Страница 5 из 14
– По Садовому кольцу, – попросил Марецкий.
Дорога была почти пустынна в столь ранний час.
– А девчонку ты от меня спрятал, – вдруг сказал Марецкий.
– Спрятал, – не стал отпираться Китайгородцев.
Он по опыту знал, что с клиентом нельзя юлить. Надо чётко расставлять акценты. Чтобы тот всегда знал, чего можно ждать от телохранителя.
Марецкий не оскорбился. Усмехнулся и посмотрел на Китайгородцева заинтересованно.
– А зачем? – спросил он.
– Это моя работа.
– Твоя работа – девчонок от меня отгонять? – непритворно изумился Марецкий.
– Моя работа заключается в том, чтобы обезопасить клиента от любых неожиданностей. Или неприятностей, если хотите.
– Разве девушка – это неприятности? – развеселился Марецкий.
– Я, надеюсь, не скажу обидных вещей. Я ведь не про вас лично, а про то, чем вполне безобидные поначалу истории иногда заканчиваются. Мужчина выпил, у него настроение хорошее, а рядом девушка красивая. Он хочет ласки, она осторожничает, мужчина становится всё настойчивее, и иногда подобное заканчивается крайне плачевно.
– Чем же заканчивается?
– Приговором по уголовному делу об изнасиловании. Если это всё-таки случилось, а рядом был телохранитель, то это его, телохранителя, промах. Недоработка. Ляп в работе.
– Ты искренне так считаешь?
– Да. Телохранителя нанимают для того, чтобы его клиент был в безопасности. А безопасность – это не только защита от пули киллера. Это защита вообще от любых неприятностей. Только-то и всего – вовремя прогнать девицу. И вот уже нет ни дела уголовного, ни прочих неприятностей.
– Хм, – только и смог произнести Марецкий.
Похоже, что прежде о работе телохранителя у него было несколько иное представление. Проще ему всё виделось.
– Я вас порасспросить хотел кое о чем, – сказал Китайгородцев. – Раз уж у нас с вами зашёл такой разговор. Что за причина заставила вас обратиться в охранное агентство?
– Захотел взять телохранителя, – пожал плечами Марецкий.
– Вот об этом я и спрашиваю. Зачем вам телохранитель?
– Хочется.
– Телохранителей никогда не берут просто так.
– Неужели? – вполне искренне удивился Марецкий.
Китайгородцев подумал немного.
– Нет, иногда бывает, конечно, – признал он. – Для престижа, так сказать.
– Вот и я – для престижа.
По виду Марецкого невозможно было определить, шутит он или говорит серьёзно.
– Если есть угроза, – сказал Китайгородцев, – серьёзная угроза жизни клиента, если готовится покушение… в общем, если дело нешуточное, то один телохранитель – это не защита. Один человек ничего не сделает. Единственный телохранитель рядом с клиентом – это стопроцентный смертник…
– Боишься за свою жизнь?
– Я просто консультирую вас по вопросам вашей собственной безопасности. Если вам телохранитель нужен не для антуража, если вы действительно почувствовали неладное, мы должны это знать. Чтобы всё просчитать и принять меры.
– Никакой угрозы нет, – сказал Марецкий. – И мне тебя одного хватит выше крыши. Если я сейчас уже не могу с девушками нормально общаться, то что же будет, если я найму пятерых таких, как ты? Вот ты девушку сегодня прогнал. А зачем? Ведь не придёт она больше.
– Придёт, – успокоил его Китайгородцев. – Никаких сомнений.
Маша пришла. Как и договаривались накануне, она поджидала Марецкого у выхода из метро.
– Здравствуйте, – сказала как ни в чём не бывало, садясь в машину.
– Здравствуйте, – в тон ей ответил Марецкий.
Кажется, у них обоих вчерашнее не оставило осадка. Зато остался взаимный интерес. Только они сейчас не демонстрировали его слишком уж явно.
«Мерседес» Марецкого помчался по проспекту.
– Только теперь я поверила в то, что наша поездка действительно состоится, – призналась Маша.
– Почему же только теперь? – обернулся к ней Марецкий.
– Ну, вчера это было как-то несерьёзно, – дипломатично ответила Маша.
