Горечь

Спустившись с крыльца, девушка засеменила в лес. Мартин, чуть помешкав, последовал за ней. Он старался не шуметь, но, придираясь по тропинке сквозь кустарники и ветки, привлек к себе внимание. Яна резко остановилась и обернулась: на бледном лице, обрамленном короткими черными волосами, темнели большие, словно оленьи, глаза.

– Что ты здесь делаешь? – испуганно спросила она.

– Дышу свежим воздухом. – Мартин скривился в ухмылке: а что еще он мог ответить?

Яна скользнула взглядом за спину Мартина, будто кого-то высматривая.

– Осмунд в доме? Ты его не разбудил?

– Спит как убитый. – Мартин сделал шаг ближе, но, заметив напряжение на лице девушки, остановился. – Слушай, темнить не буду, скажу прямо: мне нужна доза.

Глаза Яны, и без того огромные, распахнулись еще больше.

– Ты с ума сошел?! Если Абсалом или Осмунд узнают, что в общине кто-то употребляет, они такую взбучку устроят – мало не покажется!

Мартин оглянулся, опасаясь, что их могут услышать. Сквозь листву просматривались хуторские дома – осунувшиеся и одинокие под бледным светом луны. Где-то ухала сова. Из леса тянуло сыростью и прохладой. Кажется, все было спокойно, но Мартина не покидало муторное чувство тревоги, саднившее глубоко в груди.

– Яна, не строй из себя пай-девочку. – Он облизал пересохшие губы. – Думаешь, я не знаю, зачем ты потащилась в лес на ночь глядя? Делись – или я настучу на тебя Абсалому с Осмундом.

Лицо Яны нервно дернулось, и Мартин пожалел, что ему пришлось угрожать девушке, но другого выхода не было: он не протянет еще одной ночи без «смеси». Как-никак, он же конченный наркоман, поэтому к черту благородство и порядочность.

Яна обожгла Мартина взглядом и тихо сказала:

– Иди за мной.

* * *

Яна достала из куртки фонарик и зашагала по тропинке, рассекая лучом света затаившийся среди деревьев мрак. Немного погодя она сошла с дорожки и углубилась в сосняк. Мартин последовал за девушкой, удивляясь тому, насколько уверенно она ориентировалась в ночном лесу. Вскоре он понял, что служило ей подсказкой: на деревьях, по которым скользил бледный луч фонаря, Мартин заметил едва различимые надрезы в виде крестов – путь Яны лежал вдоль помеченных сосен.

Мартину казалось, что они петляли по лесу целую вечность, хотя прошло наверняка не более часа. Наконец, деревья расступились, и перед взором открылась обширная котловина с крутыми склонами; ее покрывала жухлая трава, пробивавшаяся сквозь черную, словно обожженную землю. Нос защекотал легкий запах гари, поднимавшийся от грунта, и Мартин решил, что в этом месте когда-то случился пожар. Звуки ночного леса – стрекот сверчков, шум листвы, уханье сов – исчезли, словно огромная воронка всосала их в себя.

Яна осторожно спустилась по склону, и Мартин заметил, куда она спешила: посреди впадины, залитой лунным светом, сутулился долговязый человек в мешковатой куртке.

Мартин последовал за девушкой, стараясь не навернуться на кочковатой земле, испещренной трещинами. Подойдя ближе к темной фигуре, он рассмотрел всклокоченные волосы и изможденное лицо с заостренными чертами – это был Дэн, старожил общины. Мартин его избегал: Дэн когда-то сидел на «пыли», и дурь, спалив парню мозги, сделала его дерганым и раздражительным.

Рядом с Дэном на земле распластались двое – патлатый рыжий доходяга, напоминавший бомжа с вокзала, и тощая блондинка, похожая на растрепанную куклу Барби в терминальной стадии СПИДа. Мартин узнал в них обитателей общины: Арнольд и Лика – метамфетаминщики со стажем. Раскинув руки, стеклянными взглядами они таращились в звездное небо, словно бескрайний космос открывал им все секреты мироздания.

Завидев Яну с Мартином, Дэн тут же напрягся.

– Ты кого привела? – занервничал он. – Совсем с ума сошла? Он же новенький!

– Тише, не ори. – Яна дотронулась до плеча Дэна, успокаивая его. – Он сам увязался. Пришлось взять его с собой.

– А если он нас заложит? – Оскалившись, Дэн сделал шаг к Мартину, будто разгоряченный водкой отморозок, готовый развязать драку. – Мы не можем ему доверять!

