Страница 11 из 22
– Несвоевременные, – вставил зачем-то Лёня.
– Лично у меня Горький не ассоциируется ни с чем, кроме Сахарова, – отозвалась Ирина.
Я отпил предложенного чаю, откусил предложенного бутерброда и попытался понять, о чём речь. Поначалу не вышло.
– Ладно, – сказал Михаил. – Горький умер, земля ему пухом. Теперь у нас другая ситуация.
– Вот именно, – отозвался Лёня. – Слышали, в Польше военное положение отменяют? Как думаете, наши туда всё-таки введут войска?
– Руки коротки, – ответил Константин. – И так в Афганистане, вон, завязли. Куда ещё-то лезть? К тому же капиталисты могут перестать покупать нефть, а наши в этом совершенно не заинтересованы. Сейчас не 68-й год и даже не 56-й.
– Да и активистов там уже пересажали всех, – добавила Ирина. – «Солидарность» раздавили. Ярузельскому не о чем беспокоиться.
– Да… – Евгений вздохнул. – Никакого просвета не видно.
А Лёня добавил:
– Посадят нас скоро, наверно…
– Так, давайте без упаднических настроений! – оборвал его хозяин вечеринки. – Между прочем, оказалось, что наш зверь вполне способен разжать когти. Вот Сергея вчера забирали в милицию по доносу: имел неосторожность откровенно поболтать с одной соседкой. Однако вот он, с нами! В тот же вечер отпустили!
Все тут же повернулись в мою сторону.
– Как вам это удалось? – спросил Евгений.
– Притворился дурачком, – ответил я со всей открытостью.
– А что вы той соседке говорили? Действительно что-то серьёзное? Или так, ворчали просто?
– Да не знаю даже… Как это измеришь-то…
– Когда мы с Сергеем познакомились, – поддержал меня Инсаров. – Он высказал весьма продвинутые, то есть, крамольные, с точки зрения нашей власти, вещи. Например, что не следует безоговорочно верить Политбюро. Или что за всеми разговорами о «народной демократии» стоит просто стремление коммунистических партий к безграничной власти. Что хотел бы собственными руками избавить Родину от красной диктатуры. Что Андропов мечтает вернуться в 1937 год, но ему это не удастся. И в том, что Советский режим не продержится долго, наш новый товарищ охотно со мной согласился!
«Что за хрень?» – подумал я. Я это говорил? Да никогда! Этот сраный Инсаров всё понял неправильно!.. И что вообще за туса здесь такая? Куда он привёл меня? Кто они, все эти морды? Диссиденты, что ль? Изменники поганые… Либерда какая-то вонючая… Тьфу, блин! И как я только мог здесь оказаться?! Надо сваливать!
Я хотел встать, дать им гневную отповедь и удалиться.
Но тут вдруг Ирина сказала:
– Сергей! Вы такой прогрессивный и смелый! Вы знаете, я вами восхищаюсь!..
Что ж… Ну ладно… Я уйду отсюда несколько позднее.
12.
Постепенно я остыл и уходить совсем раздумал. Ну вот кому будет хуже от моего ухода? Самому же мне и будет. Снова буду один тосковать… А здесь меня хоть как-то привечают. Чаю, вон налили, жрачки дали… Клоуном, опять же, не обзывают… Можно слушать разговоры диссидентов, понимать их историческую неправоту и наслаждаться своим превосходством, в конце концов! Еще можно побольше разведать о них и потом сообщить, куда следует. Возможно, это принесёт мне какую-нибудь выгоду. Не исключено, что даже выгоду всемирно-исторического масштаба! Ведь кто знает, не сыграла ли именно эта кучка недовольных какую-нибудь важную роль в развале СССР? А вдруг, если именно эти пятеро не выйдут на баррикады в августе 1991, то ГКЧП победит?..
В общем, следующие пару часов я сидел, слушал разговоры о недостатках Советской власти, плавно переходящие в сплетни о личной жизни каких-то незнакомых мне людей, кивал с умным видом, один раз сказал «Уважайте свою Конституцию!» и старался съесть побольше, пока можно. Главное моё внимание было, конечно же, сосредоточено на Ирине. Я смотрел на неё томно и призывно и всему, что она говорила, поддакивал. Про себя подумал даже: «Не беда, что диссидентка! Девчонки всегда находятся под влиянием своих парней. Так что я её перевоспитаю».
