Страница 14 из 42
Установив протянутый Доргом, а затем Сфинксом камень, я сказала:
– Вот это у тебя обзор с такой высоты!
Сфинкс посмеялся во весь голос, но это стоило нам равновесия. Я смогла плавно спружинить на землю около Сфинкса, и уже хотела было помочь ему, но он выставил вперед руку со словами:
– Я сам. Ты как, не ушиблась?
Он улыбался, и этим поддерживал во мне тепло. Я отрицательно мотнула головой, то ли отвечая на вопрос, то ли не понимая, почему я вдруг перестала мерзнуть. Его голос сейчас звучал тише, чем всегда до этого. Что не так с этим человеком?..
– Ну, коротышка, все готово! Жги! – не без радости в голосе сказал Дорг. Ему, как и всем нам, натерпелось как можно скорее убраться из этого места.
– Только не в прямом смысле, – пошутил Сфинкс, выпрямившись.
Гулльвейг позади неловко хихикнула.
Я стала серьезней и оглядела портальную арку в синих камнях, и уйме разноцветных магических нитях с них. Такого их разнообразия я еще никогда не видела.
– Дорг, представляй портал в Бридже. Только четко! Остальные – коснитесь… – я запнулась, – моего плаща. По команде, шагнем за завесу пространства вместе.
Когда я ощутила, как Дорг и Гулльвейг по обе стороны от меня коснулись по́лов моего плаща, а Сфинкс – его во́рота, я начала выбирать из общего потока магии нужные мне нити и руками сплетать их в сеть, которая вырисовывалась из представлений Дорга. На все про все мне потребовалось около минуты: нити связали меня с камнем наверху арки.
– Работает, – заворожено прошептал дварф, заметив, как сильнее засветилась руда у подножия арки и стала активно заполнять установленный нами камень сверху.
– Краси-и-иво, – шепотом восхитилась Гулльвейг.
Я не отвлекалась. Для меня это было привычно, но волнительно, – хоть с нитями я когда-то уже всяко возилась, портал же впервые открывала сама. Я была рада тому, что, наконец, применяла свои знания на практике.
– Готово. Можно идти, – сказала я, оценивающе оглядев сизую гладь в арке перед собой.
И мы шагнули в нее все вместе, как одно целое.
При первом переходе лучше было касаться ведущего. В караванах дела обстояли иначе. Там все находились на перемещающейся платформе, которую вел тот, кто имел представление о том, куда нужно было попасть. Поэтому вся конструкция перемещалась без проблем лишь по наводке одного существа.
Когда из главного портала моего Дома, на вершине арки которого находился большой кристалл Александрита, выходили гости, они не держались друг за друга, потому что каждый из них знал мой Дом. Кроме того, в кабинете моего отца среди сотен магических книг находились другие порталы, которые соединялись с точно такими же в прочих Домах территории «Хрустальных гор». Их арки украшались тем драгоценным камнем, в Дом которого они вели. Прочие украшались хрусталем – самым дорогим, но самым мощным камнем, способным «подстроиться» под любой другой. Все они копили магию, наподобие синих камней этого подземелья, но, в отличие от хрусталя, хватало их очень ненадолго, и на них требовалась настройка, как у любого заклинателя на свое оружие, – кольцо, в моем случае.
Хоть в моем Доме то и были приватные линии для перемещения строго по каким-то там делам, – больше никуда из них попасть было нельзя, – они требовали недюжинной концентрации. Я видела и ощущала это, хотя с виду все казалось просто. Но здесь и сейчас, в подземелье под шахтой я поняла, что с помощью синего камня нити магии сплетались в разы легче даже по сравнению с хрусталем, и без ущерба для их прочности.
Это было весьма любопытно и объясняло тот факт, что за синей рудой велась самая настоящая, нечестная охота. Но я не думала, что при переходах бывали всякого рода… ощущения, кроме онемения. Как выяснилось намного позже, более опытные существа при проходах через портал, как в одиночку, так и с группой даже в первый раз могли блокировать это. В тот переход мои собственные ощущения ото всех оказались скрыты моим Покровителем, ведь я зареклась доверять кому-то. Я же отчетливо ощутила чью-то клокочущую злость, ноющую скорбь, светлое и искренне желание спасать и защищать, и… страх. Страх, порождаемый уже знакомыми мне алыми глазами, сопровождающими меня, – а только ли меня? – при том переходе тогда.
