SnakeQueen

– Не обвиняю тебя в таком грехе.

– Так вот, хорошие боксёры могут, конечно, использовать обе техники, но обычно всегда тяготеют к какому-то одному виду силовых ударов. Возьми Тайсона, он всегда бил за счёт толчка, напротив, многие мексиканцы знают только первый способ, через плечи, и никогда не используют второй. Вспомни хотя бы Оскара Де Ла Хойю, который часто рубился на средней дистанции как вполне традиционный мексиканец. Насчёт же тебя… Моё мнение, что лучшие удары у тебя идут от ног, с толчком. Ты умеешь, конечно, неплохо крутить плечи, но, именно когда толкаешься с ног и входишь всей массой, именно тогда заставляешь людей падать сразу, навзничь. Это не тот эффект, когда ты рубишь боковыми, по-мексикански, постепенно выбиваешь дух и, наконец, переламываешь, заставляешь сесть на землю, нет, тут происходит словно какое-то чудо. Тело падает после одного касания, складывается как безвольная кукла. Это истинная магия бокса.

Он подставлял ей снаряд под одиночные, силовые удары, упирал его в грудь или в бедро, чтобы распределить энергию на всё тело и не отбивать руки. Она растягивалась в каждом выпаде, чередовала боковые и прямые, развороты плеч и толчки с ног, как он и говорил. Гонг отвечал на каждый удар мощным гулом, и она видела удовлетворение в глазах Тайлера, когда он принимал тот импульс, что она отправляла в него.

– Да, даже когда ты бьёшь свой правый прямой, ты делаешь это не просто с разворотом плеч, но с поворотом бедра, будто бросаешь гарпун в цель, – продолжал он, оценивая её технику со стороны. – Как ты и говорила. Твой тренер был прав, так его называя. У тебя есть взрыв в ударе. Знаешь, существуют быстрые и медленные мышечные волокна. У тебя доминируют быстрые. Ты куда больше спринтер, чем стаер. Главная твоя сила в ногах.

– Неужели?

Об этом ей тоже говорили многие.

– Да, вся суть в этом твоём движении, твоих коротких, быстрых шагах. Это на беговых дистанциях длинноногие побеждают, а в боксе ценится короткий шаг с возможностью резко изменить направление, заскочить на фланг, уйти из зоны видимости. В любителях хорошо тебя натаскали, видна европейская школа. Я видел такое у русских, наверное, и у британцев что-то похожее.

– Передвижение в челноке.

– Да, об этом и говорю. Вся суть твоей работы в том, чтобы уходить, не давать им вязать себя, не давать переводить на настил, а потом бить на руках, используя превосходство в боксе. Поэтому ноги для тебя имеют самое важное значение.

– Гений.

– Я о том, что не стоит усложнять. Делай то, что работает.

Смешанные единоборства, как свойственно молодому виду спорта, впитывали в себя людей и техники из множества боевых искусств. Карате, бокс, вольная и классическая борьба, кикбоксинг, муай-тай, бразильское джиу-джитсу, тхэквондо – все эти виды сходились здесь воедино, словно реки и ручьи, наполняющие озеро, ещё вчера лежавшее обнажённой котловиной в высохшей долине. Были и те, кто не исповедовал никакого стиля, но просто дрался, опираясь на свои звериные инстинкты. Иногда это было эффективнее любых заученных техник, любых старых школ.

Она собиралась использовать прежде всего бокс. Среди бойцов в клетке боксёров встречалось немного, хотя некоторые и достигли серьёзных успехов. Считалось, что для того, кто обучался только боксёрскому искусству, слишком сложно защищаться от проходов в ноги и последующего разгрома на земле. Для такого бойца было два пути – самому научиться бороться не хуже прочих или же постоянно держаться на дистанции, избегать клинчей и захватов, разить издали, пока соперник не получит решительного урона. Тайлер был прав в том, что самой простой тактикой для неё было не ввязываться в борьбу, но она не желала ставить под сомнение свои навыки в партере.

– Я умею бороться. Ты не согласен?

– Умеешь, но это не твоя специализация.

– Я больше десяти лет вольной борьбой занималась, пошла на неё ещё раньше бокса, выигрывала турниры в Британии. У меня неплохо идёт греплинг, теперь и в зал бразильского джиу-джитсу хожу. Думаешь, этого мало?

