Крепость Жемчужины

– Я не могу драться с вами. Больше не могу.

– Мы здесь не для того, чтобы вредить, – снова сказала Оуне. – Мы пришли, чтобы освободить вас.

Среди застывших фигур произошло какое-то движение. Появилась женщина в голубых одеяниях и вуали. Глаза королевы Су были в слезах.

– И вы пришли с этим? – Она указала на мечи и лошадей, на доспехи. – Но наших врагов здесь нет.

– Скоро они здесь будут, – сказала Оуне. – Я думаю, очень скоро.

Элрик, все еще пребывавший в ошеломленном состоянии, оглянулся, словно ожидая увидеть врагов. Он сделал движение к Жемчужине в Сердце Мира, только для того, чтобы полюбоваться этим чудом. И сразу же все фигуры ожили – встали у него на пути.

– Ты украдешь! – Голос старика звучал еще несчастнее, еще бессильнее.

– Нет, – сказала Оуне, – у нас другая цель. Вы должны это понять. – Она говорила убедительным тоном. – Нас послал за ней Райк На Сеем.

– Она в безопасности. Скажите ему, что она в безопасности.

– Она не в безопасности. Скоро она будет уничтожена. – Оуне повернула голову в сторону перешептывающейся толпы. – Она разделена, как разделены и мы. А причина в Жемчужине.

– В этом-то и весь фокус, – сказала королева Су.

– Фокус, – эхом отозвался раненый воин Жемчужины, и из его разодранного горла донесся слабый смешок.

– Мы пришли сюда не для того, чтобы красть. Мы пришли защищать. Смотрите! – Оуне очертила в воздухе круг своим мечом, чтобы показать им то, чего они еще, очевидно, не видели.

Стены помещения сделались прозрачными. За ними стояли татуированные воины Кварцхасаата – головы скрыты капюшонами, в руках оружие самых разных видов. Наемники-колдуны.

– Мы не можем с ними сражаться, – спокойно сказал Элрик своей подруге. – Их слишком много.

Он приготовился к смерти.

Глава вторая

Разрушение крепости

И тогда Оуне запрыгнула в седло своей серебристой лошади и подняла свой серебристый меч.

– Элрик! – воскликнула она. – Делай, как я!

Оуне с ходу пустила своего коня галопом, отчего стук его копыт громом разнесся по помещению.

Готовый умереть с честью, когда до победы оставались считанные шаги, Элрик тоже вскочил в седло, взял копье в руку, которая обычно держала поводья, и, размахивая мечом в другой руке, понесся на противника.

И только когда они сгрудились вокруг него, подняв топоры, булавы, пики и мечи, Элрик понял, что действия Оуне – это не жест отчаяния. Эти полутени двигались лениво, глаза у них были подернуты дымкой, они спотыкались, а удары наносили слабые.

Эта бойня вызывала у него тошноту. Следуя примеру Оуне, он рубил направо и налево, делая это чуть ли не механически. Головы отделялись от тел, как гнилые плоды, отсеченные руки падали на пол, как листья с деревьев, пика или меч пронзали тела. Их вязкая кровь – кровь мертвецов – прилипала к оружию и доспехам, а их крики жалобно отдавались в ушах Элрика. Если бы он не поклялся следовать за Оуне, он бы повернул коня, предоставив ей доканчивать эту работу в одиночестве. Хотя новые воины в капюшонах продолжали появляться из стен, опасности для Элрика и Оуне они почти не представляли – их встречала острая сталь и искусная тактика.

У них за спиной, стоя вокруг колонны с Жемчужиной, наблюдали за происходящим придворные. Они явно не догадывались, сколь незначительна опасность, с которой столкнулись два воина в серебристых доспехах.

Наконец все было кончено. В помещении лежала гора обезглавленных, расчлененных тел. Элрик и Оуне покинули поле боя; они пребывали в мрачном, жутком настроении, их одолевала тошнота – таковы были следствия их собственных действий.

– Все, – сказала Оуне. – С наемниками-колдунами покончено.

– Вы истинные герои! – По ступенькам им навстречу спустилась королева Су, она распростерла руки, глаза ее светились восхищением.

– Мы – те, кто мы есть, – сказала Оуне. – Мы смертные воины, и мы уничтожили угрозу Крепости Жемчужины! – В ее голосе зазвучали успокаивающие нотки, и Элрик, научившийся доверять ей, слушал с ее удовольствием.

