Страница 7 из 12
– О, ваша фамилия вам прям к лицу! – верещит Колобок, бросившись вперед. Успеваю протиснуться между ней и отцом и схватить ее за плечи. – А я-то все думала, в кого ваш выродок такой несносный? Все оказалось очевидным: яблоко от яблони…
– Замолчи! – Оттаскиваю ее от отца, кое-как выволакиваю за дверь.
Не ожидал, что она такая брыкастая. Дергается, вырывается, выражается грязными словечками. И смешно, и прискорбно. Вячеслав Демьянович Борзых, он же – мой папаша, оскорбления в свою честь без внимания не оставляет.
– Пусти, козлина! – визжит Колобок, когда я затаскиваю ее в ее квартиру. Отталкивает меня, отходит назад и сдувает упавшие на лицо волосы.
Забавная такая: щеки раскраснелись, глаза полыхают огнем, грудь высоко поднимается от глубоких вдохов.
– Я надеюсь, тебе полегчало от знакомства с моим отцом? – ухмыляюсь, переводя дух. То ли Колобок тяжелая, то ли я спросонок еще не окреп. – Как видишь, он – не твоя мама. С ним немного сложнее.
– Сложнее?! – Она хватается за свою взлохмаченную голову. – Он же моральный урод! Как таких земля носит?! Он назвал меня голодранкой, шлюхой, замарашкой и швалью! Он назвал моего ребенка – ЭТО!!!
– Да он тупо меня задеть хотел! – тоже повышаю голос. Задрала орать. И так башка трещит. – Решил, что ты от меня с пузом! Учитывая, как коряво ты формулируешь мысли, это не удивительно!
– Да куда мне до вас, бар! – Сердито скрещивает руки на груди. – Вы у нас люди образованные, холеные, а мы так – голодранцы! Пойду умоюсь после ваших чертогов стерильных. Вас там маменька ждет, барин. Наконец-то съедете от нас – замарашек! – Разворачивается и шагает в ванную.
Впервые при ссоре с девкой чувствую себя скотом. Ей памятник при жизни возводить надо, а папаша осадил ни за что.
Стиснув зубы, выскакиваю из квартиры и хлопаю дверью со злости. Влетаю в свою, где мой утренний гость пялится на женские трусы, оставленные на полотенцесушителе в ванной. Без понятия, кто именно тут постирушками занимался. Костян с Рыжим сюда тоже телок водят. Хата-то съемная, не жалко.
– У матери сердце прихватило бы, войди она сюда, – констатирует он. – Помойка. – Отпинывает пустую пивную банку и идет к выходу. – Решишь вернуться – обсудим наши дальнейшие отношения. Учти, с рук больше ничего не спущу. И… – он косится на дверь Колобка, – будь избирательней в женщинах, что ли. Променять Серебрянскую на неотесанную моль-оборванку… Постараюсь это забыть…
Глава 5. Стефа
– Да чтоб у него с конца закапало! – от всей души желает Ланка, выслушав мой скандальный рассказ о знакомстве с отцом соседа.
Я с чашкой какао сижу за компом, а подруга по ту сторону экрана потягивает сигарету. Меня до сих пор колотит. Догнать бы этого гада и расцарапать его самодовольную рожу.
– Он там в кашу вкрученный был, что ли?! – продолжает Ланка.
– Ты бы его взгляд видела! Глазами вспарывал меня!
– Борзых… Борзых… Звучная фамилия.
– А подходящая-то какая! – Делаю глоток и прикрываю глаза, пытаясь отвлечься на шоколадный вкус.
– Да забей. Тем более красавчик съезжает. К маме под бочок, – хохочет Ланка. – А вообще, ты из-за беременности так остро реагируешь. Не отбрыкивайся, красавчик тебе нравится.
– Ты прикалываешься? – Едва не захлебываюсь от возмущения.
– Ты постоянно о нем говоришь.
– Да потому что бесит!
Боковым зрением замечаю тень. Едва уловимое движение, от которого подскакиваю с кресла, расплескав какао.
Я забыла запереться. А этот царь бетонных джунглей снова бесцеремонно вломился в мою квартиру. Еще и подкрался незаметно. Наверное, и разговор с Ланкой давно подслушивает.
– Ты совсем офонарел?! – Скорее отодвигаю клавиатуру от растекающейся густой лужицы.
– Ты чего орешь? – напрягается Ланка, разглядывая углы экрана своего смартфона. Даже сигарету недокуренную выбрасывает, сгорая от любопытства. – Красавчик пришел? Ну-ка, покажи мне его, – подмигивает, вовсе не из желания вступиться за меня. Она давно мечтает увидеть, что же тут за сосед шинкует мои мозги два месяца.
