Ведьмины рассказы

Агни покачала головой, соглашаясь с этими доводами. Особых иллюзий по поводу своих возможностей она никогда не питала, даже напротив, периодически изучала серьёзные медицинские трактаты, если таковые удавалось достать.

Напоследок бабушка вручила ей сумку, набитую разными травами, и небольшой невзрачный камушек.

— Камень из источника вечной жизни. Исцелить не исцелит, но страдания продлит, — нараспев сказала она.

Собравшись, Агнесса застыла, не зная, куда ей идти.

— Почтовая карета стоит на выезде из деревни, — сообщила старая ведьма. — Как там эпидемия грыппа, прошла уже?

— Остался только Ликон, никак не может выздороветь.

— Это тот, что вечно вокруг тебя вьётся? — понимающе спросила Изельда. — Зайду к нему завтра. Уверена, зараза сама собой улетучится.

— Эээ, — протянула Агни, — ну, до свиданья что ли.

— Лёгкой дороги, счастья, здоровья, вперёд! — решительно выталкивая её на улицу, ответила старая ведьма. — Раньше весны обратно не жду!

Неожиданно для себя ведьма вновь оказалась на улице, только уже в другой одежде и с неудобной сумкой на плечах. В этом заключались издержки жизни с бабушкой Изельдой — та, имея возможность подглядывать в будущее, была непобедима в спорах или таких вот ситуациях. Можно ли возразить человеку, твёрдо знающему, что Агнессе нужно куда-то поехать? Нет, конечно. Даже вопрос вроде «а раньше сказать было нельзя?» воспринимался в штыки.

Размышляя над этим, Агни практически миновала деревню. Глубоко уйдя в собственные мысли, ведьма отвлеклась от процесса ходьбы, пропустила замерзшую лужу и, разумеется, поскользнулась. Хотя падение не было каким-то болезненным и досталось в основном сумке, Агнесса так и осталась лежать, глядя на небо, затянутое серыми тучами.

Рядом послышался хруст снега, приглушённое насморком дыхание и вот, заслоняя скучные тучи, появилось заинтересованное лицо Ликона.

— Что делаешь? — неуверенный в том, что он видит, спросил юноша.

— Уезжаю, — честно призналась Агнесса; дождавшись, пока на лице сверху возникнет выражение растерянности, она добавила, — бабушка послала меня лечить жену какого-то там графа.

— А можно с тобой? — неожиданно для всех, включая себя, спросил Ликон.

Агни хотела сказать «нет», но замерла с открытым ртом. Изельда ничего не сказала по этому поводу. Любое пророчество начинает работать только в тот момент, когда оно высказано в слух. Если бы старая ведьма хотела чего-то конкретного, то могла бы просто кинуть фразу: «а ещё с тобой попрётся Ликон», и это было бы предрешено. Молчание в данном случае давало Агнессе свободу, и она собиралась ей воспользоваться.

В ней взыграли те же чувства, что возникают у непослушного ребёнка, когда ему твердят надеть шапку, не то отморозит уши, а он, напротив, запихивает её поглубже в сугроб.

Почтовый фургон представлял из себя весьма потрёпанное временем сооружение, кое-как сколоченное из дерева, с какой-то шерстяной гусеницей на козлах. То был почтальон, укутанный так, что из-под одежды торчали только руки.

— Мне сказали, что будет только одна! — крикнул он, заметив Ликона, тянущего свою торбу.

— Ничего, мы вместимся, — отмахнулась Агнесса, побыстрее забираясь вовнутрь.

Внутри на удивление было даже душно. Сказывалось то, что почти всё место занимали двое спавших незнакомцев. Тот, который сопел справа, укутавшись по самую макушку, на новоприбывших даже не обратил внимания, продолжая похрапывать, а вот левый попутчик как-то недобро и достаточно долго изучал гостей и, закончив осмотр, чуть подвинулся, освобождая немного места на скамье.

Опытной путешественницей Агни назвать было сложно, поэтому первый ночной переезд показался девушке сущим адом. Фургончик постоянно трясся и отчаянно подпрыгивал на каждой кочке, её спутники храпели, как два дракона, а так как ей досталось место возле выхода, то периодически Агнессу будил случайно прорвавшийся внутрь холодный ветер. Ликон, которому досталась противоположная скамья, страдал ничуть не меньше, то и дело стукаясь головой о деревянную стену и отчаянно шморгая носом.

