Он тебя не отпустит

— Кать, мы уже говорили на эту тему, но ты упорно продолжаешь верить сплетням. Опять слушаешь свою маму?

— Да нет. Мама здесь вообще не причём.

Воспользовавшись замешательством Шахина, я резко поднялась со стула и отдалилась от Мурата на безопасное расстояние. Еще не хватало, чтобы он меня поцеловал. Я же должна его ненавидеть, и держаться подальше тоже должна! Я и Шахин — параллельные прямые, нам не суждено пересечься, разве только в какой-то альтернативной реальности.

— Если ты хочешь мне что-то сказать, то говори, Авдеева, — сухим тоном сказал он.

Я хитро сощурилась. Стоит ли говорить Шахину? Допустим, скажу про невесту и что дальше? Вместе нам всё равно не быть, так к чему все эти разговоры? А с другой стороны, Шахин не похож на того, кто готов отступить. Он же точно меня закроет в этом таунхаусе, и я даже не представляю, что будет дальше. Тот «дружеский» совет до сих пор хранился в памяти, будто встретилась с неприятным типом только вчера.

— Ну, будешь молчать? — не дождавшись ответа, спросил Мурат и стал медленно приближаться ко мне.

Я попятилась назад. Отступала до тех пор, пока мои спина и ягодицы не вжались в стену. Он подошел вплотную. Руки расставил по бокам от моего лица. Пронзительный взгляд, глаза в глаза. Смотрели друг на друга, не отрываясь. Я слышала бешеный стук своего сердца, да и его сердце стучало слишком громко и быстро.

— Я знаю, что ты беременная от меня. И знаю, что сейчас несёшь всякую херню, лишь бы я поверил и отпустил тебя. Я бы мог тебе подыграть, и мы еще пару часов поупражнялись в словесных перепалках. Но давай будем откровенными. Тебе сколько лет, Кать? Может хватит вести себя как инфантильная дурочка? Моего терпения надолго не хватит.

Я опешила, не ожидая подобного заявления. То есть, после всего, что пережила, я — инфантильная дурочка? Разозлилась на Шахина, аж ладони зачесались, но бить пощёчину — не вариант, однозначно. Он же схватит меня за руку стальными клещами, холодным взглядом смирит, да так, что я снова испугаюсь, а я то и делаю, что пугаюсь на протяжении всей беременности. Сколько можно испытывать на прочность мою нервную систему, а? Я просто хочу стать мамой здорового малыша! Разве много прошу?

Руки задрожали, ресницы захлопали, ноги совсем слабыми стали. Жадно схватив воздух ртом, я ощутила в груди болезненный отклик и заплакала. Вот так неожиданно разревелась, как зеленая соплячка. Никакая я и не сильная, да и вообще, что я себе думала? Как долго планировала играть роль бетонной стены? Он же сломал меня практически сразу и вся моя уверенность, все мои планы, которые я строила последние месяцы, рухнули как карточный домик под порывом ветра.

— Кать, Катюша, ну ты чего плачешь, моя девочка? — он сгреб меня в охапку, на руки поднял, как какую-то пушинку, и пошёл в зал. Сел на диван, а меня всё равно не выпустил из своих объятиях. Лишь бережно обнимал, гладил по голове, как маленькую девочку, и шептал на ушко: — прости меня, слышишь? Я не думал, что буду таким резким. Просто очень сильно люблю тебя и не понимаю, что за херня творится между нами. Помоги мне, Кать. Расскажи обо всём, пожалуйста. Ради нас, ради нашего ребенка.

— Я… Не могу, — громко всхлипнула и снова уткнулась лицом в мужскую грудь.

Какое-то время я просто плакала, пачкая своей косметикой футболку Мурата. Плечи сотрясались, сердце скакало галопом, а в голове звенел точно колокол. Больно было. Я столько времени сдерживала свои эмоции, но вот… Не сдержалась! Немного давления со стороны Мурата и я расклеилась в прямом смысле этого слова.

Не знаю, сколько мы так сидели. Он не торопил, просто был рядом, гладил мою спину между лопаток и водил кончиком носа по шее, будто так делал миллион раз. Я расслабилась, честно. Неожиданно объятия Шахина оказались достойной заменой успокоительного. Больше не плакала, а лишь шмыгала носом и пыталась вытереть под глазами чёрные круги от туши.

— Всё хорошо? — он обхватил моё лицо двумя ладонями, размазывая по щекам слёзы.