– Блин, Лан, ты на громкой связи! – ворчу, отключая видео.
Демьян, скрестив руки на груди, плечом опирается о дверной косяк. Уголок его губ издевательски отодвигается к уху. Ему в кайф, когда другим плохо. Прямо в экстаз впадает. Наслаждается чужими страданиями. А я не представляю, как теперь вывести пятно с ковра!
– Смотрю, переоделся. И морда лица разглажена.
– Ха-ха! – далеко не весело отвечает он. – Колобок, будь другом, сгоняй в магаз. За минералкой. Сто баксов дам.
У меня челюсть отстегивается от его наглости! После всего, что мне пришлось вытерпеть от него, его друзей, его телок и его циничного папаши, он настолько панибратски просит меня, беременную девушку, сбегать ему за опохмелом! Тут у адекватного человека глаза на лоб вылезут, а обо мне с потрепанными нервами и подавно речи быть не может.
– Двести! – выдаю твердо, уверенная, что свалит.
– Не борзей.
Тоже скрещиваю руки и задираю подбородок.
– Двести пятьдесят. И ты расхлебаешь ту кашу, что тут с моей мамой заварил. Я уже задолбалась получать поздравления со свадьбой.
Он усмехается. Спиной прижимается к косяку и поднимает лицо к потолку.
– Ну у тебя и родственнички.
– На своих посмотри! – рявкаю не беспричинно.
– Да не гони, Колобок. Утрясем. – Вытаскивает из кармана джинсов помятую стодолларовую купюру. – Башка гудит. Очухаться не могу. Ты же все равно пойдешь за хлебом, или йогуртом…
– С какого ты это взял? Я никуда сегодня не собиралась.
– Тебе трудно, что ли? – С мольбой заглядывает мне в глаза. – Сдохну же. Глянь, руки дрожат.
– Бухать меньше надо! Триста. Или попроси соседку из тридцать девятой. Ей все равно заняться нечем.
– Она там орет.
– Рожает, что ли?
– Скорее, беременеет, – скалится Демьян. – Ну рили, Колобок, нет больше. На мели я. С предками все решу, додам.
– Не нужны мне подачки твоих предков! Хочешь минералочки – топай за ней сам! Или что, удивлен, что в районе маргиналов и дешевых шлюх нет очереди из желающих легко заработать?
– Капздец, ты ершистая, – выговаривает он уже не прежним умирающим тоном. – Хочешь бесплатный совет на будущее? – Отклеивается от косяка, сверля меня агрессивно настроенным взглядом. – Лучше средства, чем минет, от беременности нет.
Вот же бесчувственная скотина! Хам! Урод!
Кладу ладонь на живот, мысленно прося доченьку помочь мне успокоиться. Нельзя реагировать на этого дебила. Его это распаляет.
– Я напомню тебе его, когда какая-нибудь кобыла сообщит тебе, что ты скоро станешь папашкой, – отвечаю в тон. – Уверена, это будет феерично.
Трезвеет прямо на глазах. И минералка не нужна больше. Сжимает купюру в кулаке и швыряет к моим ногам.
– За моральный ущерб!
– Пошел вон!
Не задерживаясь у меня больше ни секунды, он разворачивается и уходит. Еще и дверью хлопает на прощание. Детсад какой-то!
Я опускаюсь в кресло. Обхватываю живот обеими руками и слушаю трель входящих сообщений. Меня достают даже те мамины друзья из соцсетей, о которых я никогда в своей жизни не слышала. Зато они откуда-то меня знают и переживают, приглашу ли я их на свадьбу. Тетка по отцовской линии из соседнего дома даже не спрашивает, как дела, разобидевшись, что ей доля от его квартиры не досталась, а какие-то троюродные племянники четвероюродных братьев прадеда готовят сервиз в подарок. Не жизнь, а сказка!
Схватив телефон, сжимаю в кулаке, желая швырнуть в стену. Но вовремя вспоминаю его цену. Нет, увы, я не могу позволить себе такой роскоши. Я же… голодранка.
Сделав несколько глубоких вздохов, привожу мысли в порядок. Все наладится. Этот придурок съедет, и я снова заживу спокойно. А скоро родится доченька, и я о нем элементарно забуду.
Убрав какао и втерев в пятно на ковре чистящую пенку, решаю все-таки поговорить с мамой. Надо рассказать ей о беременности, о Виталике, об этом неуравновешенном Демьяне. По головке не погладит. Будет ворчать. Скажет, что я ее позорю. Но не отвернется. Мать же.