Его ошибка

Его ошибка

Глава 1. ЯР

Я в бешенстве. Какого хера она трубку не берет? Нарочно выбивает!

Практически ложусь на дверной звонок наших давнишних соседей в надежде что жена Кравца ещё не съехала.

Дверь нерешительно отворяется, и я вынужден опустить глаза на уровень ниже, потому что на пороге возникает «метр с кепкой» в растянутой футболке:

— Я-ярослав Сергеевич?.. — мямлит пухлыми губками и смотрит на меня такими глазами, будто призрака увидала.

Щурясь, приглядываюсь к девчонке, предпринимая попытку понять откуда она меня знает. Но быстро забиваю на это дело:

— Из взрослых есть кто дома? — требую нетерпеливо.

Теряется на секунду. Вздергивает подбородок:

— Я уже взрослая, — гордо.

Усмехаюсь:

— Ну как же, небось вчера восемнадцать исполнилось…

— Вообще-то мне скоро девятнадцать!

— И как скоро? — фыркаю, потешаясь над пигалицей.

— Через полгода, — выпаливает и тут же прикусывает обветренную губку. — А вы зачем пришли? — наконец доходит до неё спросить.

— Инструменты нужны срочно. Есть монтировка или ломик?

Скрывается в глубине коридора. Придерживаю дверь, и следую за ней, сильно сомневаясь, что эта малышня способна отличить монтировку от отвертки.

Подтягивает стул и влезает на него, открывая дверцы антресоли над аркой. А я от неожиданности подзалипаю на округлых бёдрах, что оказались вдруг почти на уровне моих глаз. Стройные ножки.

Привстает на цыпочки, отчего футболка натягивается на упругой попке, обнажая краешек хлопковых трусиков-шортиков с принтом из мелких пингвинов.

— И правда… взрослая, — ухмыляюсь я, отдёргивая себя от созерцания девичьих округлостей.

— Ой, — слышу прежде, чем мне по голове прилетает чем-то тяжелым, едва не вынуждая меня осесть. — Простите! Вы так тихо вошли… Я думала за дверью подождёте, — оправдывается девочка и обхватив меня миниатюрными ладошками за голову, склоняется дабы изучить нанесённое увечье.

Ворот ее футболки оттягивается, и я едва слюни не пускаю от вида покачивающейся перед глазами девичьей груди. Налитая такая. Спелая. А пахнет от неё какой-то детской жвачкой, типа баблгам.

Мля… Ещё этого мне не хватало!

— Это ты чем меня так? — шиплю я, потирая темечко.

Очевидно кармой! А вот нехер потому что, Ярый, на малолеток заглядываться.

— Монтировкой же, — бормочет покаянно, не отпуская мою голову.

Значит все же шарит в инструментах. Удивила. С виду ведь принцесса бестолковая.

Девочка дрожащими пальчиками перебирает мою густую шевелюру, очевидно в поисках крови:

— Тяжёлая она, вот и чуть соскочила. Я же не знала, что вы войдёте без приглашения! — ворчит наставительно.

Стыдно ей видать, вот и старается ответственность за содеянное разделить.

А мне на мгновение почему-то кажется, что оно того стоило, — по голове схлопотать, —чтобы вот так кто-то поволновался обо мне. Забыл я уже подобное чувство.

— Очень больно, да? — едва не плача выдавливает девочка. А я не могу перестать на неё пялится.

Может у меня сотряс от ее душевного приема?

Ощущения какие-то странные. Хочу, чтобы она продолжала свои неторопливые поглаживания по моим волосам, только горизонтальную плоскость принять бы. Мне. Голову ей на голые коленки сложить, чтобы она остаток ночи это продолжать могла.

И лизнуть островок бледной незагоревшей кожи на ее груди… И ротик ее сладкий попробовать…

Ух, Ярый, твои желания тянут уж если не на срок, то как минимум на нехилую головную боль.

Отвожу наконец взгляд от молочной груди и прихватив девочку за талию стягиваю со стула, дабы она уже перестала вырабатывать во мне тонны тестостерона.

Ставлю на пол. Взгляд на пигалицу сверху вниз немного отрезвляет. С такого ракурса ей хочется разве что по жопе дать, за то, что двери всяким мужикам в таком виде открывает!

Однако руки все еще отлепить от стройной талии не могу. Пахнет от неё охеренно. Уже даже не лизнуть… сожрать хочу! Кажется, уже и ракурс не помогает.