Первый раз фургон остановился, когда солнце уже взошло, рядом с каким-то безымянным поворотом. Почтальон, выбравшийся из своей «куколки» и оказавшийся весьма бодрым старичком с козлиной бородкой, ловко схватил один из мешков с письмами, зажав в зубах самокрутку, и, косолапя, куда-то ушёл.

Ликон только-только уснувший, слипающимися глазами осмотрел округу, махнул рукой на это всё и пошёл обратно спать. Двое же других попутчиков на остановку отреагировали ровным счётом никак. Подивившись их выдержке, ведьма вышла и решила прогуляться.

Вокруг высились засыпанные снегом чащобы, на такие Агнесса за жизнь насмотрелась вдоволь, и эти ничем от прочих не отличались, разве что были чуть более запущенными, чем те, к которым она привыкла. Её внимание привлекла дорога. В отличие от заснеженных окрестностей она была абсолютно чистой, словно кто-то прошёлся по ней, методично растапливая снег. Приглядевшись, Агни обнаружила, что дорога щедро усыпана странным красноватым песочком.

Агнесса не знала, да и знать не могла, что сей алхимический продукт — детище гильдии алхимиков Марки и что держаться от него нужно как можно дальше. Хотя бы потому, что эта организация знаменита своей текучестью кадров, большая часть из которых выбывает либо на кладбище, либо в дурдом, а также феноменально низкими требованиями к кандидатам на рабочее место. Невинный на вид песочек разъедал не только снег, но и обувь, растительность, мелких и не очень животных, а также саму дорогу. Создатель сего реагента добавлял его в еду, чем обеспечил себе до конца жизни массу невиданных ранее ощущений: возможность разговаривать с животными, растениями и некоторыми элементами мебели. Ещё он открыл пару новых цветов радуги, которые, по словам первопроходца, на вкус были как драже.

Сама эта дорога, а точнее тракт, построен был в очень стародавние времена, когда люди ещё заморачивались вопросом путешествий на юг по суше. Долгое время тракт упорно приходил в упадок и лишь недавно, когда в крупном городе на севере — Марке, куда вёл один конец дороги, сменилась власть, её худо-бедно привели в порядок.

Заметив, что возвращается почтальон, Агни забралась обратно в фургон. Двое незнакомцев, потревоженные остановкой, как раз зашевелились, просыпаясь. Тот, что справа, оказался пухловатым старичком с лицом и голосом бывалого алкоголика. Он собирался отхлебнуть из небольшой фляжки, но его остановил, требовательно вытянув руку, второй попутчик. Этот был настоящий великан, ростом под два с половиной метра, очень худой и практически лысый, со множеством шрамов на лице. Хриплым басом, заодно разбудив только закрывшего глаза Ликона, он потребовал:

— Флягу!

— Это в-вода! — немного заплетающимся голосом ответил старик.

— Флягу! — тем же тоном повторил гигант.

— Богом клянусь! Вода! Святая! — упорствовал второй, но, посмотрев на его выражение лица, вздохнул и отдал, проводив фляжку глазами умирающего от жажды посреди пустыни.

Гигант лишь мимолётно понюхал её содержимое, скривился и, обращаясь к Агни, сказал:

— Открой дверь.

Ведьма пожала плечами и приоткрыла дверь, впустив внутрь холодный воздух. Под всхлип старика, фляга улетела прочь.

— Председатель Джониек ясно сказал: ни-ка-ко-го ал-ко-го-ля! — мрачно, по слогам произнёс гигант, сверля старика глазами.

— И чем мне питаться? Манной небесной?! — отворачиваясь от него, ответил старик.

Вместо ответа гигант достал из своего плаща закупоренный металлический сосуд, ловко открутил крышку, которая вдобавок оказалась простеньким стаканом, и, налив себе половину, выпил залпом, а затем предложил Агни. Та, несколько удивившись такой щедрости, кивнула.

Гигант с злорадной ухмылкой налил и ей. Прежде чем пить, ведьма осмотрела и понюхала напиток. Тот оказался очень густым и коричневого цвета, а вот запах показался ей знакомым. Аккуратно она отпила совсем чуть-чуть, пробуя на вкус. Чутьё не подвело: напиток оказался мощнейшим энергетиком, который сходу бил в голову. Агни на секунду показалось, что сейчас у неё из глаз полетят молнии, а сердце отправится в вольное, но короткое путешествие. Однако, спустя пару секунд это прошло, и она почувствовала, как по её телу разливается очень приятное тепло и спокойствие.