Жажда

- Он в порядке, - отмахивается Захар. – Не дергайся. Эта взбучка только на пользу пойдет. Артем и не такое от тебя заслужил. Проглотит.

- Ты знаешь, кто меня сюда отправил.

- Знаю.

Я смотрю прямо в зеленые глаза, ловлю каждый отблеск дикого огня, каждый всполох бешеного пламени. До пепла сгораю.

- Ты попросил его? – шепчу. – Ты договорился со своим братом, чтобы он помог затащить меня в «Клетку»?

- Блять, - кривится. – Нет, конечно. Тебе здесь не место. Когда подвернется шанс, вытяну отсюда. Жаль, сейчас ни черта не выйдет. Надо выждать.

- Ты хочешь вернуть меня домой?

- Я хочу, чтобы ты оказалась вдали от гребаного универа.

- Но…

Я осекаюсь и замолкаю. Слова забиваются в горле. Физически не удается их произнести.

«Но это означает вдали от тебя».

Фраза пульсирует внутри, раздирает сердце на куски.

- Ты мой Сталкер? – спрашиваю я. (примечание автора: подробнее про Соню и ее Сталкера можно прочесть в моей бесплатной короткой книге "Одна ночь")

- Кто? – Захар оскаливается.

- Парень, который меня преследовал и оберегал, - судорожно втягиваю воздух. – Он знаком с Джокером и тоже не в восторге от того, что я здесь оказалась. Он высокий. Мощный. Мрачный. Разъезжает на байке. Спасает девушек от хулиганов. Так похож на тебя. Внешне. По поведению. По манере выражаться.

Я обвожу его плечи ладонями, будто контур рисую, оплетаю пальцами мускулистую шею, а после перемещаюсь выше, дотрагиваюсь до шрама, рассекающего изогнутую бровь.

- У него такой же след. Тут. Похожий рубец. И хоть мне не удалось увидеть цвет глаз в темноте, я помню, как они горели. Прожигали душу насквозь, точно как и твои.

Захар берется за мои запястья, но не отодвигает. Поглаживает безотчетным жестом. И от такой короткой ласки колючие мурашки разливаются по напряженному телу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Только голос отличается, - чуть дышу. – Низкий. Глубокий. Я больше никогда и ни у кого не слышала похожий. Но может, он просто сорвал голос? Громко кричал, вот и почти потерял.

Я даже моргнуть не решаюсь. Глаза в глаза. Мы так близко, что наше дыхание слито. Взгляд высекает искры. Обжигающие всполохи проходятся по взмокшей коже.

- Может, ты сорвал голос? – едва двигаю губами. – Ангел. Так ты мне тогда назвался, подхватил на руки и понес на школьный бал, а в полночь украл, усадил на байк и увез на край света. На обрыв.

Захар мрачнеет и резко отводит мои руки в сторону от себя, сжимает, причиняя боль, заставляя вскрикнуть.

- Запала на него?

Отпускает меня, но не отходит. Врезает крепко стиснутые кулаки в стол, будто два громадных прута вбивает, заключая жертву в капкан. Нависает надо мной.

- Ангел-Ангелочек, - тянет с издевкой. – Дебильное прозвище. Трудно придумать что-то тупее.

- «Ангелы Ада», - бросаю глухо. – Ты хотел примкнуть к ним.

В глазах Захара сплошная чернота. Никогда прежде я не видела его настолько злым. Парень весь на взводе.

- Забудь про своего Сталкера, - чеканит он.

- Про тебя? – не выходит удержаться от провокации.

Его пальцы вплетаются в мои волосы, принуждая запрокинуть голову назад. Взгляд буравит, пронизывает насквозь. А я могу думать лишь о том, как идеально совпадает один образ с другим. Оба байкеры. Опасные. Угрожающие. Оба в одинаково хорошей физической форме. Скверный характер. Шрам на брови. Темный цвет волос. Столько деталей сходится, что страшно становится.

- Я уничтожу каждого, кто встанет между нами, - заявляет Захар.

- Минуту назад ты собирался отправить меня подальше отсюда.

- И что? – темные брови сходятся над переносицей. – Это не значит, что ты можешь гулять с кем попало и раздвигать ноги перед другими парнями.

- Сдурел?!

Я залепляю парню такую звонкую пощечину, что мою ладонь обдает кипятком, а в ушах шумит.

- Сучка, - от его ухмылки хочется мигом дать деру.

- Сам ты… сучка, - шиплю возмущенно, а потом кричу: - Придурок! Пусти меня сейчас же. Пусти!

- Размечталась.

Он бросает меня на кровать и наваливается сверху. Грубым толчком заставляет раздвинуть ноги. Зажимает запястья одной ладонью, удерживает мои руки над головой.

Я напрягаюсь, натягиваюсь как металлическая струна. Цепенею от жгучего холода, который мигом растекается по венам. Но Захар прикладывается губами к моему горлу, проходится голодным ртом по чувствительной коже так, что у меня глаза закрываются и пальцы на ногах поджимаются.

- Что ты творишь? – бормочу. – Что…

Он меня зацеловывает. Жадно. Страстно. Порочно. Я не успеваю понять, как расслабляюсь, и не замечаю, как моя одежда отлетает прочь.

- Захар, - всхлипываю. – Пожалуйста.

- Хочешь, чтобы я прекратил?

Я молчу, только судорожно сглатываю, безотрывно глядя в его горящие глаза. Одержимые глаза дикого зверя, который жаждет меня растерзать.

Захар выдает грязное ругательство и отталкивается от матраса. Отстраняется, укладываясь рядом со мной, но при этом не касаясь моего тела. Издает бешеный рык, забрасывает руки за голову и устремляет взгляд в потолок.

Вид у него жуткий. Мышцы напряжены, вены вздуты. Полумрак добавляет особый контраст, подчеркивает каждый мускул. Челюсти крепко сжаты, стиснуты до боли. Скулы резко проступают под гладкой кожей.

Я не знаю, что сказать. Складывается полное ощущение того, что любая моя фраза может повлечь мгновенный взрыв. Сейчас даже дышать страшно становится.

Но тут напряженную тишину разрывает хриплый голос Захара.

- Я не говорю про семью, потому что это вообще не то, о чем я хочу говорить. Нет у меня никакой семьи. Только брат. Да и тот заноза в заднице. Мелкий засранец. Ему врезать нормально нельзя. Так, чисто встряхнуть и помять бока, иначе развалится. Его защищать надо. Мозгов у пацана нет. Затянул же тебя в «Клетку». Он реально отбитый. Чуть контроль ослабишь – всякую дичь творит.

Я улыбаюсь. В этих фразах нельзя найти ничего забавного, но мне приходится зажать рот ладонью, чтобы сдержать истерический смех. Чертовски непривычно слышать от Захара нечто подобное, еще и таким тоном. В грубом голосе парня читаются братские чувства. И это безумно мило. Я в самых отвязных фантазиях не могла представить подобную откровенность. Его отрывистая речь обезоруживает. Помедлив, я поворачиваюсь на бок и опираюсь на согнутую в локте руку, пробую поймать пылающий взгляд.

- Почему ты решил сказать это сейчас? – спрашиваю тихо.

- Отвлечь хотел.

- От чего?

- Твоя дрожь бесит.

Он рывком поворачивается, и я рефлекторно отшатываюсь, забиваясь в стенку, вжимаясь туда спиной.

- Вот, - криво усмехается парень. – Опять. Дрожь. Глаза как у раненного зверька. И слезы. Хуже твоих гребаных слез точно ничего нет.

- Я не плачу.

- Ну да, - оскаливается. – А если вставлю в тебя член, сразу заревешь. Забьешься в истерике. Будет как в долбанном душе.

- Там было иначе, - заявляю сдавленно.

- Я ни черта с тобой не понимаю.

Горячая ладонь опускается на мой живот. Поглаживает. Лениво, медленно, пробуждая огненные всполохи внутри.

- Ты течешь.

Пальцы поддевают резинку моего нижнего белья, но под кружево не забираются, движутся в сторону, к выпирающей сбоку косточке, потом скользят по бедру.

- Мокрая, даже трогать не надо. Знаю, - резко заключает Захар. – А боишься меня. Бежишь. Почему?

Он придвигается ближе. Рывком сокращает расстояние между нами. Его дыхание тяжелеет и становится рваным.

- Жаркая, тугая, готовая для моего члена, - как в бреду бросает парень, и пока говорит, почти касается моих губ своими губами. – Ты же хочешь трахаться.

- Я хочу любить, - роняю, мотнув головой. – Я не могу вот так. Просто на голых инстинктах. Без чувств. Я не умею.

- У меня к тебе столько чувств, что башню рвет.

Он перехватывает мое запястье и впечатывает в свою грудь, вдавливает мою ладонь в литые мускулы, давая прочувствовать одержимую пульсацию.