Третий Завет. Тетралогия

Однако, какое искушение: убить врага и стать сильнее, умнее, выносливее… Не потратив годы и годы на изнурительные тренировки и изучение наук, не имея иных талантов, кроме таланта убивать. Пусть я и не самый мудрый на свете человек, но даже мне очевидна опасность такого Пути. Да, он ведёт к немыслимому могуществу, но какой ценой? Очевидно, что не сложить на нём свою голову удастся лишь немногим. Но сколько горя и зла они успеют причинить? С другой стороны, что мешает обратить этот Дар на добрые дела? Ведь такой человек и пользы может принести немало.

Великий Дар и не менее великое Искушение. Если бы я не был уверен, что это Дар Божий, то заподозрил бы происки того, кого лучше не упоминать. Но Бог посылает человеку лишь те испытания, которые он в силах преодолеть. Я не поддамся искушениям Нечистого и использую эту силу на благо людям и во славу Господа!

Приняв решение, я далее не колебался, и оба свободных очка параметров вложил в Живучесть. Видит Бог, она мне нужна сейчас и определенно пригодится в будущем, которое, я предчувствую, не будет простым и лёгким. Расплата наступила незамедлительно. Стремительно накатившая слабость заставила меня практически свалиться прямо на том месте, где стоял. В глазах помутилось, и одной из последних мыслей, промелькнувших в голове, прежде чем я погрузился в забытье, стала мысль, что надо было хоть что-то вложить в Разум.

Очнулся я спустя несколько часов. О причине потери мною сознания гадать долго не пришлось. Сам виноват. Знал, ведь, - любое изменение основных параметров должно отразиться и на теле. Но что столь резкое изменение будет сродни перенапряжению во время тренировочных занятий – не подумал. Меня и сейчас ощутимо штормило. Брюхо скрутило от голода, в глазах – муть, кости – ломит, кожу - припекает, по всему телу то и дело прокатываются болезненные спазмы. При этом прилив бодрости такой, что хоть за весло хватайся и начинай грести. Вот только поем сперва.

Пока ел, бросил рассеянный взгляд на окрестности, и чуть не подавился. Взметая за собою снежную пыль, вверх по склону на меня широкими прыжками неслись знакомые нескладные фигуры. Много, с десяток.

Я бежал. Не из трусости, хоть сердце в первый момент и дрогнуло. Просто принимать бой прямо там, означало проиграть быстро. В более удобном для обороны месте можно было бы, нет, не победить, но протянуть чуть дольше. Может быть, даже захватить с собой кого-нибудь из врагов. Обидно? А что делать?

До намеченных для последнего боя каменных валунов я не добрался. Просто дыхание сбилось, а со спины уже доносились азартные визги настигающих преследователей. Жаль, чуть-чуть не добежал. Отсюда было видно, что это хорошее, подходящее место, но – не судьба. С неба на меня как будто снизошло тёплое спокойствие. В общем-то, какая разница, где именно умирать? По-настоящему значение имеет лишь вопрос «Как?» Я остановился и, развернувшись лицом к врагам, опустился прямо на снег. Выложил перед собой меч и постарался выровнять дыхание. В состоянии отрешённой сосредоточенности это оказалось неожиданно просто. Вдох-выдох, раз-два… Стараюсь дышать глубоко и спокойно, внимательно и бесстрастно наблюдая за приближающимся противником. Пара обезьян, вырвавшаяся вперёд, притормозила и принялась громко вопить, возбуждённо подпрыгивая. Отставшие ускорились, выжимая силы из мышц и сбивая дыхание. Как неосмотрительно с их стороны!

Пора! Одним плавным движением встаю, держа меч острием вниз. Но жизнь вновь совершила крутой поворот. Недалеко в стороне слабо тренькнуло, а в следующее мгновение воздух из-за спины пронзили два неоперённых болта. С трудом удалось сдержаться и не вздрогнуть. На слух распознал звук еще двух взводимых арбалетов. Сделать что-либо всё равно уже не успею. Пусть стреляют в спину. Но прежде чем новые болты проткнули воздух, проследил взглядом полет первых двух и облегченно выдохнул. Целью неведомых арбалетчиков был не я. Не сходя с места, чтобы ненароком не подставиться под выстрел, обернулся и смерил союзников взглядом. Только что разрядивший свой арбалет альв с длинными волосами, выбивающимися из-под отороченного мехом круглого шлема, движением ладони указал мне сесть и не двигаться. Я кивнул, признавая его право приказывать в этой ситуации. Пять арбалетов, смотрящих в мою сторону, – весомый довод.

