Петр I. Материалы для биографии. Том 1. 1672–1697.

1 июля 1675 г. государь выезжал из Воробьева к Девичьему монастырю и тешился под Девичьим монастырем «в лугах и на водах с соколами и с кречетами и с ястребы». Царя сопровождали на охоту Наталья Кирилловна и царевичи Федор и Петр. В это последнее лето своей жизни Алексей Михайлович побывал во всех своих любимых подмосковных резиденциях. Из Воробьева 14 июля двор переехал в Коломенское; там проведено было время до 26 июля, когда царское семейство вернулось опять в Воробьево, где оставалось на этот раз немногим более месяца, до 29 августа. Здесь 26 августа праздновались именины царицы Натальи, а 29 августа – именины царевича Ивана Алексеевича. К обедне царь выходил в полотняную церковь, устроенную на Воробьеве близ государева двора и освященную 21 июня 1675 г. В этот же день, 29-го, Алексей Михайлович с семьей переехал в Коломенское. Здесь 2 сентября представлялось ему и занимавшему место на особом троне по левую руку царя царевичу Федору Алексеевичу цесарское посольство, незадолго перед тем приехавшее в Москву.

Во время этой аудиенции и произошел случай, описанный секретарем посольства Лизеком: царица тайно смотрела на прием из соседней комнаты, а бывший с нею Петр вдруг распахнул дверь и дал случай иноземцам увидеть московскую государыню. На 11 сентября – день ангела младшей царевны Феодоры – царь с семьей вновь перебрался в Воробьево, слушал там литургию в полотняной церкви, а 12 сентября «со всем своим государским домом» переехал в Москву. Через неделю, 19 сентября, царское семейство выехало к Троице. Выезд этот через Спасские ворота, Красную площадь, по Никольской смотрели поставленные по разным местам иностранные посланники, а высказанные ими от этого зрелища впечатления были записаны сопровождавшими их московскими приставами. Датский резидент Монс Гей, стоявший у седельного ряда и удивлявшийся великолепию царского поезда, обратил особенное внимание на маленькую каретку царевича Петра, подаренную ему Матвеевым, и на окружавших ее карликов.

Польский резидент, смотря на эту же каретку, «что была зело пре-украшена и с дивными маленькими возники и, тому похваляя, выдивитися не мог»[34]. Секретарь цесарского посольства Лизек, наблюдавший поезд у Казанского собора, пишет, что «вслед за поездом царя показался поезд царицы. Впереди ехал стольник с двумястами скороходами, за ними вели 12 рослых, белых как снег лошадей из-под царицыной кареты, обвязанных шелковыми сетками. Потом следовала маленькая, вся испещренная золотом карета младшего князя в четыре лошадки крошечной породы, по бокам шли четыре карлика и такой же сзади верхом на крохотном коньке»[35]. От Троицы вернулись в Москву 3 октября[36]. Поздняя осень и начало зимы с 9 ноября по 15 декабря были, по обыкновению, проведены Алексеем Михайловичем в Преображенском. И это было последнее житье его там.

III. Детские игры. Обучение грамоте

Безмятежно, как тихий летний день, прошли три года и семь месяцев детства Петра со светлыми и радостными впечатлениями уютного кремлевского терема, а затем пышных выездов царя Алексея, его красивых и занимательных для детского внимания соколиных потех и загородного приволья на чистом воздухе в Воробьеве, Коломенском и Преображенском. Вдруг стряслась беда. В январе 1676 г. царь Алексей Михайлович внезапно занемог. 6 января он принимал участие в торжественном выходе на Иордань, 12-го праздновал именины сестры Татьяны Михайловны, 19-го была при дворе комедия[37] с музыкой; но царь почувствовал себя нездоровым, слег в постель и, прохворав 10 дней, 29 января скончался. 30 января состоялся вынос его тела в Архангельский собор и погребение. За гробом несли нового государя – болезненного Федора Алексеевича в креслах, за ним, по древнему обычаю, – в санях царицу-вдову Наталью Кирилловну. Младенца-царевича на похоронах не было.

При дворе должны были произойти перемены. Старшими детьми царя Алексея, их родственниками по матери и приспешниками второй брак отца с Нарышкиной был встречен враждебно. Недружелюбное отношение к молодой мачехе, сдерживаемое при отце, теперь проявилось открыто. Царица-вдова с ее малолетними детьми должна была занять во дворце второстепенное место. Через полгода над ней разразился новый удар. 4 июля 1676 г. ее воспитатель боярин А.С. Матвеев, «приятель» царя Алексея и его первый министр, ближайший советник царицы после смерти мужа, опора ее и Нарышкиных, был отправлен в ссылку, сначала в почетную в Верхотурье на воеводство, а затем и в заточение в Пустозерск. Выслан был из столицы старший из братьев царицы Натальи Кирилловны – Иван Кириллович. Распространенные ранее у прежних историков, сделавшиеся ходячими представления о том, что царица Наталья Кирилловна по смерти мужа принуждена была удалиться из Москвы и поселиться в Преображенском, совершенно неверны. Проф. Шмурло доказал, что царица Наталья продолжала оставаться в Кремлевском дворце. Она ведет теперь гораздо более неподвижный образ жизни, чем это было ранее. Весь печальный для нее 1676 г. был проведен безвыездно в Москве[38]. Ребенок-царевич, разумеется, не сознавал происшедшего; в его детской продолжаются те же, как раньше, беззаботные игры, и детская наполняется такими же игрушками. На «святой неделе» велено было живописцу Ивану Салтанову расписать для царевича красками «гнездо голубей, гнездо ракиток, гнездо кинареек, гнездо щеглят, гнездо чижей, гнездо боранов, а у борашков сделать, чтоб была будто шерсть по них сущая»[39]. 24 апреля того же года тот же живописец Иван Салтанов получил приказ расписать красками «сиволчки» (волчки) для царевича. 15 мая мастеру стрельного дела Оружейной палаты Василью Емельянову велено было сделать царевичу «саадак стрел, по счету 17 стрел». В июне царевичу изготовлялись два лука недомерочков жильников. В том же месяце в Оружейной палате иконописцами Никифором Бовыкиным и Федором Матвеевым писалась по приказу боярыни Матрены Романовны Леонтьевой потешная книга, для чего было закуплено две дести бумаги писчей толстой, гладкой и доброй и выдано 10 золотников шафрану и 100 листов золота листового сусального. В июле живописцу Дорофею Ермолаеву было выдано 1 рубль 19 алтын 4 деньги за золото и краски, которыми он расписывал потешные игры: пару пищалей, пару пистолей, три булавы, три перната, три обушка, три топорка, три ножичка в хоромы к государю царевичу Петру Алексеевичу. В августе покрывалось бархатом черным и вишневым седло для царевича, вероятно, для его деревянного коня. 31 августа живописец Дорофей Ермолаев получил деньги за золото и краски: «тем золотом и красками прописывал барабанец маленькой»; в сентябре в хоромы царевича поступила потешная сабля: ножны покрыты гзом зеленым, оправа медная золоченая, пояс сабельный шелковый турецкого дела. В декабре царевичу делаются пять барабанцев, а также потешные деревянные пистоли, карабины, пищали винтованные с замками[40].

В 1677 г. в конце августа царица выезжала с детьми на несколько дней (29, 30, 31 августа) в Коломенское[41], в конце сентября того же года была у Троицы. В этом «троицком объезде», как читаем в одной из записей царицыной Мастерской палаты, царевичу Петру была сделана ферезея, обшитая серебряным плетеным кружевом[42]. В 1678 г. опять в конце августа был выезд в Коломенское (22 августа)[43]. Так же, вероятно, прошли и следующие, 1679–1681 гг.[44] К концу 1679 г. относится перемена в штате царевича: из-под женского надзора он переходит в руки мужского педагогического персонала. К нему приставлен дядька боярин Родион Матвеевич Стрешнев с помощниками, которыми были назначены думный дворянин Тихон Никитич Стрешнев и стольник Тимофей Борисович Юшков. 30 ноября 1679 г. боярин Р.М. Стрешнев приказывал делать в хоромы к царевичу деревянные потешные сабли, палаши, кончеры и топорки. 2 декабря он принимает «разные потешки», купить которые было поручено истопнику Семену Золотому. 13 декабря он же принял в хоромы царевича лист александрийской бумаги, на котором Оружейной палаты живописный мастер Карп Иванов написал красками и золотом «двенадцать месяцев и беги небесные против того, как в Столовой в подволоках написано», т. е. как в Столовой было изображено на плафоне[45].

34

Дворцовые разряды, III, 1501–1502, 1536, 1557, 1618, 1630, 1476, 1631. Погодин. Семнадцать первых лет. С. 11; Выходы… С. 604–605; Памятники дипломатических сношений, V, 232, 235; ср. официальную реляцию цесарских послов (там же, 276): «а после того из них меншого государя царевича коретка малая вся позлащена с маленькими 4 лошадки, а посторонь ее 4 человека карликов».

35

Погодин. Семнадцать первых лет. С. 11.

36

Выходы… С. 608, 609, 611.

37

Погодин. Семнадцать первых лет. С. 14; Выходы… С. 613.

38

Шмурло. Критические заметки (Ж. М. Н. П. 1900, август. С. 229–230).

39

Забелин. Опыты. Т. I. С. 14; Он же. Домашний быт русских царей. Ч. II. С. 204 (изд. 1915 г.).

40

Есипов. Сборник выписок… Т. I. С. 16–18; ср.: Забелин. Домашний быт русских царей. Ч. II. Приложение IV. С. 2.

41

Шмурло. Критические заметки (Ж. М. Н. П. 1900, август. С. 232).

42

Есипов. Сборник выписок… Т. I. С. 19.

43

Там же. С. 221.

44

Шмурло. Критические заметки (Ж. М. Н. П., 1900, август. С. 233–234): «Легенда о Преображенском как месте куда будто бы царица Наталья Кирилловна с сыном Петром была удалена при жизни своего пасынка, должна быть оставлена и лишена права претендовать на значение исторического факта».

45

Есипов. Сборник выписок. Т. I. С. 20–21.