Революция

– Отлично. Значит, их маг не слишком силен, коль требуется столько часов на перезарядку. Есть с чем работать.

– Вот и скажите это на совещании!

Как ожидал Федор, оно более походило на базар. Немецкий ордунг рухнул, командиры отрядов больше крысились друг на друга, а не искали разумные решения. Только полиция молчала, по-военному дисциплинированная. Вдовая княгиня Виттельсбахская, председательствовавшая по праву принадлежности к правящей княжьей фамилии, но не имевшая особого авторитета, тщетно взывала к порядку и разуму.

Улучив момент, Федор поднялся.

– Я убивал прусских магов на фронте. Повторю и здесь.

Шум немедленно стих. Полсотни пар глаз повернулись к нему, большинство из них не выражали приязни.

– Будто на заседании Кнессета встал бывший эсесовец и ляпнул: я жег евреев в Освенциме, щас и вас научу, – брякнул Друг. – Не тушуйся, жги!

– Я воевал на стороне русских под Ригой, – начал Федор. – Был пленен и принят в подданство Рейха как фольксдойче. Хорошо знаю тактику казаков против прусских магов. Казаки нападают внезапно и открывают огонь из нескольких пулеметов Кошкина. Такие пулеметы прибыли к нам из Франции, где их называют «митральезы», и они имеются у рабочих. Под огнем защита лопается, маг гибнет как простец. Обычно его смерть сильно подрывает боевой дух сопровождающих солдат. Мне нужен десяток стрелков-добровольцев с пулеметами, по два полных магазина на ствол.

Тишина разорвалась возмущенными репликами. Особенно неистовствовал седой подполковник из фрайкора, ветеран. Он кричал, что нет доверия уже раз сменившему сторону… Полицейский чин заметил, что у них есть только пара станковых пулеметов. Боевому магу-электрику – на один зуб.

– Камрады! – вмешался Либкнехт. – Давайте сформируем отряд стрелков с митральезами исключительно из рабочих! А также отряд прикрытия. Добровольцы будут. Правильно, камрады?

– Одного прикрытия мало, – возразил Федор. – После гибели мага и части пехоты под пулеметным огнем у нас будет шанс. В рядах пруссаков появится слабое место. Нужен удар и контрнаступление. Вижу, взаимодействия не наладить. Договоримся о простом. Рабочие пробивают брешь. За ними идут полиция и фрайкор.

– У нас есть конная сотня, – пробурчал подполковник. – Но только попробуй подведи…

Юрген узнал Клауса еще во Фрайзинге и одновременно он его не узнавал. В Гамбурге это был простой фабричный рабочий, такой же, как и он сам. К тому же невезучий, на ровном месте заполучивший пулевое ранение в бок. И то, что очаровательная фройлян Джулия приехала из далекой России ради этого мужчины, будто бы увиденным на нечетком газетном снимке, не укладывалось в сознании. Вспыхнувшая влюбленность в прекрасную иностранку так же быстро и схлынула, оставив осадок недопонимания – почему та предпочла невзрачного подстреленного коротышку.

Перед самым отъездом, когда Юрген зашел их навестить, раненый словно сбросил маску. Он говорил властным, волевым тоном, Джулия соглашалась и слушалась. Чувствовалось, что в прежней жизни ему приходилось командовать. Кем он был раньше, Юрген спросить постеснялся.

В Мюнхене Клаус окончательно преобразился. С бородой, усами и пенсне он напоминал скорее университетского профессора, говорил так же – четко и уверенно. А когда голосом, не знающим сомнений, объяснил, что ликвидирует практически неуязвимого боевого мага, никто не выразил сомнения в том, что такое возможно. Даже фрайкоровский подполковник больше колебался относительно верности Клауса восставшей Баварии, чем способности разобраться с магом.

Когда они вышли от княгини Виттельсбахской, Клаус первым делом поманил Юргена к себе.

– Тебя единственного знаю из бойцов рабочих отрядов, потому и предлагаю: поведешь пулеметчиков?

– Я ни разу из пулемета не стрелял, – Юрген скосил взгляд направо, где его на плече покоилась армейская винтовка «Маузер». Наверное – добытая в бою против полицейских, поскольку из Франции прибыли исключительно французские образцы.

