Ведьмины рассказы

«Хочешь узнать, каково быть ведьмой? Будет тебе урок!» — зловредно подумала Агни и решила отправиться сразу к тётке Феме.

Мадам Фатум, она же тётка Фема, была местной достопримечательностью. Занималась, как сама говорила, «прогнозированием с низкой вероятностью осуществления», проще говоря, — гаданием. Будущее ей было открыто не больше, чем остальным, то есть примерно никак. Чего она сама и не скрывала. Тем не менее к ней ходили, не столько, чтобы услышать что-то конкретное, сколько ради зрелища. По этой части мадам Фатум была весьма продвинута, порой выдавая шедевры по части работы с визуальными эффектами и реквизитом.

Агни нехотя, шёпотом и только когда рядом никого не было соглашалась, что между ними есть что-то общее — в целом гадалка лила воду на ту же мельницу, что и ведьма. Только брала за это деньги, что меняло абсолютно всё.

Ни разу в жизни Агнесса не взяла за свою помощь ни копейки, сколь сложной она ни была. Еду брала, одежду, какие-то мелочи или услуги, но деньги никогда. Бабушка Изельда всегда по этому поводу повторяла одно и то же:

— Ведьмы не продаются! То, что мы делаем, делаем потому, что должны помогать, потому что можем чем-то помочь, а не за звонкие монеты! Старую одежду брать — запросто, её всегда можно перешить или отдать кому нужно, еду, питьё, изделия — всё это всегда кому-то нужно. Деньги же только развращают!

Тётушка Фема была полноватой женщиной за шестьдесят с кудрявыми, длинными, тёмными волосами. В образе её всегда сопровождал роскошный восточный халат, расшитый под золото, самых ярких расцветок, такая же вызывающая косметика и множество украшений везде, где можно, и, скорее всего, там, где нельзя. Вне своего амплуа одежда тётушки Фемы была скромнее, а главное практичнее: исчезали многочисленные кольца, браслеты, серьги и амулеты. Оставалась только косметика и появляющиеся, как грибы после дождя, ярко-синие бигуди, придавая женщине вид матриарха какого-то очень дикого племени, которая забежала на пять минут домой сварганить мужу пельмешек.

Агни застала её в небольшой примерочной, как раз где-то посередине процесса. Уже исчезло повседневное платье, был в приведён в порядок макияж и волосы, а вот халат ещё не возник. Последнее так смутило Ликона, что он, закрывая глаза руками, выбежал наружу.

— Любовь тебя ждёт, Агнеска, — слишком уверенно заявила гадалка.

— Сплюньте, — как от угрозы какой-то отмахнулась ведьма. — Вы что-нибудь про потерявшегося ребёнка слышали?

— А то! — мадам Фатум загадочно подмигнула и принялась выкладывать всё, что знала.

В этом плане ходить к гадалке было куда удобнее, чем бегать по всей деревне в поисках нужного человека, который в свою очередь тоже где-то бегал, скорее всего, испуганный и растерянный. Фема всегда всё знала, никуда не ходила, была кратка и лаконична. Идеальный агрегатор местных новостей.

— Иришка маленькая играла с другими детьми на западной окраине. Те её подначили, и она ушла в лес. Не вернулась. Староста Ерепонт собирает добровольцев на поиски.

Мадам отхлебнула водички и развела руками, показывая, что на текущий момент — это всё, что она знает. Агни благодарно кивнула и заторопилась в центр. Нужно было срочно остановить старосту и предотвратить дальнейшие жертвы.

Ликон ждал снаружи, порядком подмёрзший, но всё такой же неутомимый. Перспектива ругаться со старостой его ничуть не отпугнула, поэтому вместе они двинулись в центр Любятова.

— А что мы будем делать, если в лесу на нас нападут волки? — спросил по пути юноша.

— Лично я расслаблюсь и подумаю о вечном, — ответила Агни.

— Это зачем?

— Мясо от испуга становится жёстче. Зачем устраивать бедным животным несварение? — пожимая плечами ответила ведьма и добавила. — Убежать ты от них всё равно не сможешь.

— А на дерево залезть?

— Хорошо, залезешь ты, потом что? — внимательно удостоверившись, что перед ней стоит всё тот же Ликон, для которого и невысокий забор был серьёзным препятствием, уточнила Агни.

