Революция

Вид газеты несколько расстроил Юлию. Что же это за разведка, если черпает сведения из прессы?

Де Пре несколько реабилитировался, рассказав, как восстание против Пруссии перекинулось на швабские земли. То есть противникам Берлина и единства с Пруссией принадлежит практически вся земля от Мюнхена до французской границы. Но в самом Мюнхене боши наступают и теснят фрайкор с рабочими отрядами с северо-востока к центру города. Уличные бои вспыхивают каждый день.

– Про электромага слышали? – маркиз коснулся зигзага молнии на штатском сюртуке.

– Увы, – развела она руками. – Но, насколько я знаю, Зеркальный Щит от электричества не защищает.

– Да, мадемуазель Жюли, в этом лично убедился. Когда Федора ударили молнией, он упал как подкошенный. Повезло, что бош оказался не силен. Под градом пуль его защита рухнула. Свой дар он передал мне, сам того не желая, разумеется, – маркиз ухмыльнулся.

– Федор – в Мюнхене. Вы не получали о нем известий?

– Никаких. Наш друг не любит себя выпячивать и попадать в газеты. При виде фотографа стремится отвернуться. Контактов с нашей военной резидентурой в Баварии у него нет. Поэтому – ничего.

– Досадно…

– Дорогая мадемуазель! Здесь мы можем повлиять на восстание только одним образом – дав повстанцам оружие. Не слишком много, ибо они – боши, и всегда при случае обернут его против нас. Правительство выделило полмиллиона на вооружение повстанцев. Полагаю, пока хватит.

– Я добавлю столько же. Распоряжение Федора.

Коротышка хитро улыбнулся.

– Как вам угодно, мадемуазель. Возьму на себя смелость просить задействовать те же каналы поставки, по которым в Мюнхен пошли пулеметы и винтовки из первой партии. А теперь предлагаю встретиться завтра и нанести визит на «Рено», подписать контракт на получение авторского роялти за танк «Фалькон». На пулемет контракт будет отдельно – с военным министерством и чуть позднее. Не отужинаете со мной?

– Пардон, месье, с удовольствием, но как-нибудь в другой раз. Устала с дороги. Тем более, мне нужно встретиться с Игнатьевым.

– Только если вы намерены ехать в Петроград. С ним случилась забавнейшая история. Он получил предписание о возвращении с позором. Его ждало изгнание со службы и лишение чина за то, что не смог забрать для казны ваши с Федором миллионы. Письмо было подписано начальником разведки. Он купил билет на пароход, но на следующий день пришло другое: он представлен к ордену, генеральскому чину и повышению за находку тайных бумаг Юсупова-Кошкина. Что также означает необходимость плыть в Петроград. Каково? Порой решительно не понимаю вас, русских. Как подобное возможно?

– Возможно и вполне. Заодно произошедшее показывает, насколько мы зависим от случайностей, месье. Спасибо за прием и жду поездки на «Рено». А также новостей из Мюнхена.

Вместе с горсткой рабочих Федор оказался отрезан от центра восстания. Пруссаки обошли соседний квартал и взяли район, где был дан бой их колонне, в полукольцо, чьи ветви упирались в реку. Друг узнал – на том берегу шныряют только группы прусских военных, патрули или разведка. Он не стал уточнять и вернулся.

В первую очередь надо было подумать о парнях.

– Раненые могут идти?

– Можем. Куда? – откликнулся один из них.

Первый запал от удачного обстрела мага, пехоты и уничтожения двух броневиков сошел на нет, как только Федор обрисовал ситуацию: их заперли в мешке. Бойцы даже не поинтересовались, откуда ему это известно. Теперь смотрели настороженно и вопросительно. В плен точно никто не хотел – здесь законы войны не действуют. Пленных пруссаки считают бунтовщиками и могут сделать все что угодно, даже расстрелять на месте.

– Нужно искать канализационные люки и уходить под землей. Хотя бы метров пятьсот к юго-западу. Перед выходом слушайте, что происходит на земле, не угодите под пули.

– Ты с нами не идешь? – спросил тот же легкораненый.

– Нет. Вас прошу разделиться на две группы. Важнее всего сейчас донести до наших: против французских пулеметов, если бить хором, маг не устоит. Передавим гадов, и пруссаки попятятся назад. Рот фронт!

