Кондотьер Сухоруков

В Базе уже знали о победе, владычная ставка ликовала! Но по старой привычке, мои верные подданные кинулись ко мне не оды читать, а завалили вопросами и задачами. Удивил только Горный Хлопок, притащивший к трону какого-то сапотека.

— Это Хадани, государь. Отработчик. Надо помочь ему — этот парень был на плотине в ночь атаки и спас от врагов одного из наших новых мастеров-строителей.

— Прям один спас? — изумился я.

— Нет, они раненого вдвоем до Базы дотащили. Но со вторым я сам легко рассчитался, — улыбнулся Снежок. — Он хотел только освобождения от работ на всю оставшуюся жизнь.

— А этот, значит, побольше запросил? — я, хмурясь, посмотрел на крестьянина.

Тот, видно было, силился понять нашу речь, но выходило не очень. Следуя сапотекскому этикету, парень старательно смотрел в пол, но всё тело его было напряжено, как натянутый лук.

— Да вообще, ни стыда, ни совести! — сдерживая смех, возмутился горный мастер. Бедный Хадани, считывавший только наши эмоции, аж взмок. — Хочет, чтобы взяли его в Шоколу-Йоо. Желает учиться плавить медь и тумбагу.

— Ну, ничего себе!

— На самом деле, я мастера об этом отработчике поспрашивал. Тот его хвалит. Пытливым назвал, старательным.

— Ну, так определи его в Шоколу!

— Конецинмайла не пускает! Говорит, мест нет. Прошу тебя, владыка, замолвить за этого пеникече словечко!

Фигня какая-то… Я «совок» еще не построил, а бюрократия уже вовсю процветает! Неужели сами договориться не могут?

А тут парень плюнул на все вколоченные в него ритуалы и посмотрел мне прямо в глаза. С такой мольбой! Всё в них сразу читалось! Даже то, что крестьянин и сам не вкладывал. Я увидел в них свою главную надежду: построить в Эхутле новое общество. Найти любопытных, незашоренных, талантливых — и дать им раскрыть свои таланты. Независимо от происхождения или языка. Раскрыть на общее благо.

Так что, не поленился я. Пошел в Шоколу и лично замолвил. Причем, убедил Дитя Голода этим Хадани заняться лично и потом определить в «металлургический цех». Тот спорить не стал, пожал плечами — и тут же впился в меня уже со своими просьбами.

— Владыка, я долго думал: надо переделывать Шоколу-Йоо.

— Что-то перестроить хочешь?

— И это тоже. Но я не про двор. Надо всю работу в ней переделать. Нельзя так: учишь десять дней, а потом отпускаешь. Что за десять дней им дашь? Половина даже положенный набор четланских слов не осилит… Да на этих и жалко время тратить. А другие — наоборот способные! Их бы дальше учить! Дозволь оставлять самых умных, владыка!

Ну, вот, и реформа образования подоспела.

— Верно мыслишь, Конецинмайла. Почти. Неправ ты только в одном: что одаренных мало. Их как раз много. Но одаренность у всех разная. Кто-то имеет дивную память, кто-то склонен к придумыванию нового, кто-то наблюдателен весьма. И каждую особенность надо найти и развить. И не только одаренность, но и внутреннее желание. Один мечтает писать и считать, второй — постигать тайны окружающего мира, третий — стек-тлу плавить или людей учить. И всё это можно делать в Шоколе.

Дитя Голода пытался осмыслить раскинувшуюся перед ним картину.

— И как мне всё это осилить…

— Осилишь. И не ты один. Приходи ко мне завтра, я дам тебе листы опросные. Научу, как по ним человека определять: его таланты и особенности.

Тестовые анкеты уже давно лежали у меня без дела в отдельной папочке. Добчинский окончательно перешел на должность казначея, и ему было не до этого. А других талантливых интервьюеров, которые бы выучили анкеты наизусть, у меня не было. Вот и повод к ним вернуться! Надо только всё Ночкиными буквами переписать.

— А потом Шоколу-Йоо разделим. Будет начальный уровень для всех. А потом учеников разделим на классы — по общим интересам.

— Клатцы, — завороженно повторил незнакомое слово Дитя.

— В одном Ийохали будет учить писать и читать, в другом Пакали объяснит, как лечить раны и болезни, в третьем Яумоцтли всё расскажет о растениях и зверях. Может, и Луча Света вытащим, чтобы объяснил природу веществ, как одно превращается в другое. Все будут учиться всему понемногу, но чему-то одному — углубленно. Надо будет построить помещения для каждого класса, составить план, расписание.

