Страница 64 из 153
Глава 33
Смертная казнь не должна приносить удовольствие, если разумный зритель не хочет перейти в лагерь нравственно разложившегося общества. За исключением генерала Эсдес, здесь остались обычные рабочие с нормальными человеческими взглядами. Пускай большая часть из них предатели, а другая их противники, но каждый присутствующий должен знать, что случается с преступниками в столице. От рабочих фабрики зависят жизни солдат, а также их судьбы. Убивать всех ничто иное, как пустая трата богатства столицы, проводить расследование неэффективно ввиду замысла Лектората, а оставлять всё ледяной принцессе будет худшим из выборов.
У меня остаётся только один вариант разрешения конфликта, чтобы удовлетворить жажду крови генерала, запугать сторонников революции и укрепить веру в Империю у оставшихся. Ведь стоит тем её потерять, как их последние мгновения весны превратятся в леденящую душу зиму. И этим вариантом служит казнь; жестокая, беспощадная и омерзительная для человека, причастного к происшествию, но не имеющего никакой полезности.
— Вы! Куда вы меня ведете? — мужчина пытался барахтаться и отбиваться, нанося слабые удары по держащей его руке.
— В ваше будущее, — способностью Руки Прометея я сделал неуязвимой одну конечность по плечо. У меня имеется сопротивление высоким температурам, но сложно представить, как отреагирует даже прочная ткань на нечто грядущее.
Поход до резервуара проходил не длинными шагами, оттягивая неизбежное для жертвы, чтобы она могла обдумать своё положение. Умереть во время исполнения своего долга — достойная смерть. Умереть от своего детища, к которому ты частично причастен — ещё большая награда.
— Нет, пожалуйста, отпустите меня! — после осознания неизбежного люди теряют любое проявление твердости духа.
Продолжая тащить жертвенного агнца на алтарь, я проигнорировал его просьбу, которая могла повредить плану спасения утопающих. Они тонули в неутолимой жажде крови моей спутницы, поэтому нужно было их спасать путем создания хорошего представления. Благо, что декорации отличались разнообразием.
— Ты грешен, поэтому я отпущу не только тебя, но и твои грехи перед смертью. Сожгу их дотла, — дойдя до места казни, совершенно естественно я погрузил руку по локоть в котел, содержащий в себе жидкость огромной температуры. Так уж вышло, что вместе с рукой туда погрузилась голова директора фабрики.
Послышалось шипение, взлетело много пара, на лавовой поверхности образовались бурлящие пузыри, а в нос ударил неприятнейший из запахов. Запах горелой человеческой плоти, вызывающий рвотные позывы у каждого, кто его вдохнёт. Весьма грязная работа, которая не приносила мне ничего, кроме раздражения.
Но моя спутница имела другое мнение, смотря на трясущийся труп. От девушки исходила радость, что говорило о выполнении первого пункта плана. Только её восторг был диаметрально противоположен тому, что испытывала жертва перед погибелью.
Сильная боль перед смертью способна спровоцировать все нервные окончания, поэтому даже когда душа была поглощена меткой, и в телесной оболочке ничего не осталось, тело продолжало выполнять естественные для него функции. Если конвульсии в данной ситуации можно было ими назвать.
Тем временем рабочие фабрики сделали несколько шагов назад. У некоторых скрутило желудок, а кто-то про себя шептал обереги. Причина такого ужаса оставалась неизвестной, поэтому приходилось только гадать. Был ли это инстинктивный страх перед смертью, или виной тому послужила деятельность палача, руку которого обволокла желто-красная субстанция, а на его лице не проявлялись эмоции от происходящего.
Наконец вытащив труп из котла, я развернул его в сторону толпы, удерживая декорацию за шейный позвонок. Увы, но больше не нашлось иного места, за что можно было ухватиться. Медленно переведя взгляд на неестественно обугленный череп жертвы, я вспомнил, что большинство вампиров по-особенному оценивали стоимость человеческой жизни.
Жизни смертных они оценивали словно хирург ткани тела: эту можно использовать, эту нужно убрать. По большей части, для них не существовало иных сравнений. В свою очередь, для меня каждая жизнь полезного человека имеет значение, а таковых в этом месте собралось предостаточно. Поэтому жертвуя одним, я спасал оставшихся. В основном, от них же самих.
— Сегодня вы стали свидетелями казни, которая станет для вас символом наказания за предательство. Каждый из вас, кто в будущем решится производить военные припасы для врагов Империи, убийц своих детей, окажется на месте этого ничтожества. Видя предательство товарища по цеху, вам лучше всего обратиться в Лекторат. Иначе существует риск, что возникнет роковая ошибка, в результате которой именно ваша жизнь окажется под угрозой, — тут уже ослабленная шея мертвеца не выдержала, и тело повалилось на землю, оставляя череп в моей руке. После этого я соединил два пальца другой руки и обвёл ими всех присутствующих, показывая, что моё заявление относится ко всем.
Правда, одна из рук оставалась покрытой горячей жидкостью, поэтому мне пришлось стремительно выбросить череп и взмахом в сторону избавиться от ненужных остатков расплавленного железа. На удивление, конечность по локоть не оказалась полностью неуязвимой, поскольку пострадал волосяной покров, но это заметил только я. Для остальных палач должен напоминать существо из легенд, чья власть над огнем позволяла ходить по лаве.
— Та-та… мы-мы поняли! — кто-то из толпы что-то выкрикнул, а остальные это подхватили.
— Ваш босс заключил контракты с плохими людьми. Раз такое дело, то заявки клиентов нужно чтить и соблюдать, только добавим в процесс производства патронов маленькую деталь, — свою речь я сопровождал жестами, чтобы лучше расположить к себе аудиторию, как это должен делать хороший лектор перед толпой учеников, желающих постичь истину. — Специальная серия патронов для любителей купить у кузнеца меч, которым планируют зарубить создателя. Когда патроны для ничтожеств будут готовы, вы должны их прокипятить ровно три часа, прежде чем сдать покупателю. Важное уточнение, к лояльным Империи заказчикам такие действия запрещены.
— Мы… мы всё сделаем, только… — желание выжить развязывает язык достаточно, чтобы раскрепостить злосчастных любителей тишины.