– Нет. Просто не начинай…

– Сомневаешься во мне. Вот что. В следующем бою буду побеждать сабмишеном.

– Ну, не надо.

– Надо. Тебе назло.

*****

Им часто приходилось посещать торговые моллы для закупок всего, что было необходимо на неделю. Как маленькое путешествие – сначала на машине, потом на тележке по бесконечным рядам огромных складов.

В «Костко» она осматривала галереи с мясом, мозаику красных и белых вкраплений, вырезки, фарш, бекон. После привычки к европейской традиции местных рынков, многие товары здесь казались ей плодом скорее промышленного производства, перед глазами так и вставали огромные конвейеры мясокомбинатов.

– Взять курицы? – спросил Тайлер.

– Ну, нет. Это жирная хрень. Здесь дрянная курица, не идёт ни в какое сравнение с испанской или греческой. Там выращивают особые породы, куда вкуснее.

– Вечно ты критикуешь.

– Ты просто кроме Америки ничего не видел. Да, тут можно найти неплохую еду, если как следует покопаться, но в общей массе с Европой не сравнить. Невозможно объяснить человеку, который никогда не был на рынке Ла Бокерия в Барсе, что такое настоящая еда.

– Мы хотя бы придумали стейки.

– Это британская традиция… Но давай купим на выходные пару. Нужно ещё посмотреть рыбу.

Обычно они закупались раз в несколько дней. Хотя у неё была собственная карта магазина, она всё же предпочитала ездить вместе, чтобы не таскать всё одной. Тут продавали большими объёмами, и часто можно было встретить серьёзные скидки, но всё же, глядя на ценники, она не видела повода для радости. Тунец, индейка, форель – то мясо, что подходило ей, согласно диете, было на грани их недельного бюджета. Старалась следить за потреблением сахара, который здесь пихали во всё подряд, поэтому сладости покупала только в магазине органической пищи, там же брала и злаковый хлеб вместо обычного белого.

Для экономии лучше было многое готовить самим. Они привозили домой мешки риса, овощей, пакеты с мясом и пытались придумать из этого что-то съедобное. Раньше она не была большой любительницей готовить, но теперь приходилось делать это больше, чем когда-либо в жизни. Как-то раз пробовала сделать шашлык, как отец научил её в детстве. Тайлер сказал, что это похоже на турецкий кебаб, но, впрочем, неплохо.

Она перебирала самые разные варианты.

– Знаешь, я тут подумала, как нам получить мяса бесплатно, – сказала она однажды. – Это же наша главная статья расходов. Часто вижу оленей, когда за городом катаюсь, и, вот, мысль проскочила. Почему бы нам такого не подстрелить? Не мелкого, а покрупнее. Фунтов на сто или сто пятьдесят. У тебя же есть винтовка. СКС вполне подойдёт.

– Я не особенно-то охотник, – отвечал Тайлер. – Отец любил это дело.

– Сама буду стрелять, не проблема. Отъедем куда-нибудь в лес на севере штата, застрелим его там, разделаем прямо на месте, упакуем куски в полиэтилен, погрузим в багажник и дело с концом. В оленине мало жира, хороший вариант протеина для нас.

– Где мы будем хранить столько мяса? У нас крохотная морозилка.

– Ну, это я пока не придумала.

– Давай потом с оленями. У меня нет охотничьей лицензии.

– Ладно…

Пока она готовила на их кухне, следя за рисом, кипящим в воде, Тайлер часто сидел за столом, чтобы развлекать её разговором. Сам он готовил ещё хуже, поэтому скоро она перестала пускать его к плите, уверяя, что так будет лучше для всех.

– Жаль, что тут нет телевизора, – говорил он. – Забавно, но в домах семидесятых – восьмидесятых, как этот, телеки на кухнях обычно не ставили.

– Раньше телевизор был как член семьи. Бывала в детстве у некоторых стариков в Греции, и у них он до сих пор стоит в центре комнаты как что-то очень важное. Там, в деревнях, жизнь мало изменилась за последние полвека.

– Никогда не бывал в Греции. Какие там люди?

– Ну, это просто. Меня ты знаешь. Представь полную мою противоположность.