Китайгородцев в глубине души был с нею согласен. Вчера рассказ Марецкого о его аристократическом происхождении выглядел как заурядный пьяный трёп. Поболтали и забыли. Обещал показать развалины разорённого фамильного гнезда, а наутро уже и не помнит. Вспомнил. Может, он и вправду граф?
– Я действительно граф, – словно прочитав мысли Китайгородцева, сказал Марецкий спокойным тоном человека, говорящего о вещах само собой разумеющихся.
Извлёк из перчаточного ящика сложенный вчетверо лист, развернул. На листе была тщательно вычерчена многоцветная схема.
– Мое генеалогическое древо, – всё так же спокойно сказал Марецкий. – Все родственники как на ладони. Вообще-то мы не Марецкие, если разобраться, а Тишковы. Первый граф Тишков – вот он, – ткнул пальцем в один из квадратиков на схеме. – Тишков Михаил Елизарович. Потомственное дворянство даровано ему государем императором за заслуги перед Отечеством. К титулу присовокупили и поместье. То самое, куда мы сейчас едем. Тишковский род был не самый худой. В основном продвигались по военной службе. И так до октября семнадцатого.
При этих словах Марецкий вздохнул столь тяжело, словно лично с него в те дни срывала офицерские погоны вышедшая из повиновения солдатня.
– Кто-то из Тишковых уехал из России, кое-кто остался. Моя прабабка в двадцатом году девятнадцати лет от роду вышла замуж за человека по фамилии Марецкий, и с той поры Тишковых уже как будто и нет. Думаю, что она с радостью поменяла фамилию. Аристократические корни ей демонстрировать было совсем ни к чему. Опасно. А так вот выжила. И род продолжился.
– Эту схему передавали вам по наследству родители? – спросила заинтересованная Маша.
– Нет. От родителей я никогда не слышал о том, что у нас в роду были дворяне. То ли они сами об этом не знали, то ли просто боялись сказать, чтобы не навредить. Тогда ведь анкетам большое внимание уделялось. Мамину подругу не приняли в университет только потому, что она не состояла в комсомоле… Эту схему мне принёс какой-то любитель всяких архивных штучек. Самолично перелопатил мою родословную и уже с готовой схемой пришёл ко мне.
– А ему-то что за радость? – не поняла девушка.
– Он таким способом зарабатывает себе на жизнь. Их всего несколько человек на всю Москву, таких изыскателей. Сидят по архивам, поднимают старые бумаги, составляют родословную какого-нибудь известного человека, потом приходят к нему, демонстрируют плоды своих трудов и предлагают приобрести по договорной цене.
– И что же – покупают?
– Машенька, а вам разве не интересно, кто были ваши предки?
– Интересно.
– То-то и оно. Конечно покупают.
– А если это надувательство? Если генеалогическое древо фальшивое?
– Так ведь можно проверить, Маша. Тот человек вместе со схемой передал мне список всех документов, которые ему довелось держать в руках, с указанием архивов, в которых те документы хранятся, и с номерами, по которым их очень легко отыскать. Так что никакого подвоха тут нет.
Китайгородцев вёл машину, а сам нет-нет да и бросал взгляд на развернутую на коленях Марецкого схему. Генеалогическое древо где-то имело много плодов, где-то – совсем мало, от квадратиков к квадратикам шли стрелки, упирающиеся в красноречивые многоточия. Следов некоторых Тишковых неведомый архивариус, похоже, так и не сумел отыскать. Наверное, это были потомки тех, кто давным-давно уехал из России. Безжалостное время и обстоятельства перемололи человеческие судьбы, оставив лишь многоточия. Зато с самим Марецким всё было ясно. Через его прабабку, благоразумно превратившуюся из Тишковой в Марецкую, через деда и отца стрелка выводила прямо к Игорю Александровичу Марецкому и Инне Александровне Марецкой.
– У вас есть сестра? – поинтересовался Китайгородцев.
Секундная пауза.
– Нет, – нехотя ответил Марецкий. – Умерла.
– Извините, – сказал Китайгородцев.
Больше они к этой теме не возвращались.
Они давно выехали за пределы Московской области. Дорога становилась всё хуже, тянулась через заросшие сорняками, давно не обрабатываемые поля. Редкие деревни были невелики, неопрятны и казались безлюдными. Встречные машины попадались не часто. Если бы не редкие приметы цивилизации, можно было бы подумать, что за прошедшие сто лет ничего здесь не изменилось.