Мартин замер на месте, не сводя глаз с перекошенного лица Дэна.

– Успокойся, стучать не буду, – огрызнулся Мартин. – Мне просто нужна доза.

Дэн переглянулся с Яной. Девушка развела руками:

– Он здесь уже вторую неделю, и я не заметила, чтобы он лизал задницы Абсалому или Осмунду.

Дэн пожал плечами, словно такого довода было достаточно, и, смерив Мартина взглядом, ухмыльнулся:

– Доза, говоришь, нужна? «Смеси» и другой попсовой дури у нас нет, но зато найдется кое-что другое.

Дэн кивнул в сторону распластанных Арнольда и Лики. Только сейчас Мартин заметил, что наркоманы валялись возле узкой расщелины в земле. Провал, казалось, уходил в бесконечность – настолько непроглядной была сгустившаяся внутри чернота.

– Засунь туда руку, дотронься до горечи, – пояснила Яна. – А затем положи ее под язык.

Мартин удивленно посмотрел на девушку, ожидая объяснений, но их не последовало: Яна, сложив на груди руки, с интересом за ним наблюдала, словно мысленно делала ставки – слабо ему или нет?

– Дотронуться до горечи? – уточнил Мартин. Он не хотел, чтобы Яна считала его трусом, хотя прекрасно понимал, что смельчаком он никогда не был.

– Меньше болтай. – Дэн подтолкнул его к расщелине. – Пробуй, если не зассал. Потом расскажешь, понравилось или нет.

Мартин опустился на колени у провала в земле. Из черноты несло гарью, и он поморщился. Рядом лежали Арнольд и Лика, их затуманенные взоры по-прежнему впивались в небосвод, а на лицах кривились блаженные улыбки.

Закатав рукав рубашки, Мартин просунул руку в расщелину.

– Если это дурацкая шутка, я тебе кости переломаю, – на всякий случай пригрозил он Дэну.

– Глубже суй, – словно не услышав его слов, скомандовал Дэн. – И жди.

Мартин протолкнул руку по самое плечо, ощущая твердый шершавый грунт. Вдруг провал расширился – ладонь провалилась в пустое пространство.

И нечто чуждое – холодное, мягкое, влажное – коснулось пальцев.

Резко выдернув руку из ямы, Мартин подскочил на месте. Должно быть, вид у него был настолько ошарашенный, что Дэн и Яна прыснули от смеха, но Мартину было плевать на их реакцию: в глубине провала нечто живое дотронулось до него, оставило след на коже. Сердце бешено колотилось, и в тусклом лунном свете Мартин пытался рассмотреть, что за дрянь прилипла к его руке.

– В первый раз все пугаются, – успокоила Яна. – Теперь пробуй.

Девушка посветила фонариком Мартину на ладонь, и он увидел пальцы, покрытые черной, как смоль, слизью.

– Что это?

– Горечь. – Дэн приблизился к Мартину и впервые ему улыбнулся. – Не бойся, дружище. Положи ее под язык.

Мартин хотел послать наркомана куда подальше, но поймал взгляд Яны: она ободряюще улыбнулась, словно давая понять, что ничего страшного не случится. Он уже и забыл, когда в последний раз на него так смотрели – с надеждой и поддержкой. Мартин сглотнул вязкую слюну, облизнул пересохшие губы и поднес руку, перемазанную слизью, ко рту. Секунду помедлил – и засунул указательный палец под язык.

Рот обожгло горьким. Мартин поморщился, ощущая, как прогорклая субстанция растворяется на слизистой. Ноги вдруг подкосились. Мартин повалился на опаленную землю, и черный космос распахнул объятия.

Горечь растекалась по сосудам и мышцам, тканям и органам. Она растворяла в себе боль, страхи, отчаяние – и наполняла образовавшуюся пустоту восторгом и умиротворением. Где-то на краю сознания в пульсирующей звездным светом тьме мелькнул образ Алины, но тут же погас в неукротимой волне радости, блаженства и покоя.

Впервые за много лет Мартин чувствовал себя по-настоящему спокойным и счастливым.

* * *

Он проснулся от жужжания мух. Мартин поднялся в постели и осмотрелся: его комнату, расположенную в домике старосты Осмунда, заливал яркий утренний свет из окна. Тело казалось невесомым, голова – необычайно ясной: Мартин уже забыл, каким упорядоченным и тихим может быть течение мыслей. Неподъемный камень из вины, сомнений и саморазрушения, который каждый день давил на грудь, наконец-то исчез.