Забудь о любви

Мама поглядывает на Лию с жалостью и тревогой, она даже забывает о своём вчерашнем резком выпаде и уже который раз пытается заговорить с девчонкой, но беседа, конечно же, не клеится. Недостаток информации — это плохо. Папа ничего толком не знает, но его помощник уже добрался до родного города Лии и вот-вот станет понятно, в каком состоянии Родион.

— Как ты? — спрашиваю я, когда отец выходит на улицу, а Лия крепче обхватывает чашку и кусает губы, явно теряя терпение.

— Жива, — криво улыбается она.

Мама смотрит сначала на меня, потом на Лию и, улыбнувшись, без объяснений выходит из гостиной. Мы вчера поговорили по телефону, я сказал, что не изменю своего решения и что Лия успела меня заинтересовать. Мама с нашей свадьбой не смирилась, но пообещала, что попробует принять мою будущую жену.

— Иди ко мне, — говорю я, придвигаясь к Лие.

Она растерянно моргает, потом ставит чашку на столик и подаётся мне навстречу. Позволяет себя обнять, погладить по плечу. Тихонько всхлипывает, доверчиво ко мне прижимается.

— Аркадий так долго разговаривает, — шепчет она.

— Папа любит уточнять каждую деталь, чтобы ничего не упустить из виду. Он немного дотошный в этом плане.

— Я как-то не заметила.

— У тебя всё впереди.

Она перестаёт дрожать, кладёт голову мне на плечо и тяжело вздыхает. Я не силён в утешениях, но Лие это и не нужно. Она хорошо держится, учитывая сложившуюся ситуацию.

В молчаливых объятиях мы проводим несколько минут, пока наконец-то в дом не возвращается отец. По его лицу я сразу понимаю, что плохих новостей не будет. Папа расслаблен, в его глазах нет тревоги или сожаления.

— Родион не был в реанимации, — начинает он. — У него сотрясение мозга, сломаны два ребра и левая рука, но он в сознании и нормально себя чувствует. Мой помощник, Вадим, сейчас с ним разговаривает.

— Папа пришёл в себя? — удивлённо вскрикивает Лия.

— Да. На него напали этим утром, избили, но так, чтобы он смог самостоятельно вызвать скорую. В больнице твоему отцу вкололи снотворное, а тебя дезинформировали два разных человека. Точные причины установить вряд ли получится, но я подозреваю, что это сделали по указу Асманова. Он хотел, чтобы ты как можно быстрее приехала к отцу. Лия, он всё подстроил, он сыграл на твоих дочерних чувствах.

Девчонка недоверчиво мотает головой, а потом закрывает лицо ладонями, но не плачет, только быстро и тяжело дышит.

— Родиона можно будет перевезти в местную больницу? — спрашиваю я, давая Лие возможность опомниться, осознать хорошие новости.

— Да, Вадим уже этим занимается, — кивает отец.

В этот момент возвращается мама, отец вводит её в курс дела и снова обращается к Лие:

— К сожалению, это ещё не всё. Асманов уничтожил магазины Родиона.

Лия убирает ладони, непонимающе моргает, после чего начинает улыбаться. Из её рта вырывается тихий смешок.

— Магазины? Да плевать на них! Пусть хоть дом сожжёт, это такие мелочи, — она снова льнёт ко мне, словно нуждается в защите, и взволнованно спрашивает: — Когда папу привезут? С ним ничего не сделают, пока он в той больнице?

— Если всё получится, ты уже завтра увидишь своего отца.

— А можно попросить Вадима включить видеосвязь? — с надеждой спрашивает Лия.

— Думаю, да, — спустя мгновение кивает папа.

Он набирает своего помощника, озвучивает просьбу, и через пару минут вручает Лие телефон. Она всхлипывает и тут же затыкает себе рот рукой, не в силах сдержать эмоции. На экране я вижу Родиона, осунувшегося, постаревшего на несколько лет, в синяках и ссадинах, но с живым блеском в глазах. Он говорит хрипловатым голосом:

— Привет, милая.

— Папа, как ты себя чувствуешь?

— Всё в порядке, только голова немного болит, — он даже улыбается, несмотря на разбитую губу. — Не волнуйся, знаешь же, на мне всё заживает, как на собаке.

Мы с родителями переглядываемся и, понимая друг друга без слов, выходим из гостиной. Пусть Лия спокойно поговорит с отцом, ни к чему нам быть свидетелями чужой драмы.

