Зимняя война

Вывод? Немножко побомбить его можно. Потом финны всё восстановят. Может, в этой Истории всё пойдёт по-другому, и наши смогут удержать этот кусок территории за собой во время Великой Отечественной войны, но Брехт, думая об этом, грустно усмехался. Как он ни ерепенится, а история поскрипит, поскрипит, и встаёт на прежние рельсы, такие малые оплеухи не могут её с глобального пути сдвинуть. Нужно совершить что-то грандиозное, да и то не факт, что через некоторое время всё не вернётся на круги своя. Правы, как ни обидно, оказались коммунисты Историей движут не личности и не отдельные событие. Есть законы, по ним человечество и развивается. Ну, или деградирует иногда.

Способ доставки авиабомб отработан, сначала пикируют на зенитчиков Ки-32 со свето-шумовыми бомбами, потом по ним же проходятся истребители, а в конце появляются бомбовозы на низкой высоте и давят все цели, которые намечены. Часть истребителей, при этом, прикрывает больших парней с воздуха.

– Предлагаю немного покреативить, – когда обсуждение закончилось, повращав кончик носа, чихнуть очень хотелось, простыл малость, предложил Иван Яковлевич.

– А надо, и так все отлично получается? – не поддержал его Вальтер.

– Это потому я злой был, что у меня велосипеда не было.

– Чего? Какого велосипеда? – не понял военком.

– Я это к тому, что мы всегда бомбили шелупонь всякую, где ПВО с гулькин нос. И они не великие спецы в этом. А Выборг – это серьёзные город, там ПВО на уровне, и кроме того, порт с кораблями, которые тоже оснащены зенитными пулемётами. Да, и днём даже «Заря-4» – самая мощная наша бомба свето-шумовая на троечку работает. А потому …

– Брехт оглядел сподвижников.

– Ночью? – Первым догадался Скоробогатов.

– Точно. Полетите ночью. Сейчас слетаете на Су-2 и разведаете всё. Заходите со стороны Хельсинки. Звёзды закрасьте. Нарисуйте свастику голубую. Если стрелять не начнут, то покружите там и всё разведайте. Горючего даже до Хельсинки и обратно хватит. Да. Там хорошо, но нам туда не надо … Облетите Выборг по дуге, снизьтесь и покружите над городом. Сфотографируйте всё. Если всё же откроют огонь, то не рискуйте, сразу назад. Как понял, приём.

– Понял, чего не понял. Эх, так ведь и хочется на прощанье и бомбочек сбросить и пострелять.

– Александр, твою налево!

– Разрешите выполнять?! – Козырнул.

– К пустой голове руку не прикладывают.

– Я же в шлеме.

– Я про начинку. Ладно, Герой, иди. Александр, постой. У тебя трое детей. Не выделывайся, пофотографируй и назад.

– Понятно, чего не понятно. Сделаю.

Событие семьдесят пятое

Если задница постоянно ищет приключений, вероятно, не всё в порядке с головой.

Выборг в ста пятидесяти километрах от Сортовалы. Слетал самолёт Су-2 сфотографировал всё и вернулся. Никто по нему ни разу не выстрелил. А ведь прямо над головами кружил. Финнов понять можно. Сейчас их правительство со всей Европы скупает и выпрашивает самолёты, чтобы хоть чего-то можно было в небо поднять, и определить английский это самолёт или итальянский, а может вообще из Нидерландов прилетел, никто из зенитчиков не сможет. Летает самолёт с синими свастиками на крыльях, прилетел со стороны Хельсинки, ну и пусть летает. Нужно, значит, так. Не стреляет же.

На фотографиях, что к обеду уже были готовы, на совещании определили цели, и совсем уже было стали свёртывать обсуждения, когда что-то Брехта начало карябать.

– Стоять. Бояться. А как вы в темноте полной приземляться будете?

– Так костры …

– Не ребята. Ну его нафиг. Давайте обойдёмся без иллюминации. Смотрите, нам ведь надо отбомбиться и отстреляться в темноте, а садиться в темноте нам никто приказа не давал.

– Не понял пока? – почесал стриженый затылок дважды Герой Советского Союза Скоробогатов.

