Сердце Аспида

Светло здесь бывало лишь в часы, когда солнце находилось в зените. Затем всё окутывала густая тень и повсюду зажигались магические светильники. Иногда свет источали даже плоды, если речь шла о яблонях или, например, гранатовых деревьях. В центре сада стоял небольшой, но высокий фонтан. Он изображал красивую полуобнаженную девушку с изящными рожками и украшенной бирюзой сетью в руках. Сеть уходила на дно заполненной фонтанной чаши. Симпатичные каменные рыбы с крыльями из цветного стекла, точно засмотревшись на красавицу, выглядывали прямо из воды, выпуская из своих раскрытых ртов мощные веерные струи.

Мы сидели с Ирминой на выточенный из цельного куска светлого мрамора полукруглой скамье. Фейка лениво перебирала струны своей любимой кардары, а я всё думала, думала, думала…

С момента провалившегося покушения прошло трое суток. Грядущий день должен был стать днём ежегодного Турнира Чудовищ. По заведенной традиции каждый заинтересованный в исходе состязания Двор уже прислал своих представителей, последний из которых, темнокожий сид из Луркейна, прибыл вечером на кануне. Все посланники Дворов, выступающие в роли Высоких Свидетелей, везли с собой зеркальные линзы — особые артефакты благодаря которым их монархи смогли бы увидеть турнир практически в режиме прямой трансляции. Посещать Пустые земли лично правители других Дворов откровенно не любили. Путь был трудным и опасным, лишенным комфорта и проверяющим на прочность. Да и сам Замфир в предтурнирный период славился своим непредсказуемым и резким нравом. А учитывая его репутацию непобедимого воина, столкновение с ним вполне могло стоить проигравшему трона.

Шесть дней длились предшествующие главному событию светские приемы. Шесть дней я, как часовой на посту, наряжаясь в самые роскошные и провокационные туалеты, была вынуждена присутствовать на этой ежевечерней пытке. Мне бы очень хотелось наслаждаться обстановкой и галантным вниманием, если не всех, то многих Высших, однако я всё никак не могла забыть о том, какой ужасной кульминацией в итоге закончатся данные пышные торжества. Кажется никто вокруг, включая Лаэрна, не сомневался в том, что гарантированно победит Замфир. Я же не исключала самого худшего исхода и потому сильно переживала.

Дополнительно в копилку многочисленных тревог как-то внезапно упало осознание, что и Аспид, и король меня старательно избегают. И если причина подобного поведения Эфаира вроде как лежала на поверхности, то отчего прежде всегда активно, если не сказать навязчиво, искавший наших встреч Замфир так резко переменился, понять не представлялось возможным. В то, что король просто утратил интерес, верилось мало. Он всё так же продолжал кидать на меня обжигающие взгляды, правда, теперь делая это, зорко следил, чтобы я оставалась в неведении. И так бы оно и происходило, если бы не Ирмина, наблюдательная и сообразительная порой даже сверх меры. Фейка умудрялась всё подмечать. А уж делиться со мной своими наблюдениями для неё и вовсе было особым удовольствием.

К тому же, едва мы с Замфиром оказывались в зоне видимости друг друга, как мой новорожденный флёр тут же пробуждался, вызывая всё нарастающее напряжение. Как невидимый подстрекатель, он непрестанно побуждал и требовал оказаться в центре королевского внимания. Но странное избегающее поведение Замфира ужасно обижало меня. На фоне искренней тревоги за его благополучие и пульсирующее в груди предчувствие скорой беды, нежелание короля наших встреч ранило не хуже отравленного кинжала.

Отдельной «солью на рану» стал факт моего выселения с прежнего места у трона. Теперь я, как и прочие придворные, свободно перемещалась по отведенным для приемов залам, в случае необходимости самостоятельно ища местечко для отдыха. Вернее, почти свободно — рыжеволосый Триан уже привычной тенью следовал по пятам к откровенной радости Ирмины, не оставляя меня без присмотра ни на секунду. Чем фейка бессовестно пользовалась, не отказывала себе в удовольствии позаигрывать с красивым гвардейцем. Иногда она так его распаляла своими провокациями, что я всерьез начинала опасаться, как бы этот сдержанный, застегнутый на всё пуговицы сид, не придушил её.

