

«Главное правило в любом деле — не попадайся».

— Я всё время удивляюсь, как тебе удаётся носить такие большие булки?

«Жить захочешь — не так раскорячишься… Ешь уже, и мне мякишу дай».

Весь каравай Мэри не осилила. Половину она оставила на вечер, припрятав в тайнике, который она организовала в дровнике на заднем дворе дядиного дома.

Девочка хоть на словах была против проделок Игоря, но в своих мыслях она радовалась тому, что этот умный кот стал её спутником и другом. Без него она бы снова ощущала постоянное и сосущее чувство голода. Кот ей каждый день приносит то колбасу, то хлеб, то солонину. Несколько раз он приносил зайцев и фазанов, которых она тайком разделывала и их мясо жарила, пока тетя уходила по своим делам.

«Чего расселась? Хьюстон вызывает Мэри! Возвращайся из своих фантазий. Время учёбы»

— Вечно ты так. Кто такой Хьюстон?

«Гора такая в Северной Америке».

— Где-где?!

«Континент такой на севере. Если долго плыть через океан, то там обнаружится два больших континента и множество островов. Там живут краснокожие люди».

— Никогда о таком не слышала.

«Тогда слушай, что тебе умные коты говорят, — он резко сменил тему и требовательно подумал: — Два плюс три!»

— Э-э… — Мэри начала загибать пальцы. — Так, два… И три… Пять! — радостно заулыбалась она.

«Счет трёхлетки ты освоила. Удивительно, как ты с такими талантами умудрялась считать монеты за эль?! — когда Игорь подобным образом обращался к ней по мыслеречи, Мэри казалось, что он саркастично ухмыляется. — А должна была таблицу умножения уже выучить. Выучила?»

— Э-э-э…

Кот устало вздохнул и приложил правую лапу к мордочке.

«Учись, студентка, а то так всю жизнь будешь дрова таскать! Ладно, перейдем к грамматике. Бери палочку и пиши диктант: Мэри мыла раму».

Девочка схватила палочку, села на корточки и, высунув язык от усердия, начала старательно выводить на земле корявые буквы.

«Господи! — закатил глаза к небу кот. — Ребёнок, как ты умудрилась сделать две ошибки в слове «мыла»?»

— Не кричи, я стараюсь, — надулась она.

«Старайся лучше. Как мы мир завоюем с таким знанием английского?»

— Зачем мне вообще эти дьявольские буквы? — девочка примеривалась к палочке, думая над тем, как лучше поступить: сломать это дьявольское орудие пыток или выбросить? — И вообще, я не собираюсь мир завоёвывать.

«Это была аллегория. Шутка. Напоминаю, что ты должна написать для меня книгу и подкинуть её тому, на кого я укажу. Или ты не хочешь помочь своему любимому котику? Кормить не буду!»

— Эй! — не на шутку испугалась она. — Прости, Игор, я буду учиться. Так что мне ещё написать?

«Другое дело, — расплылась на его мордочке нахальная ухмылка. — Пиши: У Лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том. И днём, и ночью кот учёный, всё ходит по цепи кругом. Пойдёт направо — песнь заводит. Налево — сказку говорит».

Он остановился и посмотрел за застывшую девочку.

«Чего сидим, кого ждём?»

— Слишком быстро. Я не успела первое слово написать. Игор, а там правда, в этот самом «Лукоморе», на дубе золотая цепь? А учёный кот — это ты? Там твой дом?

«Вроде того. Мой дом — дуб, но это секрет».

— А где находится это самое «Лукоморе»? Мы могли бы туда сходить и забрать золотую цепь. Если её продать, мы станем богатыми.

«Примерно четыреста миль на восток через леса. Ты столько не пройдёшь. Да и цепь у тебя отберут, а тебя прирежут. Продолжаем диктант».

— Игор.

«Что ещё? — раздражённо дёрнул он ушами и хвостом».

— А ты мне сказку расскажешь?

«Вечером. Пиши давай».

— А какую сказку расскажешь? — продолжила она рисовать на земле буквы.

«Я их много знаю. Например, по Белоснежку и семь гномов или про Терминатора».

— Про кого?

«Терминатор — машина в виде человека. Неимоверно сложный механизм, созданный людьми в будущем, железный человек, он же оружие».

— Такие механизмы невозможно сделать.

«Всё возможно, было бы желание. Люди могут делать механизмы, на которых смогут летать в небесах, плавать под водой и даже полететь на Луну».

Девочка рассмеялась.

— Какой ты смешной, Игор. Как можно полететь на Луну? Она же маленькая!

«Сама ты маленькая. Луна огромная. Она намного больше страны, в которой ты живёшь».

— Хе-хе-хе! Игор, вот будет ночь, я покажу тебе Луну. Ты сам поймешь, что она маленькая.

«М-да? — прищурился он. — А посмотри-ка в конец улицы на двухэтажный дом. Он маленький?»

— Нет, — устремила она туда свой взор, — большой.

«Откуда ты знаешь?»

— Я много раз ходила мимо того дома, и я точно знаю — он большой.

«Вот именно! Ты знаешь о том, что дом большой. Но отсюда он кажется маленьким. И так со всеми предметами. Чем дальше они расположены, тем меньшими они кажутся. Так же и с Луной. Она огромная, но находится от нас настолько далеко, что кажется маленькой».

Размеренный быт семьи дровосека средневекового города был нарушен с появлением на пороге его дома рослого богача. Хозяин дома отсутствовал, поскольку рано поутру, как обычно, отправился за дровами. Летом в них небольшая нужда, но люди готовят на огне еду, так что спрос есть. К тому же, следовало заготовить побольше дров на продажу осенью, а если получится, то на зиму. Для этого Джон забивал чурками весь двор под завязку.

Высокого черноволосого мужчину в дорогом зелёном бархатном наряде и начищенных сапогах встречала на пороге супруга лесоруба. Худенькая Эмма в свои двадцать три года выглядела на тридцать пять. В серой тунике с паклей немытых серых волос она смотрелась рядом с мужчиной, словно нищенка на фоне аристократа. О том, что гость непростой, говорил меч, который покоился у него слева в ножнах.

— Что понадобилось сиятельному господину? — совершила она низкий подобострастный поклон. — Вы за дровами?

— Тут проживает одиннадцатилетняя девчонка по имени Мэри, — он смотрел на женщину, будто на грязь под ногтями, и говорил сухо рублеными фразами. — Мне нужна она.