Свой пулемет и оружие Юргена Федор отдал. Нести их не слишком тяжело – магазины пустые. Люки виднелись на мостовой, прямо у сгоревших бронемашин, но место открытое, простреливаемое. Более подходящий нашелся во дворе банка. Друг, метнувшись, обнаружил, что подземный ход идет в неудобных направлениях – в сторону реки и противоположную, на дне вода по щиколотку, где-то, наверное, и выше.

Кто-то из рабочих открыл крышку люка – старого, еще с гербом Баварского королевства.

– Лучше ноги промочить, чем сдаваться пруссам. Жаль, фонаря нет, – пожаловался один из пулеметчиков.

– Есть бутылки с бензином неиспользованные, – подсказал Федор. – Не разбивайте их, пусть фитили горят и светят вам. Удачи!

– И тебе, товарищ…

Принесли бутылки, их осталось больше чем нужно, Федор не ожидал, что броневики остановятся далеко – обычному человеку не добросить. Один за другим парни скрылись в колодце. Снизу послышались голоса, показались отсветы огня.

Вернув крышку на место, он отправился искать убежище для себя. Квартал начнут обыскивать, деловые помещения перевернут вверх дном.

Федор прикинул, что какое-то время у него есть. Вернувшись в банк, нашел зеркало в служебной комнатке. Привел в порядок сюртук, расчесал бороду и волосы, надраил ботинки. Взломав несколько кабинетов, нашел недостающее: шляпу и трость. Нацепил пенсне, выпустил наружу цепочку карманных часов. В таком виде, довольно-таки приличном для боевой обстановки, он пересек двор и забрался в подъезд жилого дома.

Снаружи послышались отрывистые команды. Выглянул в окошко подъезда. Пруссаки, группами по семь-восемь, шли с винтовками наперевес.

Пока у них только винтовки, он пройдет сквозь пули без малейшего вреда для себя, а вот стрелки полягут, получив свои пули обратно. Но уже в скором времени командующий прусскими войсками в Мюнхене получит рапорт о необычном маге. Донесение уйдет дальше – в Берлин, и завертится…

Щит следует применять только в крайнем случае, лучше обойтись без магии.

– Друг! К кому будем ломиться?

Двери квартир оказались заперты. Конечно, хозяева не ждали, что полотнища дверей и замки выдержат удары и прикладами. Но таков ордунг: уходя, запирай дом, потому и закрыли.

– На третьем этаже перепуганная женщина с взрослой дочкой, лет шестнадцати, и двумя меньшими. Остальные пусты, – доложил Друг.

Быстрым шагом Федор поднялся наверх и дернул за шнурок, внутри зазвенел колокольчик. Кто-то тихо подошел к двери с внутренней стороны, но не отпер.

– Герр! Или фрау! Покорнейше прошу открыть. Внизу солдаты. Они намерены обыскать все квартиры. Я здесь как в ловушке. Богом прошу: не откажите в помощи, пустите!

– Да тебе в театре играть, – ухмыльнулся Друг. – Столько скорби в голосе! Правда, не в Мариинском, а в каком-нибудь губернском любительском.

Лязгнул замок. Дверь приоткрылась, но только на ладонь, удерживаемая цепью, годной по толщине, чтобы водить медведя.

– Кто вы, герр…

– Герр Клаус Вольф, фрау. Приехал в Мюнхен по делам, совершенно неотложным – ждать окончания беспорядков не мог. Отправился в банк, что через двор от вас, но там закрыто. Начался бой, я спрятался. Прусские солдаты наступают. Окружили. Боюсь, примут меня за сторонников сепаратистов.

– Вы пруссак?! Или сторонник кайзера?

О… даже здесь политика.

– Нет, фрау. Я всего полгода назад натурализовался как фольксдойче, не успел примкнуть ни к кому. Еще раз прошу: впустите меня. Уверяю, солдаты будут сдержаннее, если увидят в доме взрослого мужчину. И они, в отличие от меня, не будут церемониться и уговаривать.

Последний аргумент подействовал. Дверь захлопнулась и тут же раскрылась широко.

– Входите! Быстрее! Но откуда вы узнали, что в квартире кто-то есть?

– Видел шевеление в окне. Хотя это могла быть и оставленная кошка.