Но стоило мне озвучить свои мысли Ирмине, как она звонко захохотала. Оказывается, по ночам крайнее раздражение Триана выплескивалось на коварную фейку вовсе не агрессией, а безудержной страстью.

Подобный рецепт подогрева чувств лично мне виделся чем-то весьма экстремальным, к тому же, я не очень понимала, как можно спать с одним, будучи влюбленной в другого. Однако задавать подобный вопрос вслух, очевидно, не стоило. Любой разговор о сердечной ране Ирмины действовал на фейку разрушительно.

Она надолго впадала в совсем несвойственную её огненному деятельному характеру апатию, улетая мыслями куда-то далеко-далеко, словно заново переживая те трагичные события. Ей требовалось немало времени, прежде чем прийти в себя и вновь стать общительной и бесшабашно веселой, точно игривый котенок.

Понаблюдав за ней, я в какой-то момент поняла, что наполняя свою жизнь новыми мужчинами и событиями, она просто заглушала ту боль и пустоту, которые были столь же реальны и бездонны, что и пропасть вокруг Железного дворца.

— Как думаешь, почему Замфир меня разжаловал? — нарушая затянувшееся молчание, спросила я у фейки.

— Разжаловал? — переспросила она, а затем, додумавшись о чем я толкую, ответила: — Скорее сделал вид, что разжаловал. Хотя, конечно, это очень досадно. Мне нравилось сидеть с тобой рядом и смотреть на всех свысока.

Ирмина хихикнула, отложив в сторону кардару.

— Он так старательно избегает меня, — уныло протянула я. — Вот уж не думала, что буду из-за этого так переживать.

— Вот именно, старательно… Запомни, когда сид так сильно старается сделать вид, что ему не до тебя, скорее всего, только о тебе он и думает.

— Пусть так. Но какую цель он преследует? — озвучила вслух ключевой, не дающий мне покоя вопрос.

Ирмина пожала плечами.

— Замфир славится своей непредсказуемостью. Непредсказуемостью и силой, — фейка многозначительно подвигала бровями. — Собственно, поэтому остальные Дворы так опасаются переходить ему дорогу. А что же Арканум? Спросила бы его. Нет никого, кто бы был приближен к трону более, чем он. Наверняка ему известны мотивы короля.

Я в раздражении повела плечами.

— Если бы… Такое чувство, что все мужчины вокруг меня сговорились. Мы завтракаем вместе каждое утро, но Лаэрн мастерски обходит все острые темы.

— Лаэрн? — вдруг стала очень серьезной Ирмина. — Ты уже второй раз называешь это имя. Но всем известно — Арканум Безымянный…

Девушка смотрела на меня вопросительно в подозрительном недоумении. Я поняла, что настал момент, когда я должна решить, довериться рубиноволосой фейке полностью, или же сочинить какую-нибудь правдоподобную ложь. То, что последнее поставит под удар нашу едва оперившуюся дружбу, не вызывало никаких сомнений.

Вдохнув поглубже и задержав на мгновение дыхание, я взялась за её изящную ладошку сразу двумя руками, решаясь, возможно, на очень опрометчивый шаг.

— Больше не Безымянный, — почти что шепотом выдала свою самую большую тайну.

Мгновение потрясенной тишины всё множилось и множилось, и в конце концов, сложилось, должно быть, в полноценную минуту.

— Но как?! — также шепотом воскликнула фейка. — Ты хочешь сказать, что Арканум обрёл истинное Имя?

— Да, — страшась, что нас могут подслушать, я склонилась как можно ближе. — Теперь его зовут Лаэрн Железный Орел.

Фейка на секунду отстранилась, посмотрев на меня округлившимися глазами. Затем снова приблизилась и засыпала новыми вопросами.

— Как такое может быть? Он отыскал какой-то секретный способ?

— Что-то вроде того. Если считать секретным способом меня.

— Тебя?! — удивилась Ирмина.

Несмотря на нашу дружбу, она прежде всего была бессмертной фейри и поэтому к простым смертным относилась с некоторым снобизмом. В миллиард меньшим, чем у большинства её сородичей, но всё же временами нет-нет да и мелькающим в её реакциях или суждениях.