Страница 18 из 41
V
Пули co щелканьем отскакивали от спущенной рампы «Грозовой птицы» под названием «Гарпия Штурнфейна» и врезались в пустотный щит корабля, создавая шипение. Обстрел заставил сержанта Тибурона Кая из отделения «Мартлет» вернуться в укрытие десантного отделения. Пространство между стоящими вдоль взлетно-посадочных полос кораблями, которые принадлежали легиону, ауксилии и муспельцам, полнилось зонами, исчерченными фыркающими лазерными лучами. Каю это напоминало лесной пожар, тлеющие угольки какого-то кровожадного безумия, разносившиеся ветром и цепляющиеся к легковоспламеняющимся разумам и оружию. Сержант видел, как на заполненных полосах по всему Плачу солдаты падают в подготовленные укрытия, вынимают из ящиков тяжелое оружие и открывают огонь по друг другу, по теням и по силам легионеров, которые быстро выдвинулись навстречу противнику, однако все это не вызывало у Кая удивления. Его не поражало даже то, что сражаться его братьям, судя по всему, приходилось с солдатами из полков муспельской ауксилии.
Дариил, имевший при себе печать Льва, повелел Каю готовиться на планете к войне, и хотя для подобного приказа не имелось никаких очевидных и веских причин, к войне сержант подготовился.
Кай скривился, когда огонь автопушки распорол старый муспельский «Ксифон» от носа до хвоста. Стоящие недалеко от перехватчика железные бочки с прометием взорвались. Взметнулось грибовидное облако пламени.
— Каков будет приказ, сэр? — спросил Тригейн.
— Лев повелел, чтобы мы держали этот остров.
Кай снял болтер с предохранителя, поднял его к нагруднику и начал спускаться по штурмовой рампе. Стоило сержанту безбоязненно выйти из-под защиты пузыря, создаваемого пустотным щитом «Грозовой птицы», как по тяжелому доспеху ударили тяжелые пули и жужжащие лазерные лучи. Следом по рампе спустились Тригейн и отделение «Мартлет», после чего воины рассыпались веером за спиной своего командира.
— Поэтому мы будем держать этот остров.
VI
Савина замерла, ее глаза расширились, а рот открылся, исторгая беззвучный крик. Женщине казалось, будто видимая часть Вселенной вдруг стянулась и сжалась в одной-единственной точке, чье сверкание предвещает гибель всему живому, и весь этот зловещий свет направлен только на нее. Едва уловимый шепот в ее голове стал пронзительным криком, он сменился призывами, превратился в сверхновую, состоящую из галактического белого шума.
У Савины Граэль, имажиста и летописца, просто не было возможности сопротивляться подобному.
— Савина? — Сидящий напротив техник потянулся к ней через стол. — С вами все в по?..
Внутренний вихрь бурно выплеснулся из ее разума наружу. Невидимая волна дезинтегрировала сначала рабочее место, а потом и членов команды. После разложения их на атомы она добралась до полок, приделанных к стенам лабории, и приступила к уничтожению лежавших там инструментов для создания изображений.
Отголосок будущего заставил Савину повернуть голову.
Дверной проем заполнила бронированная громада Темного Ангела, который отбросил в сторону светомаскирующую штору. Он поднял болтер.
Одной лишь силой мысли Савина сокрушила боевой доспех, сжав его до одной сотой от изначального размера. Женщина ослабила психическую хватку, и мертвый, теперь уже гиперуплотненный легионер с глухим стуком упал на настил палубы, а из спрессованных мягких сочленений брони начала сочиться розоватая жидкость. Табурет, на котором сидела Савина, остался единственным неповрежденным предметом в лабории.
Смертный из примыкающего коридора выкрикнул приказ, и металлическая дверь пятисантиметровой толщины опустилась с потолка, словно гильотина.
Савина напрягла психические мышцы и вырвала аварийный люк-дверь из переборки, после чего чужацкий разум, который теперь управлял телом Савины Грааль, свободно зашагал по внутренностям «Непобедимого разума».