– Вы – дети Шамога Борма, брат и сестра Лунной Плоти, дети Воды и Прохладного Ветра, родители Дерева… – Сенешаль уронил свои мешочки с золотом, его сотрясали рыдания. Он плакал от облегчения и радости, и сейчас Элрик увидел, что этот старик очень похож на Райка На Сеема.

Оуне спешилась, и Королева Су заключила ее в объятия. Атем временем посапывание и похохатывание известило о приближении воина Жемчужины.

– Больше для меня нет ничего, – сказал он. В мертвых глазах Алнака не было ничего, кроме смирения. – Это к уничтожению…

И он упал лицом на мраморный пол – его доспехи расколоты, руки и ноги безжизненно разметались, и живой плоти в нем больше не было, только кость; все, что осталось от воина Жемчужины, напоминало теперь несъедобный остов краба – остатки трапезы какого-то гигантского морского хищника.

Королева Су, раскинув для объятия руки, подошла к Элрику. Она теперь казалась много меньше, чем при их первой встрече. Ее голова доходила ему до подбородка. Ее объятие было теплым, и он почувствовал, что и она плачет. Потом вуаль упала с ее лица, и он увидел, что она потеряла свои годы, что она была всего лишь девочкой.

Стоявшая за королевой Су госпожа Оуне улыбалась ему, и к нему постепенно приходило понимание. Он легонько прикоснулся к лицу девочки, к знакомым складкам ее волос, и у него внезапно перехватило дыхание.

Перед ним стояла Варадия – Священная Дева баурадимов. Это был ребенок, чей дух они обещали освободить.

К нему присоединилась Оуне, положившая свою руку на плечо Варадии.

– Теперь ты знаешь, что мы твои истинные друзья.

Варадия кивнула, окинула взглядом придворных, которые приняли свои прежние неподвижные позы.

– Воин Жемчужины был лучшим из всех, – сказала она. – Никого другого я не нашла. Шамог Борм предал меня. Для него наемники-колдуны оказались слишком сильными. Теперь я могу освободить его из ссылки.

– Мы соединили его силы со своими, – сказала Оуне. – Именно поэтому мы и победили.

– Мы трое не тени, – улыбаясь, сказала Варадия, словно ей вдруг было откровение. – Именно поэтому мы и победили.

Оуне согласно кивнула.

– Именно поэтому мы и победили, Священная Дева. Теперь нужно подумать, как вернуть тебя в Бронзовый шатер, твоему народу. Ведь в тебе вся их гордость и история.

– Я знала это. Мне пришлось защищать это. Я думала, что не сумела.

– Ты сумела, – сказала Оуне.

– И наемники-колдуны больше не нападут на нас?

– Никогда – ответила Оуне. – Ни здесь и нигде. Мы с Элриком позаботимся об этом.

И тут Элрик с восторгом понял, что в конечном счете именно Оуне призвала наемников-колдунов, призвала эти тени в последний раз, призвала их, чтобы продемонстрировать их поражение.

Оуне смотрела на него, глазами предупреждая: не говори слишком многого. Но теперь он понял, что все их сражения, исключая разве что в некоторые моменты сражение с воином Жемчужины и наемниками-колдунами, были сном ребенка. Герой легенды Шамог Борм не мог спасти девочку, потому что она знала: он не настоящий. Сходным же образом воин Жемчужины был в основном ее собственным порождением и тоже не мог ее спасти. А вот они, Элрик и Оуне, были реальными. Такими же реальными, как сама девочка! В своем глубоком сне, как она и рассказывала об этом, девочка в тщетных поисках силы выдавала себя за королеву, но все время знала истину. Не в силах бежать из своего сна, она тем не менее чувствовала разницу между порождениями собственной фантазии и тем, что было реальным, – ею самой, Оуне и Элриком. Но Оуне пришлось показать, что она может одержать победу над тем, что оставалось от изначальной опасности, и, продемонстрировав эту победу, Оуне освободила девочку.

И тем не менее они – все трое – по-прежнему находились в ее сновидении. Огромная Жемчужина мерцала с той же силой, что и прежде, Крепость со всеми ее лабиринтами, переплетающимися переходами и помещениями все еще оставалась их тюрьмой.