Забудь о любви

— Сколько тебе лет? — машу официанту и заказываю второй коктейль. Может, он придаст мне смелости.

— Тридцать два.

— А почему ты раньше не женился?

— Не хотел, — Богдан доедает последний кусок пиццы, отодвигает пустую тарелку и смотрит на меня с лёгким прищуром. — По-твоему всем мужчины до тридцати обязаны жениться?

— Нет. Но это довольно приличный возраст, — неуверенно говорю я. Сейчас, в восемнадцать, мне кажется, что тридцатилетие — это далёкое будущее, когда у человека должна быть стабильная работа, своя квартира, машина и, конечно же, семья с двумя детьми.

— Поговорим через четырнадцать лет, — улыбается Богдан.

Я наконец допиваю свой коктейль с подтаявшим льдом и, набрав в лёгкие побольше воздуха, выпаливаю:

— Нам обязательно заниматься сексом в первую брачную ночь? И когда вообще эта ночь будет — после росписи в загсе или после свадьбы?

8

Богдан выгибает левую бровь, его глаза вспыхивают в полумраке бара. Я начинаю жалеть, что задала столь откровенный вопрос.

— Первая брачная ночь состоится после росписи в загсе, — спокойно произносит Богдан.

— То есть осталось меньше недели, — мотаю головой. Нет, я не готова так быстро прыгнуть к нему в койку, я вообще не уверена, что когда-нибудь этого захочу.

— Да. Что тебя смущает, Лия?

Он издевается? Вчера я встречалась с Серёжей, мечтала жить с ним вместе, думала о курсах маникюра, а сегодня мне уже твердят о брачной ночи с совершенно незнакомым человеком!

— Я не могу так быстро… Или ты будешь меня принуждать?

Богдан обжигает меня гневным взглядом, отчего я испытываю новый прилив стыда. Он не похож на мужчину, который будет силой тащить девушку в постель, но ведь и Серёжа не казался мудаком. Я совсем не разбираюсь в людях, пора это признать.

— Нет, Лия, я не собираюсь тебя принуждать.

— Отлично, — с облегчением выдыхаю я и немного расслабляюсь. — Тогда наш брак останется фиктивным. Секс меня не интересует.

И тут Богдан начинает смеяться. Громко, заливисто, красиво. От обиды я руки на груди складываю и губы надуваю. Ему точно больше тридцатника стукнуло? Ведёт себя, как малолетка, ржущий над тупыми приколами про мамок.

— Почему ты вечно надо мной смеёшься?

— Когда восемнадцатилетняя девушка говорит, что её не интересует секс, это по меньшей мере забавно, — Богдан внезапно тянет руку через стол и касается моей ладони. — Был неудачный опыт?

Он спрашивает это с особенной интонацией, интимной, что ли, доверительной. Кружит пальцами по моему запястью, словно рисует причудливые узоры на коже. В груди жарко и невыносимо тесно, мне нечем дышать. Растерянно смотрю на руку Богдана, поднимаю глаза выше, разглядываю его шею, подбородок с лёгкой щетиной, чувственный изгиб рта, высокие скулы. Наконец наши взгляды переплетаются, чернота его глаз завораживает, гипнотизирует. Мне вдруг хочется сказать Богдану правду о своей невинности, о своём неумении расслабиться и отдаться чувственным наслаждениям, о терзающих душу сомнениях.

Но подошедший официант возвращает меня на землю. Слишком рано для откровений. Я не готова.

— Может, вам повторить напитки? — спрашивает официант.

Богдан отказывается, я тоже. Надо допить «Апероль» и возвращаться в свой новый временный дом.

— Да, у меня был плохой опыт, — подтверждаю догадки Богдана. Только имею в виду отношения с Сергеем, а не сексуальные утехи.

— Ясно, — кивает он. — С этим можно работать.

— В смысле?

— Скоро всё поймёшь, — загадочно улыбается Богдан.

— Прекрасно! — с фальшивой радостью восклицаю я. Пыталась найти правдоподобную отмазку от секса, а в итоге спровоцировала будущего мужа на какие-то эксперименты. Вон, как хитро он на меня смотрит.

— Прогуляемся немного?

Безразлично пожимаю плечами. Мне всё равно. От выпитого алкоголя голова немного шумит, но это не страшно.

Богдан оплачивает счёт и оставляет щедрые чаевые, после чего мы выходим на улицу. Уже темнеет. Мы идём по улице, не касаясь друг друга и не разговаривая. Даже странно как-то.

— Мы просто так бродим по городу или у тебя есть план? — спрашиваю спустя несколько минут томительного молчания.

— Увидишь.

Я начинаю привыкать к его недосказанности и хитрому прищуру. От волнения поверхностно и рвано дышу, то и дело поглядываю на Богдана, желая проникнуть к нему в голову. Куда он меня ведёт? Что хочет сделать? До этого я общалась только с прямолинейными парнями, которые откровенно говорили, чего они хотят и о чём думают. А тут — сплошная тайна. И в этом есть своё очарование.

Мы заходим в небольшой уютный дворик. В центре расположен старый фонтан с пеликанами, от него берёт своё начало тропинка, ведущая к пустой беседке. Много зелени, раскидистые деревья и отсутствие фонарей окончательно превращают это место в романтический уголок, расположенный в центре столицы.

— Красиво, — улыбаюсь я. — И немного таинственно.

— В студенческие годы я часто сюда приходил.

— И что же ты делал? Девушек зажимал?

— Нет, — Богдан подходит ко мне почти вплотную. — К сессии готовился. Я был жутким зубрилой.

— Именно поэтому ты работаешь в лучшей клинике страны.

Я не хочу поступать в университет, но испытываю огромное уважение к людям, которые получили высшее образование и потом нашли себя в этом мире.

— Не только. Одна зубрёжка ничего не значит, если душа не лежит к той профессии, которую ты выбрал. Я сразу знал, что хочу быть хирургом-стоматологом, а не терапевтом, например, или пародонтологом.

— А почему так? Нравится причинять людям боль? — усмехаюсь я.

— Нет. Люблю сложности. Они, конечно, везде есть, но именно в хирургии их больше всего.

— Ты странный. Мало кто любит усложнять себе жизнь.

Он бесцеремонно обнимает меня за талию, свободной рукой проводит по волосам. От неожиданности я забываю, как дышать. Прикосновение Богдана лёгкое, словно утренний сон, я его почти не чувствую. Лишь смотрю в чёрный омут его глаз и облизываю внезапно пересохшие губы.

Богдан дотрагивается до моей щеки, говорит полушёпотом:

— Ни о чём не думай.

И наклоняется так близко, что его дыхание обжигает кожу, а приятный терпкий аромат внедряется в лёгкие. Надо отвернуться, но я не смею. Возразить тоже не пытаюсь. Наша близость завораживает, плавит мозги. Сейчас он меня поцелует, а я замираю, тем самым давая ему разрешение! Боже…

Богдан улыбается, словно в очередной раз прочитал мои мысли. Касается подушечками пальцев щеки, ведёт ими вниз, очерчивает подбородок, затем дотрагивается до шеи. Щекотно и приятно. Аж дух захватывает. Я нервно сглатываю, дыхание частит, нервы на пределе. Богдан прижимает меня к себе так тесно и сильно, что я чувствую его твёрдое тело и будто сливаюсь с ним. Это дурманит, опьяняет. Терпкий запах, дьявольский взгляд, невесомые прикосновения и горячее дыхание на щеке, губах, шее. Это за гранью того, что я знала.

Я дёргаюсь, когда Богдан целует меня за ухом. Совсем этого не ожидала. Его губы скользят по шее, останавливаются у ключиц. Влажное прикосновение языка, мой тихий всхлип. Низ живота наливается сладким теплом, от алкоголя отказывают тормоза. В следующую секунду меня словно молнией бьёт — Богдан касается губами моих губ. Сначала нежно, невесомо, пробуя и испытывая меня на прочность, а затем — сильно, напористо, решительно. Нагло проталкивается языком в мой рот, я царапаю его шею и пытаюсь оттолкнуть.

Слишком неожиданно и откровенно.

Это перебор.

Но испугаться я не успеваю, Богдан отстраняется и заглядывает мне в глаза. Нежно гладит по щеке, по волосам, больше не вжимается так сильно в моё тело. Я дышу свободнее, страх отступает.

— Я устала, вызови мне такси, — говорю с трудом, язык совсем меня не слушается.

— Хорошо.

Богдан делает шаг назад, достаёт телефон из кармана и что-то в нём набирает. Я же отхожу от него подальше, иду к беседке, но там слишком темно, поэтому возвращаюсь к неработающему фонтану с пеликанами. Днём здесь, наверное, красиво. И не так романтично.