— Будь моя воля, я бы уничтожил всех местечковых бандитов, возомнивших себя криминальными авторитетами, — резко высказывается отец. Его сложно разозлить, но если такое случается, папа никогда не стесняется в выражениях. — Этот хер с горы мало того, что нелегальными делами занимается в открытую, так ещё и смеет лезть на мою территорию! Он знает, что Лия выходит замуж за моего сына, но всё равно идёт на разные ухищрения, чтобы затащить испуганную девчонку в свой бордель!

— Откуда Асманов знает о нас с Лией? — спрашиваю.

— Родион звонил мне поздно ночью. Асманов припёрся в его дом с кучей охранников и допытывался, где Лия. Услышав о готовящейся свадьбе, Рустам ушёл, а сегодня утром кто-то поджёг магазины Родиона. Ну а теперь это избиение, — отец несильно бьёт кулаком по стене, мама дёргается, но не мешает ему выплёскивать гнев.

— Но с Асмановым же ничего нельзя сделать?

— Нельзя. Легальными методами, — вздыхает папа. — Но я хочу посадить этого сучёныша в тюрьму. Ненавижу таких выродков.

— Не нужно, забудь о нём. Тебе ни к чему лишняя головная боль, — встревает мама. Мы оба знаем, что отец всегда действует по букве закона.

Замешкавшись, он всё же отвечает:

— Да, ты права. Таких, как Асманов, тысячи. Одного посадишь, на его месте другие появятся.

Что-то напрягает меня в тоне отца. Словно он идёт на уступку, говорит то, что мы с мамой хотим услышать. Но я отметаю эту мысль.

Лия робко заходит на кухню и протягивает телефон отцу.

— Спасибо, — шепчет она одними губами, а затем повторяет уже смело: — Спасибо. С папой всё хорошо. Ему уже не терпится побыстрее уехать из города.

Я замечаю, что её голос звучит бодро, а на щеках появляется лёгкий румянец. Зелёные глаза лучатся оптимизмом. Я улыбаюсь. На душе отчего-то становится тепло.

11

До больницы меня довозит водитель Аркадия. Я благодарю неразговорчивого мужчину и, втянув побольше воздуха, захожу в огромное здание. Девушка на ресепшене, услышав мою фамилию, сразу расплывается в фальшивой улыбке и просит следовать за ней. Мы заходим в лифт, поднимаемся на пятый этаж, идём по белому сверкающему коридору. Я верчу головой, немного офигевая от этой дорогущей больницы. Современный ремонт, огромные телевизоры на стенах, минимум посетителей, вежливые врачи, которые, не зная меня, всё равно со мной здороваются.

— Вам сюда, — указывает девушка рукой на приоткрытую дверь.

Я захожу в палату, сразу вижу папу, лежащего на кровати, и бросаюсь к нему. Он приобнимает меня здоровой рукой, сдавленно смеётся.

— Вот видишь, жив я, жив, — повторяет отец.

Немного успокоившись, я отстраняюсь и внимательно его рассматриваю. Левая рука в гипсе, лицо бледно-серое, на губе ссадина. Мне больно видеть отца таким, но, по крайней мере, он может двигаться, разговаривать и даже шутить. Это ли не счастье? Вчера я боялась, что никогда его больше не увижу, а сегодня уже обнимаю и дотрагиваюсь до тёплой шершавой ладони.

И всё благодаря Аркадию. Его помощник каким-то чудом за один вечер договорился с нужными людьми и привёз моего отца в целости и сохранности. Асманов им не помешал, хотя я жутко этого боялась.

— Ну-ну, милая, всё же хорошо, — растерянно бормочет папа. Он не выносит женских слёз, сразу взгляд отводит и начинает городить какую-то чушь. Меня всегда это забавляло. — Тут не больница, а настоящий рай: кормят вкусно, ухаживают, ещё и телевизор смотреть разрешают, — отец указывает на плазму, висящую на стене.

— Тебя же недавно привезли. Откуда про еду знаешь? — улыбаюсь я.

— Ну а какая ещё может быть еда в таких учреждениях? — пожимает плечом отец и еле заметно кривится.

— И не поспоришь, — поддакиваю ему.

— Как ты поживаешь, Лия?

Я принимаюсь воодушевлённо рассказывать о двух днях, проведённых в новой семье. Все негативные моменты напрочь удаляю из памяти, нельзя, чтобы папа грустил. Описываю дом, в котором живут Аркадий и Анна Викторовна, вкратце упоминаю о своё первом свидании с Богданом и вру, что мне всё понравилось и он замечательный, лучший в мире парень. Город тоже хвалю: и метро классное, новый опыт всё-таки, и центр красивенный, и люди счастливые вокруг.