Огромные глазища наивно распахнуты. Не догадывается девочка, какого зверя в дом впустила:

— Еще раз вот так дверь среди ночи откроешь, и тебя оприходует прямо у порога какой-нибудь злой дядька типа меня. Поняла?

Шумно сглатывает:

— Да кто бы такое стал делать… — мямлит шокированным шепотом. — У нас тут все свои…

— Поверь, на такое сочное тело быстро найдётся мудачье. Даже среди своих, — говорю нарочито грубо, чтобы напугать.

Однако лазурные глаза будто поплыли под моим взглядом. Блестят как от лихорадки. Бледные щёки раскраснелись, и зубки снова поймали нижнюю губу.

Это ещё что такое?

Хищно щурюсь от ощущения, что нихрена я ее не напугал:

— Никаких ванильных глупостей, — одергиваю ее, чувствуя, что девичья фантазия сглаживает мой посыл, превращая угрозу в комплимент. — Жестко. Так, что ты потом неделю ходить не сможешь, если вообще выживешь. И в такие места, о которых ты даже думать стеснялась, — сдавленно хриплю я.

Да, именно так я люблю, жестко, бесцеремонно… Что совершенно не подходит неопытным малышкам вроде неё.

Однако наблюдаю как она будто в предвкушении облизывает губку.

Понимаю, что куколка мне попалась непростая, потому усиливаю натиск, проводя по ее влажным створкам большим пальцем:

— Твоим ротиком ещё бы леденцы сосать. Но будешь непослушной девочкой — распнут тебя прямо тут на полу и затолкают в рот такой чупа-чупс… чтобы в самое горло, потихоньку растягивая…

— Ярослав Сергеевич… — выдыхает.

У меня от этого ее «Ярослав Сергеевич» в паху сводит.

А она дрожит. Ну может хоть теперь от страха?

Заглядываю в голубые глаза и наконец понимаю, что это за чувства у неё странные плещутся в синих омутах. Передо мной, собственной персоной — влюблённая дурочка.

Ещё этого мне не хватало. Оказывается, по соседствуют с бабулей проживает моя фанатка?

Вот черт, я же совсем забыл! Оставляю девчонку и схватив монтировку решительно направляюсь к соседней двери.

— Зачем вы дверь ломаете? — повисает на моей руке малышка.

— Я ей весь день дозвониться не могу, и дверь не открывает… — отзываюсь натужно, стряхивая с себя мелочь, и принимаясь орудовать монтировкой.

— Так у неё звонок сломался! Но ломать-то зачем?! — возмущённо.

Торможу и оборачиваюсь к девушке:

— Ты ее сегодня видела?

Кивает.

— А чего она тогда трубку не берет?

— Так обиделась, что заезжаете редко. Как с последней своей затяжной командировки вернулись, так и дай бог раз в год навестите. Сказала, ультиматум, — гордо складывает руки на груди, будто вполне разделяет закидоны моей бабули.

— Вот оно что, — хмыкаю я.

Стучу в массивную дверь. Да такую я плотную поставил, что боюсь и не услышит, если спит.

Ультиматум, значит. Теперь спокойней стало. Это вполне в характере моей ба.

Ну не люблю я ее квартиру, что поделать. Там у меня остались самые больные и беспомощные воспоминания.

Как пацаном был, когда родителей потерял и вместе с младшим братом к ней переехал. Как жрать нечего было. Потому и пошёл к Кравцу, он уже тогда смотрящим по району был. Взял меня в банду из жалости. В итоге я и его, и других старшеков перерасти умудрился. Так уж сильно жрать хотелось, походу.

От Веры Петровны конечно всегда скрывал, чем по молодости лет промышлял. Ей говорил — на стройках подрабатываю. Но она верняк всегда о чём-то догадывалась. Слишком уж она у нас прозорливая и внимательная.

Вот видать совесть меня из-за неё заела, потому что поднявшись открыл-таки свою строительную компанию. Как алиби для ба. Потихоньку и всех своих бандитов перепрофилировал. Не полностью, конечно. Навыки из прошлой жизни так сказать не пропьёшь, да и в нашем деле бывших не бывает. По сей день аукается…

Из тяжелых мыслей меня выдёргивают тонкие пальчики, мелькнувшие перед лицом с колечком ключей.