Дитя Голода был гением. Он легко схватывал самые невероятные идеи. Вот пускай поломает голову над созданием системы образования в нашей маленькой Эхутле.

— Думай, дружище. Но, пока всё останется, как есть, — я буквально увидел, как погас свет в глазах паренька. Вечно забываю, что он еще совсем юный. — Прости, но сейчас мне нужны переводчики. Нужны люди, которые смогут хоть как-то организовать работы с местными крестьянами.

— А когда можно будет всё поменять? — печально спросил рукоположенный «министр образования».

— Не сегодня. Но быстрее, чем ты думаешь. Вот запустим «Семь Ступеней» — и тогда еще раз поговорим.

«Семь Ступеней» — мой личный проект построения социализма в отдельно взятой долине — пока буксовал. О нем знали только девять человек, и все усиленно вели подготовительную работу. Но тут война с Миуатланом смешала карты. Пришлось снова перебрасывать трудовые ресурсы с одного фронта работ на другой. Опять началась волна дефицитов: одно не доделали — другое застопорилось — третье на складе в избытке лежит…

«Вот так твой социализм и будет работать» — ворчал я сам на себя за неимением более достойного ворчуна в моей голове.

Но отступать не собирался. Тем более, что и вовлеченные в замысел четлане идеей вдохновились. Они не могли заметить все подводные камни, но принципы продвижения по ступеням и централизованного распределения благами им пришлись по нраву.

«Собрал вокруг себя идеалистов!»

В любом случае, система складов строилась, Добчинский подготавливал кладовщиков, мы же с Дитем тайно готовили систему контроля над кладовщиками. Медники потихоньку плавили «клювики», чтобы ко дню запуска «Семи Ступеней» у нас уже имелась приличная денежная масса. Я даже рад тому, что золота хронически не хватает. Потому что только где-то разживешься мешочком золота — и опа! Оно всё уже ушло в инструменты и оружие.

«Надо активнее заняться торговлей!» — напоминал я себе ежедневно. Торговля в Саачиле-Йоо, конечно, достаточно выгодна, но надо прорываться на главную торговую магистраль — в Уашкаякак! Хоть, там и астеки. Советник Косийоэсы Алаири запрещать нам этого, кстати, не стал. Хотя, и не поддержал.

— Езжайте на свой страх и риск! — так мне Дшанластоо его ответ и передал.

А вот и поедем. Надо подготовить взятки для первого раза. Заинтересовать, так сказать, местное руководство. Сколотим крепкий отряд для охраны. Я даже решился отпустить от себя Серого, поручив ему привезти караван обратно любым способом. Вапачиро не удивился, кивнул… и первым делом откопал где-то и включил в охранный отряд непутевых героев Отмеченную Спину и Вочтуикату.

— Ох… Смотри сам, — только и сказал я, когда телохранитель озвучил мне список отряда.

И все-таки дефицит золота будет постоянным. Скажем так: он даже станет нарастать, поскольку ресурс весьма ограниченный, а рост спроса быстро поднимет цену. Найти бы рецепт бронзы, которым владели пурепеча! Я, конечно, знаю, что для бронзы медь надо сплавлять с оловом… Но, по-прежнему, в душе не чаю, как выглядит оловянная руда и где ее найти. А от державы пурепеча мы сейчас так далеко, что и не узнать.

Обидно, если вдруг эта руда прямо под ногами у нас тут валяется!

Ладно, пока обойдемся золотом. На первое время нам тумбаги хватит. Хотя, не факт. Рабочие Снежка достраивали печь за печью, чуть ли не ежедневно. И я понимал, что очень скоро металлурги и стеклодувы смогут выдавать просто страшные объемы продукции. Ученики у мастеров тоже появляются. Тот же Хадани быстро прошел первичное обучение в Шоколе и просто рвался работать у печей! И таких было немало.

К концу второго двадцатидневного месяца я мог уверенно сказать: первый этап закончен. Плотину починили и достроили, все запланированные печи и мастерские возвели. Глиняный карьер так активно разрабатывали, что он практически иссяк, а с северной стороны уперся в воинский острожек с земляными валами. Горный Хлопок нашел и принялся разрабатывать новый пласт глины — южнее Лабоче. Часть гончарных печей осталась бесхозными, и это место быстро облюбовали предприниматели. Во-первых, гончары во главе с Четвертым Камнем всё-таки уговорили меня разрешить им работать над своими гениальными горшками «сверхурочно». А две печи забрали себе ценители общепита.