— Почти, — честно призналась, а он вмиг приблизился и нежно поцеловал меня в лоб.

— Кать, ты давно ела?

— Утром.

Мурат нахмурился, и я даже не успела ничего сказать, как он потянул меня за руку, заставляя подняться с дивана. Переплёл наши пальцы в замок, повёл за собой и всё время оглядывался, пока мы шли на кухню. Разве у меня были шансы сбежать?

Он усадил меня на стул и придвинулся рядом. Взял в правую руку нож, в левую — вилку и стал резать мясо, а затем, наколов на вилку небольшой кусочек стейка, поднёс к моему рту. Пришлось съесть.

— Ты же не собираешься меня кормить?

— Ну почему же? — ухмыльнулся Мурат. — Никогда никого не кормил. Вот на тебе научусь, а в следующем году буду сына кормить. Считай, уже опыт есть, — подмигнул.

Мне стало не по себе. Вроде ничего такого не сказал, но вот этот взгляд и самоуверенное «буду кормить сына». Да откуда он вообще узнал о моей беременности?

— Подожди, — отвернулась я, когда Шахин решил запихнуть в меня очередной кусок мяса. — Откуда ты узнал о моей беременности? Следил, что ли?

— Да.

— То есть, да?

— Да. Я же тебе ответил. Следил.

— И как давно?

— Последний месяц, — ответил он и во мне зародилась крохотная надежда, что ещё не всё потеряно. Возможно, если я буду достаточно убедительной, то он ничего не узнает.

— А с чего ты решил, что я беременная от тебя, Мурат?

— Кать, — ухмыльнулся он и придвинулся вплотную к моему стулу. За руку взял и стал выводить затейливые узоры на коже, скользя пальцем вверх-вниз. — Давай без вот этих вот спектаклей. Не сложно догадаться, на самом деле, от кого ты ждёшь ребенка. У вас с упырём десять лет ничего не получалось. Явно проблема в убогом.

— Весьма самоуверенно, — истерически хохотнула, напуская на себя маску равнодушия. — Но нет.

— Нет говоришь?

— Нет!

— Окей, тогда будем делать тест на отцовство, — заявил Шахин и достав из кармана джинсов мобильник, принялся кому-то звонить: — здравствуйте, можно записаться на ДНК -тест на отцовство. У нас тут беременная, — на меня взглянул, сощурился, — срок двадцать недель. Фамилия Шахин. Да. Отлично…

За голову взялась двумя руками. Нет! Не верю, что он действительно позвонил в лабораторию и записался на тест. Он же блефует, да? И сейчас, если я скажу ему что-нибудь такое… То отпустит?

— Кать, — Мурат нагло прервал поток моих мыслей, взяв за руку и накрыв сверху своей большой ладонью, — если ты боишься из-за того, что я тогда тебе наговорил, то не стоит. Да, я не хотел жену и детей из-за работы, но ни одна работа в мире не сравнится с тобой. Ты даже не представляешь, как я хотел, чтобы мы были вместе и вот… Ты оказалась беременной! Кать, да я не смею просить большего у судьбы. Ты, наш ребенок — самоё большое счастье, которое у меня может быть.

Он улыбался, говоря мне все эти слова. И я, готова была поклясться, что видела в его глазах что-то такое, чего не видела уже много лет. Наверное, это была любовь. То светлое чувство, которым я когда-то жила, пока мне не вонзили в сердце нож по самую рукоятку.

— Ты ничего не скажешь? — его низкий голос вырвал меня из раздумий, и я была вынуждена ответить.

— Скажу. Знаешь, Мурат… Я ведь звонила тебе, но трубку подняла «невеста» и попросила меня, как женщина женщину, чтобы я отпустила тебя и не ломала жизнь другим людям. Еще она сказала, что ты скоро станешь отцом.

— Что за бред? — весьма правдиво удивился Шахин, а я лишь бровь изогнула. — Когда это было?

Я напряглась, вспоминая тот разговор. Назвать точный день не смогла, ну вот приблизительно…

— Кать, нет у меня никого, правда. Я тебе тогда говорил и сейчас говорю. Я не знаю, кто тебе ответил, но догадываюсь.

— И кто же? Мне прям интересно стало. Наверное, скажешь, мама. Но нет, Мурат. Голос был молодой, я бы узнала голос зрелой женщины. Ответила девушка, однозначно.

— Всё понятно, — глаза закатил. — Сестра моя.

— В смысле? Сания?