– Нужно вылететь, скажем, в семь часов утра, по темноте. Ну, посмотреть надо, во сколько светает, чтобы нормально садиться. И от обратного просчитать. В семь вылетели, в половине восьмого на месте, в восемь закончили бомбить и обстреливать, и в половине девятого – дома. И садиться можно уже при пусть чуть не полном, но естественном освещении. Хотя, для поддержки штанов, костры тоже запалить надо.

– Принимается, – кивнул Скоробогатов.

В девять часов, как и планировали, стали возвращаться самолёты. Рации на бомбардировщиках стояли дальнобойные, и Брехт уже знал, что отбомбились удачно, а потом и истребители порезвились. Потопили пару эсминцев, и чего-то большое на дно отправили. Причём, отправили, так отправили, скорее на небеса, чем на дно. На корабле явно были или снаряды или взрывчатка, ну или мины противотанковые, и двухсот пятидесяти килограммовая бомба пробила палубу и взорвалась среди этого взрывоопасного груза. Удар был такой силы, что все портовые сооружения просто разметало. Наверное, и весь малотоннажный флот после этого затонул. На железнодорожной станции повезло не меньше. Там стоял под разгрузкой состав с бензином, должно быть, или с керосином, цистерн двадцать. Попали в парочку, а остальные стали одна от другой загораться и взрываться. Можно смело сказать, что ни порта в Выборге и железнодорожной станции больше нет.

Брехт уже дырочку мысленно под очередной орден в гимнастёрке ковырял, когда в штабную палатку влетел Сашка Скоробогатов.

– Беда, Иван Яковлевич, Маленький арестован.

– Маленький? – комдив не понял сразу.

– Ну, старший лейтенант Антон Маленький – фамилия такая. – Схватил графин с водой со стола и стал переливать содержимое в себя полковник.

– Кто его арестовал? – вспомнил лётчика – истребителя из последнего набора Брехт.

– НКВД, наверное. – С сожаление поставил пустой графин на стол Скоробогатов, чуть не литр выдул. Силён.

– Тут, в части, НКВД? А чего наши особисты. Где Вальтер был в это время? – нет ну, всякое возможно, но без спроса, вот так, взять и арестовать во фронтовой полосе лётчика, командира не предупредив, это перебор небольшой.

– В Ленинграде!

– Мать же ж, твою же ж! Чего не в Москве? Как он мог в Ленинград попасть, вы сели полчаса назад.

– Так он оказывается, с пути сбился, у него компас сломался, а из боя он последним выходил. Полетел, как ему показалось за самолётом нашим. Ну, видимо, и ошибся. Взял сильно южнее. Когда солнце взошло, понял, что не туда летел, развернулся и сел на каком-то поле рядом с дорогой. Остановил машину проезжающую. Оказалось, чуть северо-западнее Ленинграда приземлился. Вернулся в самолёт и стал нас вызывать, Лёха услышал по рации на Ки-21. Последнее, что передал Маленький, что подъехала милицейская машина и на него револьверы направила. Потом передача оборвалась.

Брехт прямо почувствовал, что плохо всё кончится.

– Разберутся? – подлили керосинчику Сашка Скоробогатов.

– Разберёмся. Готовь «Клиппер». Полетим на север. Нужно Рычагова со Штерном подключать.

Пока готовили самолёт, Брехт по рации со штабом 8-й армии связался. Командующий Штерн Григорий Иванович был в штабе и обещал туда вызвать Рычагова. Приставал, что случилось, но Иван Яковлевич в прямом эфире ничего говорить не стал.

Прилетел в Лойомолу и сразу в штаб. Рассказал Штерну и Рычагову про Маленького.

Те рычать на Брехта начали, мол, ерунда, разберутся и с почётом отправят в часть, но Иван Яковлевич стоял на своём. Беду мол чувствует.

С огромной неохотой Штерн связался со Смушкевичем. Яков Владимирович вместе же со Штерном воевал в Испании, а потом и на Халхин-Голе в одном штабе сидели. Смушкевича несколько дней всего назад назначили Начальником ВВС РККА. 19 ноября чуть ли не накануне «Зимней войны».

Маленький вернулся через неделю, весь в синяках. Вместе с ним и Смушкевич был. Сильно не распространялся, но оказалось, что главе ВВС пришлось дойти лично до Сталина. САМ вызвал при нём Берию, и тот, позвонив, отчитался, что Антон Маленький признался в том, что прилетел в Ленинград, чтобы совершить покушение на Жданова.