– Не беда. Есть время, поучимся, – успокоил Клаус-Федор. – Там главное – плотность огня, а не точность. Защита мага вздувается пузырем метра в два с половиной. С сотни шагов даже слепой не промахнется. Только нужно четко подготовить место засады. Попроси у полицаев автобус или еще какой автомотор. Съездим, осмотримся.

– Тебя не смущает, что я из Пруссии? – спросил Юрген.

– А я вообще из российского Поволжья, – хмыкнул Федор. – Тебе же объясняли. Воюем не прусскими рабочими, призванными в рейхсвер, а против пославшей их буржуазии. Либкнехт поможет с добровольцами. Коль ты уже воевал на улицах Мюнхена, то авторитет имеешь. Кроме того, мне нужны твои инициатива и сообразительность.

Клаус принялся действовать. Вроде не спешил, не суетился и почти никого здесь не знал. Но едва минула четверть часа, как автобус с полицейской надписью вез их вдоль реки к баррикаде повстанцев.

Ее Клаус забраковал с ходу, предложив оставить минимум защитников, чтоб снизить жертвы. Пожилой фрайкоровец бюргерского вида, командовавший обороной, с ходу послал советчиков подальше.

– Их убьют, – спокойно резюмировал Клаус. – Вот следующая линия перспективнее.

Баррикада, а ее пока только строили, тянулась от стены массивного здания какого-то банка к парапету набережной. Окна здания, забранные решеткой, показались Клаусу вполне подходящими для размещения пулеметчиков.

– Часть решеток надо срезать. Потом объясню – для чего.

Они уехали, а позади автобуса началась стрельба. Пруссаки с их извечной методичностью навалились на следующий редут. Фрайкоровцы сражались и погибали мужественно, но бестолково.

– С магом понятно, – объяснял Федор Юргену. – Говорят, пруссы броневики используют? Их из пулемета не пробьешь. Юрген! Организуй следующее. У каждого в засаде должна быть пара бутылок с бензином и тряпки. Примитивная, но надежная штука.

Вечером прямо во внутреннем дворике министерства внутренних дел опробовали оружие. До пожара и реконструкции там был театральный зрительный зал. Клаус велел пострелять из пулеметов всем участникам вылазки. Ходил, поправлял, критиковал. Видно было, что хорошо знает и оружие, и пулеметную стрельбу.

– Сойдет, – оценил в итоге. – Сами себя не поубиваете, и то – ладно. Юрген! Распорядись. Сложите из деревянных ящиков что-то вроде броневика, – а когда тот выполнил распоряжение, скомандовал: – Берите бутылки с бензином. Вытащите пробку. Вставляйте в горло лоскут ткани вместо нее. Все готовы? Наклоняем бутылку, чтобы часть бензина впиталась в ткань. Теперь поджигаем бензин и бросаем в броневик!

Даже столь простое упражнение выполнили не все. Кто-то из парней попал бензином себе на штаны, тут же вспыхнувшие. Незадачливый поджигатель вопил, прыгал на месте и скорее сбивал огонь, пока тот не добрался до причинного места. Кто-то швырнул бутылку, и она не разбилась, осталась лежать с горящим фитилем, напитываемым вытекающим бензином.

Наконец, ящики весело полыхнули.

– Броневик из железа, – хмыкнул Юрген. – Железо не горит как доски.

– Конечно, – Клаус глянул на него с иронией. – Цельте в переднюю часть, где капот и щели для вентиляции и охлаждения. Надо, чтоб горящий бензин пролился внутрь. Займется двигатель, а он в масле, следом – бензиновые трубопроводы. Коль пруссаки не успеют выскочить – капут. Юрген! У тебя есть пушка? Или другие предложения? Вижу, что нет. Так что действуем по моей схеме.

– Вы уверены, что все пойдет по плану? – вздохнул Юрген.

Клаус грустно улыбнулся.

– Кто-то сказал, что первой жертвой любой битвы становится план этой битвы. Всегда что-то обязательно идет не так, как ожидалось. Будем импровизировать. Постараемся выжить.

Над баррикадой полоскался на ветру двуцветный флаг Баварии – верхняя половина белая, голубая нижняя.

Федор подошел к двум десяткам фрайкоровцев, устроившихся с южной стороны. Лица суровые, мрачные, как у людей, готовых ко всему. Отставной фельдфебель, едва знакомый по вчерашним приготовлениям, построил их. Грянула песня: