V1

Как вы называете девушку, которая своим умом и знаниями пытается найти работу и не находит? Лохушка. Как вы называете курицу, которая работает ртом ради отдыха на Мальдивах? Целеустремленная. Скажете, разве я не прав?

Хорошо, я согласен с вами, убедили, черт возьми. Вы – не такой как все, вы одаренная, способная покорить этот мир личность. Но вот вопрос: а что, если так считает каждый человек? Если у ваших соседей по автостоянке схожие мысли, то сколько вас? А сколько на свете людей, которые четко убеждены, что они – быдло?

Буквально через несколько минут может начаться штурм, и эта запись, возможно, не увидит свет. Я виноват перед всеми вами, я сделал ужасное зло, но мне кажется, что весьма необходимое. Запасайтесь тушенкой: пройдут годы, и это бумерангом заденет вас. Стоп, хватит записывать, Стас».

Я десять секунд не мог вздохнуть: так тяжело дались мне эти слова на камеру. Я уверен, что Стас не удалит это видео. Он не будет отдавать его никому из копов и вообще никому ничего про него не скажет. Он скачает его всем своим друзьям, и потом это обращение появится в сети. Помните, я говорил про Интернет. Любой сможет узнать о тебе все что угодно только потому, что это выдаешь ему ты сам. Верно и обратное. Ты выкладываешь в Интернет все, что угодно, и об этом узнают все. Теперь я спокоен, но и это еще не все: обещания нужно исполнять:

– Итак, уважаемые одноклассники! Я человек слова, поэтому через пять минут вы все уже будете возле карет скорой помощи, где полицейские будут поить вас какао, закутавшись в одеяло. Но прежде всего мне нужна ваша помощь. Софья Николаевна!

– Что, Антоша, – сказала она с ноткой доверия в голосе. У нее не было выбора.

– Софья Николаевна, идите ко мне, – и сам к ней подошёл, направив пистолет ей на лицо, – Поймите, по-другому я выйти не могу. Пожалуйста, не сопротивля…

– Да я и не буду, я знаю, ты не убьешь меня. Мы все здесь за эти полчаса многое пережили… В тебе остался человек, Антон. Мне кажется. Но пойми, ты же не сбежишь от самого себя, нельзя жить в вечных скитаниях. Что бы ни говорили всякие философы, но всем людям нужна стабильность. Всегда. А ты этой стабильности лишен, и уже ничто этого не изменит. Дети, соберитесь вокруг нас плотным кольцом. Стас, открой дверь.

…

«– Внимание, четвёрка. Это группа «А», мы на позиции, второй этаж, кабинет в пяти метрах, готовы к штурму, приём!

– Группа «А», это четвёрка, рассредоточьтесь. Шестой, третий, пятый главный. Коробка вас страхует, в случае атаки – огонь на поражение, приём!

– Четверка, отзывай коробку, дверь открывается, в замке ключ повернулся. Какие распоряжения?

– На линии – Первый, приём!

– Внимание, я – Первый! Группа «А», действуйте по ситуации, если есть возможность, цепляйте боевика, нам он живым не нужен. Главное – дети и учительница, с Богом, ребята!

– Вас понял, конец связи».

Звуки полицейской рации, люди с автоматами в специальной экипировке, уже доставший меня звук вертолета составляли все вместе единую симфонию этого дня. Очень медленно и неторопливо, озираясь по сторонам, я в окружении пятнадцати человек, держа пистолет у виска своей учительницы, направлялся в сторону лестницы. В течении пяти минут мы спускались со второго этажа моей славной школы на первый, и все это время в воздухе молниями летала напряженность. В любой момент я могу допустить ошибку, за которую мне придется отдать свою жизнь. Но, тем не менее, пока что мы спускаемся все ниже и ниже по ступенькам, и тут, судя по звуку передергивающихся затворов, для них стало неожиданностью, что вместо главного входа я повел своих узников в подвал, про который, наверное, они позабыли. Я молился на удачу, молился на запасной выход, которого могло и не быть, который могли уже давным-давно забетонировать. Риск был очень велик.

И вот мы в подвале. В узком низком тесном подвале, вечно воняющем сыростью и пылью. От свободы меня отделяет серая обшарпанная железная дверь с маленьким глазком. Я не стал прощаться со своими спасителями, единственное, что запомнилось, так это глаза моей учительницы, на которых наворачивались слезы. Дверь была открыта, и за доли секунды я скрылся за ней, захлопнув её за собой.

За дверью расположился такой же узкий длинный низкий коридор с ртутными лампочками по правому богу и трубами канализации и отопления – по левому. Коридору не было конца и края, но я бежал по нему, ощущая, как свобода разливается по моим венам.

План был прост. Когда я еще был в кабинете, я попросил у своих одноклассников двенадцать рублей, на маршрутку. Так как мое лицо знают на каждом углу, я надел шапку и шарф, который нашел в шкафчике моего класса. Я отдам потом, правда, вот выберусь отсюда и отдам.

Коридор закончился старой деревянной прогнившей дверью. Я потянул ручку и вырвал ее с корнями. Дверь проели термиты, поэтому я с легкостью ее выбил.

До этого самого момента я не знал, где окажусь. Не буду врать, история о запасном выходе в подвале – школьный миф, байка, рассказанная старшеклассниками. Я вспомнил ее, но точно не знал, правдива ли она, в чем сейчас и убедился. Дверь выводила меня на старую кирпичную полуразвалившуюся лестницу, ведущую вверх на школьный стадион, находящийся в ста метрах от самого здания. А это значит, до ближайшей остановки – три квартала. А это значит, у меня есть чуть меньше пяти минут, пока меня не обнаружили.

Но мне не хотелось никуда бежать, я поднялся наверх и перестал думать о таких мелочах, как преследование и розыск. Поймите, осенний воздух, он витал вокруг, он пленил, он никуда не отпускал. Высоко в синем небе с невероятной скоростью проносились мимо меня кучевые облака, напоминающие мне разных зверюшек, а из окна соседнего дома я услышал какой-то доселе знакомый мотив на шепелявом динамике магнитофона. Прокофьев, «Танец рыцарей»… Классика никогда не стареет.

Я хотел бы остаться, сидеть на уже опавших желтых кленовых листьях, хотел бы собирать их, как на тех фотографиях, что показывал мне Игорь Витальевич. Я бы также слушал весь окружающий меня мир: шепот листвы, улетающих на юг птиц. Ни проезжающие машины, ни какой-то громкий хлопок вдали не сможет оторвать меня с этого места. Погодите-ка. Хлопок.

Вроде бы и не больно никак, только стоять уже не так легко, как раньше. Внезапный отток сил, я пытаюсь сделать два-три шага, но падаю, не в силах удержать свое тело в этом пространстве.

Вроде бы и не страшно нисколько, но почему я не могу дышать… Почему я постоянно проваливаюсь в темноту… Почему золотые кленовые листья все темнее и темнее, а музыка из хриплого магнитофона становится все громче… Почему я так ненавижу красный цвет… Я ведь…

11

«Здравствуйте, это Первый Канал, в эфире экстренный выпуск. Главная новость этого часа: захват заложников в школе № 69 города Сперанска. Как нам стало известно, буквально несколько минут назад благодаря действиям сотрудников правоохранительных органов заложники были спасены, и сейчас им оказывается первая медицинская и психологическая помощь. В ходе спецоперации террорист, захвативший школу, был убит при оказании сопротивления, более подробно…»

Я умер. Меня больше нет в живых, и мне уже все равно, что дальше будет в этом мире с теми людьми, что знали меня когда-то. Обидно, конечно, я многого не успел за отмеренное мне время, но я не жалею, ведь сколько не живи, все равно всегда жизни будет мало. Как не стремись, но мы никогда не успеем стать людьми.

Сейчас я там, где очень холодно, но никогда нет зимы.

Новелла вторая. Наслаждаясь тишиной

1

Вроде бы на часах уже семь часов утра, но свет фонаря ослепляет меня, играя лучами на кружке свежезаваренного кофе. На кухне моей квартиры весьма просторно, достаточно места для двоих, а то и для троих, но вместо этого я каждое утро повторяю один и тот же ритуал. Раньше мне было приятно лежать на огромной двуспальной кровати, досыпая последние минуты до того самого момента, как зазвонит будильник. Он и сейчас звонит. Просто раньше на кнопку выключения нажимала Она. А теперь…