— Ну… они же должны уйти?

— Куда? Еда прямо над ними, просто подождать денёк, и сама упадёт вниз.

Ликон серьёзно задумался над сказанным. Пока он молча переваривал новую для себя информацию, Агнесса прикинула, как будет отговаривать старосту от поисков.

Ерепонт был мужиком крепким, неглупым и достаточно смелым. Все эти качества несомненно красили его как человека, но в лесу помогали мало, к тому же сопровождать его будет…

О Джеке Монстролове Агни старалась не вспоминать, искренне надеясь, что тот пока не в курсе, и она успеет всё разрешить до его появления. К счастью, дорогу до фургончика Джека сильно замело, поэтому скорость реагирования упала в разы, что значительно облегчило ведьме жизнь. Силы зла могли спать спокойно — воин света застрял в снегу.

Дом Ерепонта располагался практически в самом центре деревни. Был он не лучше, но и не хуже остальных, разве что чуть больше. Чин старосты в Любятово почётным не считался, скорее, был чем-то, от чего по возможности стоило отказаться, как и от любой лишней ответственности. В чём именно эта ответственность заключалась никто не знал и разбираться не желал. Жизнь же в деревне текла сама собою, и никакие управленцы ей были не нужны.

Мысленно приготовившись к скандалу, ведьма постучалась в дверь старосты. Некоторое время спустя знакомый голос сообщил:

— А-а-а-ткрыто!

— Это вообще-то мой дом! — возмутился другой голос, судя по тембру, принадлежавший самому Ерепонту.

— И это, вообще-то, дом Ерепонта! — ехидно добавил первый голос.

Принадлежал он бабушке Изельде, которая вольготно сидела на единственном стуле и, судя по виду, отчитывала старосту.

— Вон внучка моя, она и пойдёт искать! — махнув рукой в сторону вошедших, сообщила старая ведьма.

Ерепонт несколько брезгливо осмотрел сначала Ликона, и, убедившись, что на внучку он не похож, чуть более внимательно исследовал Агни. Дело в том, что к своим прочим достоинствам староста был человеком куда как более прагматичным, нежели остальные селяне, и ведьмам откровенно не доверял. Прямо в чём-то обвинять он их не собирался, но косые взгляды и не самые лестные слова периодически в их адрес бросал.

— То есть она и этот задохлик справятся лучше, чем я и десяток мужиков? — уточнил Ерепонт.

— Нет, думаю, и без задохлика Агнесска управится, — судя по тону, не в первый раз сообщила Изельда. — А пока мы спорим, девочке лучше не становится!

Агни уловила в голосе старухи опасное предупреждение — ей явно начинало надоедать ругаться. Вообще бабушка обладала поистине титаническим терпением человека, который чрезвычайно долго общается с людьми. Соответственно, вывести её из себя можно было только соизмеримой по масштабам глупостью и, разумеется, последствия были такими же масштабными. Староста тоже что-то такое ощутил и сдался:

— Хорошо, хорошо, пускай попробует, — сказал он и примирительно добавил, — мне-то главное, чтоб с дитём всё в порядке было… Может, это… вас наливочкой угостить? Только вчера из погребка выудил, грушевая!

— С рябинкой? — хитро поинтересовалась Изельда, которая могла по настойкам докторскую диссертацию написать.

— А то!

Агни ещё не слышала, чтобы бабушка отказывалась от наливочки и других угощений, поэтому, за рукав потянув Ликона, вышла.

— Ну, а теперь в лес? — радостно спросил юноша.

— Теперь за моей метлой — там снега по колено и волки голодные, — сообщила ведьма.

— О! — только и сумел ответить юноша.

Полёты на метле — удовольствие весьма специфическое. Большую часть года, за исключением тёплых летних дней без сильного ветра, осадков и палящего солнца, летать было весьма неприятно. Холодно, неудобно, вечно что-то застревает в волосах и весь полёт шевелится, а ещё птицы, летящие по своим птичьим делам и не привыкшие к людям в небе.

Ликон обо всех этих прелестях похоже даже не подозревал, поэтому возбуждённо крутился рядом, пока Агни извлекала из сарая старую, видавшие лучшие годы метлу. На его глазах ведьма, дополнительно утеплившись и укутавшись, довольно неуклюже на неё села.