Бой давно уже закончился, но не наши пререкания.

- Все вещи с наших погибших соплеменников должны принадлежать нам.

- А я говорю, что делим пополам. Мы все сражались, и так будет справедливо. Поэтому одна шестая часть моя, остальное ваше. Поскольку первым в бой вступил я, то право первого выбора тоже принадлежит мне. Часть своей доли я взял еще до вашего появления. Всё, что бросил на месте, заметив противника, готов отдать вам. За спасение своей жизни.

Спор продолжался уже некоторое время, и конца ему видно не было. Аргументы сторон в третий раз повторялись по кругу. Длинноволосый воин оказался женщиной, даже девушкой, и она очень желала что-то найти в моих вещах, а я не соглашался, решив откровенно тянуть время. До конца миссии оставалось совсем чуть-чуть, а там – ищи ветра в поле.

- Тс-с-с… - рассерженной кошкой прошипела собеседница. - С тобой будет говорить Госпожа.

О, что-то новенькое. И я, в принципе, не против. Вот только от этих слов окружившие нас воины-альвы как будто вздрогнули. А в следующее мгновение развернулись спинами и сместились, заключив в «коробочку», ощетинившуюся арбалетами. Словно прикрывая меня и своего командира.

- Она явится сюда сама или нам придется куда-то идти?

- Идти не придётся. И ждать – тоже. Она уже здесь.

В следующее мгновение лицо командира альвов едва уловимо подёрнулось, меняя мимику. Тело пластично сместилось, принимая чуть иную позу. Вроде бы ничего эдакого, но мне захотелось вскочить навытяжку, как перед полноправным рыцарем Ордена. Конечно же, я подавил вздорный порыв, но удивился и даже немного растерялся.

- Так-так, и что тут у нас?

Даже интонации девушки изменились, взгляд смотрел теперь не дерзко и агрессивно, а расслабленно и слегка насмешливо, но я содрогнулся. Такую Власть я не ощущал даже в голосе герцога. Она перевела взор на трупы.

- Ага, кое-кто всё-таки нарвался на неприятности. Печально, но ничего не поделаешь. Похоже, у нас возникло некоторое недопонимание.

Не задумываясь, склонился в поклоне. Кем бы ни была моя собеседница, но сейчас я отчетливо ощущал за ней силу и без сомнения признал благородное происхождение.

- Небольшое недоразумение. Как я понял, твои воины хотели что-то найти в моих трофеях. А что с боя взято, то - свято.

- Свято? – собеседница тихо рассмеялась. – Да, пожалуй, так тоже можно сказать. Что ж, Я признаю это твоё право. Но вопрос важен для меня. Не могла бы я взглянуть на твои трофеи? Обещаю, я ничего не возьму без спросу. Я – не вор.

Фактически, этими словами мне не оставили выбора. Отказ одновременно являлся бы оскорблением. Очень неразумный шаг для того, кто находится в меньшинстве в окружении арбалетчиков.

- Разумеется. Полагаю, шкуры этих замечательных обезьян даму не заинтересуют?

- Ну почему же? – мне очаровательно улыбнулись. – Это прекрасные шкуры, которые заслуживают куда большего, чем то, что прикрывает твои плечи.

Я невольно скривился. Задубевшая на морозце небрежно ободранная и необработанная шкура меня, безусловно, не красила. Но знакомая незнакомка, казалось, не обращала на это внимания. Пожалуй, я уловил в её глазах даже отблеск одобрения или удовлетворения, не знаю точно.

- Если хочешь, я распоряжусь, чтобы тебе вместо них выдали нормальную одежду.

- Не откажусь. Но…

- Это совершенно бесплатно. Точнее, платы в виде трупов этих обезьян будет достаточно. А тебе, помимо одежды, выдадут уже обработанные шкуры. Уверена, ты найдешь им достойное применение.

Я вздохнул и кивком указал на собранные и отложенные в сторону вещи убитых альвов. Мгновение поколебался и всё-таки снял с шеи цепочку с крупным невзрачным кулоном, продемонстрировав и его.