VII
Фронт взрывной волны от уничтоженного «Громового ястреба» заставил затрещать бронестекло на фасаде сторожевой башенки. Лев бесстрастно смотрел, как пылающие обломки «Спартанца» дождем падают в океан. Примарх искал в темных облаках признаки вражеских кораблей, светящийся трассер или даже инверсионный след от ракеты, запущенной противовоздушной батареей, но убедился, что причиной взрыва стало нечто, привезенное «Громовым ястребом» с «Непобедимого разума». Удар нанесли изнутри.
Это было неожиданно.
Капитан Ластой Манев повернулся ко Льву.
Панель между ними треснула, после чего температура ее поверхности вдруг необъяснимым образом резко упала. Соленые капли дождя превратились в лед, и бронестекло покрылось искаженными пародиями на геометрические формы кристаллов. За то время, пока погибал десантно-штурмовой корабль легиона, поза смертного полностью изменилась. Теперь он стоял с абсолютно прямой спиной и расправленными плечами, будто в присутствии напуганного подчиненного. Его губы сложились в нечто между состоянием нервного паралича и надменной усмешкой, а глаза стали черными завитками в ткани материума.
— Меня зовут не Манев, — сказал человек. Голос смертного напоминал расселину, что уходила глубинами в сам варп. — А вот вы — Жатва.
«Император Сомниум»
— Позволь мне первым поздравить тебя с недавней победой.
Император снова принимал Льва в парадном зале своего флагмана. Череда царственных золотых покоев возносила понятие грандиозности на совершенно немыслимую высоту — столь богато они были украшены, что, как и в случае с самим их хозяином, в голове никак не складывалось какое-то конкретное впечатление помимо чувства смиренного трепета. При этом не менее величественные вестибюль и коридор, способный вместить целую процессию, Эль’Джонсону почти не запомнились — словно часть его всегда находилась здесь, с отцом, в этих покоях, которые не покидала и никогда не покинет.
— Благодарю, — ответил он.
— Ты не первым из братьев занял свое место подле меня, но по количеству побед тебе нет равных. Даже Хорус тебе завидует.
— Хорус вдохновляет, — сказал примарх. — Магнус посвятил себя наукам, Лоргар же несет свет заблудшим душам. Робаут ваяет миниатюрный Империум, где его имя славят наравне с твоим. Я оставил позади вдвое больше миров, чем любой из братьев, но каким будет мое наследие? Пепел и мрак?
Как часто бывало, Император надолго задумался, прежде чем ответить.
— Во времена древнего Гипта жила императрица по имени Хатшепсут. Судя по уцелевшим источникам, она была неординарной личностью и сильным правителем. Она возродила свое царство после кровавой войны и вражеской оккупации, при ней возводились прекрасные монументы, а народ процветал. Хатшепсут заново собрала гиптский флот и с его помощью сначала вернула захваченные земли старой империи, а затем сама выступила против наций-угнетателей.
— Параллели трудно не заметить, — хмыкнул Лев.
— Однако пришедший после нее к власти Тутмос Третий сделал все, чтобы искоренить наследие Хатшепсут. Ее имя извели со всех памятников, ее деяния и триумфы вымарали со страниц летописей. Даже ее тело вынесли из императорской гробницы.
— Почему, если ее правление было таким успешным?
— Потому что преемники завидовали ей, жаждали ее славы себе. Порой прошлое несет слишком много проблем, чтобы увековечивать его в камне, восславлять статуями… или золотыми аквилами имперского знамени. Порой его лучше уничтожить, чтобы не осталось ничего, кроме пепла и мрака.
— Но история все же помнит эту императрицу.
— Потому что у Тутмоса Третьего не было своих Темных Ангелов.
Глава седьмая
I
Лев изогнулся, чтобы быстрее выхватить меч, и нажал руну активации в тот же миг, как острие клинка вышло из ножен на ширину расщепляющего поля. Движение примарха немедленно превратилось в выпад — горизонтальный удар, который рассек обратившегося тварью Манева от плеча до плеча.