Многоликий
Как и некоторое время назад, я снова видела перед собой массу разных по виду существ, топчущих мощеную площадь около собора, все еще пустой эшафот, красивый фонтан и кривые двухъярусные домики впереди. Значит, получилось. Значит, выбрались! Я радостно улыбнулась и оглядела свою группу, – никто из них не улыбался, тогда улыбку спрятала и я.
– Дварфы свое слово держат, так что за мной, за наградой, – сказал Дорг и пошел… куда-то в сторону кривых домов.
Надвинув капюшон поглубже, я поспешила вон с постамента.
«Нужно еще понаблюдать за тем, какие эмоции, в каких ситуациях уместны, а какие нет и почему», – приказала я сама себе.
Вечерело. Под ногами было сыро. В подземелье под шахтой Бриджа мы провели чуть больше двух дней. Не хотелось бы снова попасть под землю.
Было холодно; как же я это не любила. В лесу в августе по-другому. Особенно после дождя. В такие моменты там радужно и приятно.
Я посмотрела на Гулльвейг, стараясь отвлечься от желания оказаться дома, в лесу. Она шла недалеко от меня и была подавлена. Самым первым уверено шел Дорг, – он быстро петлял по извилистым улочкам шириной в две повозки, словно боялся, что что-то от него убежит.
Сфинкс шел позади. От этого становилось неуютно…
Не зная, сколько еще идти, – никто, почему-то, не спрашивал, – я стала осматриваться. Кое-где патрулировала стража – дварфы с красными перьями в шлемах и секирами в руках. И везде были домики. Вот же, в лесу и то деревья разнообразнее! Здесь, в городе, заблудиться – пара пустяков! Или это дело привычки?
Вот мы прошли мимо особо выделяющегося здания. Оно выглядело, словно старый дуб посреди сосен. От него исходил звук, отличный от звуков других домов, будто внутри находилась целая армия, и все ее солдаты разом говорили. Я поежилась от одной мысли о том, что можно оказаться так близко к совершенно незнакомым существам в замкнутом пространстве, да еще и добровольно!..
Еще через какое-то время блужданий между одинаковыми домами, которые отличались лишь ставнями на окнах, да редкими табличками с подписью «рабочий район, дом такой-то, принадлежит тому-то» на каждом, мы вышли на излом улицы. Здесь она сужалась, – повозка бы точно не прошла, – и завершалась домиком, нижний ярус которого, в отличие от остальных домов, выпирал на улицу массивной деревянной дверью, будто бы приглашая зайти. За изломом дороги ширина улицы возвращалась к той, по которой мы шли до этого. Наверное, этот дом в своеобразном тупике не случайно имел два подхода к себе: пеший и нет. Возможно, в нем жил кто-то важный.
Не успела я додумать, как Дорг сказал:
– Пришли, ждите меня на улице, – и скрылся за дверью этого дома.
Никто ничего снова не сказал. Да сейчас оно и не нужно было, – и так понятно, что предстояло получить разрешение войти. Это как с делением территории в лесу: есть свободная, а есть – занятая.
Пока мы ожидали, я не переставала оглядываться. Здесь улицы были практически полностью пусты. Это из-за времени дня?.. Сырость, примешенная к запаху этого города, окончательно отбила у меня желание оставаться здесь надолго.
Смеркалось. Я поежилась и посмотрела себе под ноги, не найдя больше ничего интересного. Взгляд зацепился за собственное отражение в луже. Волнистые волосы по плечи были грязными и совсем некрасиво обрамляли испачканное, вытянутое, угловатое, нездорово худое лицо. Острые высокие скулы и впалые щеки с отголоском некогда ярких веснушек на коже, ужасный, курносый нос и раскосые, изумрудные глаза. Я топнула ногой по собственному отражению, и с отвращением отвернулась. Зажгло где-то за грудиной, словно открылись старые раны. Обида? На что?.. Злость? Из-за чего?.. Почему я вдруг стала испытывать эмоции, не помня, что вызвало их?..