Правда, поначалу Ирину всё-таки придётся охмурять, используя её отвратительное мировоззрение. Что любят либералки? «Гомосеков», – мгновенно подкинул мне разум. Нет, наверно, притворяться гомосеком будет слишком… Может, сказать ей, что я раньше был женщиной?.. Это может вызвать жалость и желание увидеть мои половые органы. У баб же от жалости до любви и обратно – один шажочек! А когда она посмотрит на моё хозяйство, то так удивится, что там всё нормально, что наверняка не устоит, чтоб не потрогать… И потом пошло-поехало!
Хотя, с другой стороны, я не уверен, что у либералов этого времени гомогеи и другие извращенцы уже в моде. Сообщение о том, что я девчонка, может даже оттолкнуть. Надо всё же давить на политику. Может, сказать ей, что я был в Америке? Или выдумать какое-нибудь ужасное прошлое в застенках ГУЛАГа? Хотя тут и придумывать не надо: расскажу ей про расстрелянного деда! Классно ещё было бы обмолвиться, что якобы печатал на пишмашинке какой-нибудь самиздат и распространял его… И ещё я проявлю низкопоклонство перед Западом: надо будет обязательно сказать, что наше всё не идёт ни в какое сравнение с их всем!
В какой-то момент мужики все пошли покурить, а мне отсутствие вредной привычки сыграло на руку: моя избранница тоже не курила, и после того, как жена Изотопова скрылась на кухне, мы с Ирой остались одни.
Пора брать быка за рога!
– Вы так модно одеты, – сказал я Ирине. – Особенно джинсы.
– Сама их варила, – охотно заметила та.
– А я думал, импортные! – отвесил я комплимент.
– Что вы! – девушка смущённо рассмеялась. – Вы, наверно, просто импортных не видели!
– Обижаете. Видел. И даже ношу. У меня как есть одна пара из Америки.
– Из Америки? Вы шутите? Как вы вы ее достали?
– Подарили, – сказал я загадочно.
– А, если не секрет, кто подарил-то?
– Академик Сахаров.
По расширившимся глазам Ирины я понял, что выдумка оказалась удачной.
– Ой, ну вы и юморист!
– Отнюдь. Я не шучу. Просто я его давний поклонник. Очень уважаю термоядерные бомбы, всё такое…
– Да как вы могли с ним увидеться?!
– Ну, в один прекрасный день я просто сел и подумал: почему бы не пойти в гости к академику Сахарову? Вон, у Магомаева вечно в подъезде не протолкнуться, у Лемешева толпы стояли под окнами… А этот-то чем хуже? Разузнал я его адрес. Купил билет до Горького. И поехал.
– Неужели вас к нему пустили?!
– Ну несколько кордонов милиции я обошёл. Но до самой квартиры не стал прорываться, решил, что опасно. Палкой в окно постучался.
– А он что?
– Он к окну подошёл и глядит. А я ему тогда ватман с плакатом развернул заранее заготовленным: я, мол, ваш главный поклонник, вы лучший и всё в этом вроде. И ещё показал большой палец.
– А он?
– Он мне тоже большой показал. И продемонстрировал записку: «Я тоже наслышан о вас».
– Он о вас наслышан?! Но откуда?!
– Просто я когда-то демократические прокламации на своей пишмашинке печатал. Читали «Архипелаг ГУЛАГ»? Это я настучал под копирку. Домашнее издательство, хехе…
– Что?! Целый «Архипелаг ГУЛАГ»?
– Да, двести экземпляров напечатал. Только остальным не говорите. Не люблю как-то излишнего внимания…
– Но для того, чтобы проделать такую громадную работу, нужно невероятное количество сил и времени!
– Просто тема сталинских репрессий мне близка. У меня ведь и у самого деда в 37-м расстреляли!
Разумеется, я сказал «деда», а не «прапрадеда», чтобы это больше подходило человеку, который в 1983 году был в моём возрасте.
– Кого только это ни коснулось, – вздохнула Ирина. – Мои предки тоже пострадали. Их в 36-м расстреляли по обвинению в соучастии в «левотроцкистском террористическом блоке». То есть, якобы Зиновьеву и Каменеву чем-то помогали.
– Кто бы мог подумать, что у нас так много общего!..
– Угу. А что же Сахаров?.. Вы сказали, он вам джинсы подарил?.. Когда же это было?
– Так вот тогда и было. Он мне в форточку их высунул. Сказал: «У такого достойного человека, как вы, Сергей, непременно должны быть американские джинсы».